Журналисту Владимиру Познеру повезло, как мало везет его собратьям по цеху. Он родился в Париже, детство провел в Нью-Йорке, учился в Берлине, работал в больших телекомпаниях США и СССР. Влиятельность его программ - до сих пор недостижимая
высота российского телевидения. Корреспондент публикует 12 выдержек из его книги Прощание с иллюзиями, где журналист анализирует причины того, почему
рухнула советская сверхдержава, и сравнивает то государство с его преемницей - Российской Федерацией
Летом 1946 года выходит судьбоносное постановление Президиума Верховного Совета СССР “о восстановлении в гражданстве СССР подданных Российской Империи, а также лиц, утративших советское гражданство, проживающих во Франции”. Огромная часть русской эмиграции поверила, что победа Советского Союза в войне с фашизмом преобразила власть большевиков, сделала ее более демократичной. В ближайшие годы толпы изгнанников вернулись на свою горячо любимую родину. Вскоре подавляющее большинство горько об этом пожалели, так как прямиком отправились кто в Сибирь, кто в тюрьмы, кто в забитую голодную глубинку.
Эта же реэмиграция привела в СССР и семью Владимира Познера, ныне успешного российского журналиста, ведущего авторское ток-шоу на Первом российском телеканале. “Я уезжал из Америки подростком. Я знал, что мама моя француженка, что родился я в Париже; я знал, что мой папа - русский, я знал, что именно на его родине, называемой СССР, существует по-настоящему справедливое общество, именуемое социализмом, что там нет ни бедных, ни богатых, нет безработных, нет трущоб, нет расизма. И я хотел быть русским”, - вспоминает Познер.
Его отличное понимание виски, джаза, бейсбола подкупило даже самых отъявленных антисоветчиков в США
В СССР жизнь американских эмигрантов семьи Познеров сложилась неплохо. Отлично говорящий на английском Познер получил должность редактора в престижном журнале Soviet Life (он издавался правительством СССР и распространялся в США в обмен на распространяемый в Союзе журнал Америка).
Его отличное понимание виски, джаза, бейсбола подкупило даже самых отъявленных антисоветчиков в США. Он завязал дружбу с Филом Донахью, тогда самым популярным телеведущим в США. Заручившись поддержкой американского друга, Познер инициировал проведение первого телемоста между двумя сверхдержавами, чем фактически открыл эру советского интерактивного телевидения.
Это здесь в 1987 году, во время телемоста Ленинград - Бостон, от участницы шоу прозвучала фраза, тут же ушедшая в народ: “У нас секса нет”. Мало кто тогда обратил внимание, что эта цитата вырвана из контекста. Речь шла о том, что в советской рекламе для продвижения товаров не эксплуатируется тема секса. Так или иначе, в конце 1980-х популярнейший шоумен Познер внес в позднюю советскую журналистику опьяняющий дух свободы.
Заручившись поддержкой американского друга, Познер инициировал проведение первого телемоста между двумя сверхдержавами, чем фактически открыл эру советского интерактивного телевидения
Он был одним из тех, кто вогнал свой гвоздь в гроб дряхлеющего коммунизма. “Я оставался социалистом, но уже не коммунистом”, - пишет он в своей автобиографической работе Прощание с иллюзиями.
Американский журналист не сообщит ничего, не проверив досконально факты, не переговорив с разными источниками информации, не убедившись в том, что это его сообщение точно и верно. Этим он принципиально отличается от своих российских коллег. Сейчас 80 % всех [российских] СМИ либо принадлежат власти - федеральной или региональной, либо опосредованно контролируются ею. При таком положении вещей говорить о свободе печати не просто смешно, а даже оскорбительно - о разнице между американским и российским журналистом.
Такие титаны, как Рокфеллер, Дюпонт, МакКормак, Форд, Вандербильдт и прочие, - все они свои состояния заработали. Да, проливали при этом чужую кровь, да, совершали преступления, да, воровали, все так, но им не откажешь в одном: они начинали с нуля, им никто ничего не давал за бесценок на так называемых залоговых аукционах. И позвольте заметить, что поведенческая и психологическая пропасть пролегает между тем, кто свое состояние заработал, и тем, кто его получил - об отличиях между западными и российскими миллиардерами.
Русский капитализм” выражается, в частности, в появлении множества “рублевок”, особняки сказочных размеров и не менее сказочной уродливости возвышаются над избами живущих рядом полунищих людей. Коммунистическая верхушка прятала от народа свои привилегии: закрытые поликлиники и больницы, закрытые санатории и дома отдыха, закрытые магазины, спецпайки, спецраспределители, спецкнижные списки. Эти же не прячут ничего. Вместо “спец” у них “VIP”: трибуны, входы и выходы, места, обслуживание… Все жду не дождусь VIP-сортиров - о тотальном разрыве между бедными и богатыми - последнем достижении русского мира.
Непостижимо, как быстро забывается прошлое: к концу брежневского правления коррупция стала всеобщей, ничуть не меньшей по масштабу, чем сегодня. Взятки давались за все: за внеочередное получение автомобиля, за ту или иную справку, за дефицит. Рыба, как метко определяет русская пословица, гнила с головы - ровно так же, как сегодня. Разница заключается лишь в том, что тогда деньги имели меньшую силу, чем ныне, но суть и масштаб коррупции не изменились - о вечной российской проблеме.
Что до Путина, то при нем мы стали свидетелями некоторого “возвращения” Иосифа Виссарионовича, некой его реабилитации. Мы увидели переписывание учебников истории СССР, в которых бегло, словно невзначай, упоминается о сталинских репрессиях, но зато подробно и с несомненным пиететом говорится о его великих деяниях, среди которых - коллективизация, индустриализация и победа в Великой Отечественной войне. Правда, молчанием обходится вопрос о том, какой ценой это было достигнуто, сколько десятков миллионов людей было уничтожено - об опасной героизации темных страниц советской истории.
Чем объяснить очевидные успехи в развитии гражданского общества и демократии в таких странах, как Польша, Чехия и Венгрия, в странах Балтии? Главным образом тем, что к руководству этих стран пришли противники прежнего режима - Валенса, Гавел и им подобные. К рычагам управления не было допущено бывшее руководство. А в России? В России ровно наоборот. Михаил Сергеевич Горбачев являлся крупнейшим партийным функционером, почти такой же - Борис Николаевич Ельцин; Владимир Владимирович Путин - не только часть партийной машины, а к тому же и бывший работник КГБ Вчера весь мир узнал о том, о чем почти все догадывались: Владимир Владимирович Путин заменит Дмитрия Анатольевича Медведева на посту президента России. А жаль. Не потому, что я проиграл спор и одному человеку должен ящик виски, а другому - ящик вина Cheval Blanc. Жалко Россию. Жаль еще и потому, что я втайне лелеял мечту: доживу до дня, когда смогу сказать себе, что Россия становится демократической, современной страной, вызывающей в мире не страх, не гримасу презрения, а уважение и улыбку. Не доживу - о том, почему у союзников СССР по соцлагерю переход к демократии произошел, а у гегемона - нет.
Я отношусь к религии вполне терпимо. Другое дело Церковь. Об этом я тоже говорил и продолжаю говорить: алчная, агрессивная, властолюбивая, она берет на себя функцию единственного посредника между человеком и Богом - что само по себе, на мой взгляд, недопустимо. Но меня отталкивает от Церкви главным образом глубокое противоречие между тем, что она проповедует, и тем, как живут священнослужители. Здесь есть прямая параллель - то, что проповедовала КПСС, и то, как жило ее руководство.
РПЦ быстро приспособилась к новым временам, например к рыночным условиям - надо сказать, весьма диким - новой России. Она сумела добыть для себя привилегии, в частности право торговать спиртными напитками и табачными изделиями, не платя за это налоги. Я не устаю поражаться аморальности церкви и церковников, шокирующим несоответствием между тем, что проповедуется, и тем, что делается - об ответственности иерархов за разложение церкви.
За последние годы я объездил порядка пятидесяти российских городов, больших и малых: полно автомобилей, магазины забиты товарами, нет пресловутого советского дефицита, нет очередей, зато у населения есть деньги. Но они - большинство - недовольны. Одни скучают по равенству в нищете - те, кто постарше. Другие завидуют более имущим. Но не это главное. Когда человек - раб, когда он не может поднять головы, когда ему некогда оглядываться, сравнивать свое бытие с существованием других, он и не размышляет о своем житье-бытье. Но стоит ему зажить чуть лучше, чуть выпрямиться - и он начинает видеть, начинает сравнивать… Кажется, я уже вспоминал бессмертную фразу Жванецкого: “Кто не видел других туфель, наши туфли - во!” Но в том-то и дело, что увидели - о разнице между уровнем обеспеченности и удовлетворенности жизнью.
Психологи утверждают, что характер человека в основном формируется к пяти годам. Если наши родители, наше общественное окружение внушают нам, что люди с черной кожей, католики и, скажем, велосипедисты - туповатые и жадные, дурно пахнущие, предатели и недочеловеки, мы воспримем это как истину. Усвоенное с молоком матери, это сформирует нашу психику с такой же определенностью, с какой молоко матери формирует наше тело. Это станет верой: “Велосипедисты - не люди”. Преодолеть подобное убеждение крайне тяжело. Двадцатилетнего же сложно убедить в такой истине. Взрослый человек скажет: “Да, некоторые велосипедисты и в самом деле мало похожи на людей”, другие же - “замечательные ребята”. Глубоко сидящие предрассудки идут от ценностей, внушенных в ранней молодости. Предрассудки не имеют отношения к логике, но имеют непосредственное отношение к незнанию - о том, как появляются предрассудки10
Американцев, на мой взгляд, отличают некоторые совершенно замечательные черты: удивительная и совсем не европейская открытость, удивительное и совсем не европейское чувство внутренней свободы, удивительное и совсем не европейское отношение к работе. Есть, конечно, и черты иные - тоже не европейские: в частности отсутствие любопытства ко всему, что не является американским, довольно низкий уровень школьного образования - о некоторых особенностях американцев.
Человек убежденный, человек, преданный делу, способен выстоять в самых бесчеловечных условиях - он не ломается под пытками ни физическими, ни моральными, не уступает тщательно рассчитанному безумству концлагеря, сохраняет силу духа даже тогда, когда его уничтожают изуверскими методами. Но отнимите у него дело его жизни, лишите его веры - и этот человек развалится на мелкие части, самоуничтожится - в том числе и буквально. Другие уйдут в пьянство, в насилие, но так или иначе потеряют свое нутро. Возможно, именно это отличает нас от животных? То, что мы не можем жить без веры - о силе и значимости веры.
Я часто думал о Булгакове, который так и не увидел издания своего шедевра Мастер и Маргарита ни в своей стране, ни в другой. Я думал о том, как не дожил он до всенародной славы; как его рассказы, пьесы, романы были встречены хамской критикой, улюлюканьем, как потом его книги были запрещены, как он просился, чтобы его, очевидно не нужного России, отпустили на все четыре стороны (в чем Сталин отказал ему), как в конце концов все тот же Сталин позволил ему служить во МХАТе работником сцены и как он умер, не дожив до пятидесяти лет, в полной безвестности. И тем не менее победил. Слава Булгакову! Слава всем, знаменитым и безвестным, кто не сдался! - о несправедливости и силе духа.
Владимир Владимирович Познер родился 1 апреля 1934 года в Париже в семье эмигранта из России Владимира Познера и француженки Жеральдин Люттен. Вскоре родители Познера расстались, и трехмесячный Володя с матерью переехал в Нью-Йорк, где жили сестра и мать Жеральдин. В Нью-Йорке Познер учился в школе City and Country, а затем в школе Стайвесант. После переезда в Берлин он посещал специальную школу для детей немецких политэмигрантов. В 1953 году поступил на биолого-почвенный факультет МГУ, который окончил в 1958-м по специальности “физиология человека”. В октябре 1961 года поступил на работу в агентство печати Новости, работал редактором в журнале USSR, позднее переименованном в Soviet Life.
С конца 1970-х годов он был частым гостем в программе Nightline на канале ABC, а также в шоу Фила Донахью. Представлял в лучшем свете заявления советского руководства и зачастую оправдывал наиболее противоречивые из них. Например, решения о вводе советских войск в Афганистан и высылке Андрея Сахарова в Горький. Наибольшую известность приобрел в качестве ведущего телемостов СССР - США. Вместе с Донахью Познер был ведущим телемоста Ленинград - Сиэтл 29 декабря 1985 года, который стал открытием эры интерактивного телевидения в СССР.
***
Этот материал опубликован в №44 журнала Корреспондент от 9 ноября 2012 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.