Бежать из Днепровской психиатрической или умереть

Российский портал «Сибирь Реалии» опубликовал материал о том, какой жуткой была в СССР жизнь диссидентов. Их содержали и ломали в Днепропетровской психиатрической больнице особого режима.

Марина Аронова в публикации «Другого выхода не было – только бежать» на портале «Сибирь Реалии» делится историями очевидцев, прошедших через «лечение» психиатров в Днепропетровской особой больнице.

Мы даже не хотели бороться с советской властью. Просто хотели с миром, спокойно покинуть эту страну. Уйти, как кот от плохого хозяина. Но нам не давали такой возможности. Советский Союз был, по сути, одной трудовой зоной с огромной территорией и более мягким режимом, чем в колонии. Но из колонии хотя бы можно было выйти, когда у тебя закончится срок. А заключение в СССР было бессрочным. Тебя не выпускали. Говорили: мы тебя научим родину любить. Не захочешь – заставим. И ломали: лагерями, психотюрьмами... Не откажешься от этой дури своей – здесь и сгниешь, – Александр Шатравка.

Александр вместе с братом Михаилом Шатравка и двумя друзьями в 1974 году предприняли неудачную попытку побега из СССР в Финляндию. Через несколько дней, проведённых в финской тюрьме, их передали советским властям, и отправили в психиатрическую больницу.

Лекарства жменями давали, от которых все тело крутит и боль адская… Страшные были пытки. А особой жестокостью отличались два врача – Бочковская и Любарская. Я еще до заключения слышал про них по «Голосу Америки». Очень боялся попасть именно к ним – и попал. Эти женщины ненавидели «политических» и зверски их мучили, – А. Шатравка.

Юрий Ветохин дважды неудачно пытался бежать из СССР в 1963 году, и в 1967 оба раза в Турцию через Чёрное море вплавь. В первый раз ему не смогли ничего предъявить, но во второй он был вынужден признаться, и на 9 лет оказался в психиатрическом аду в Днепре. Здесь он впервые и познакомился с братьями Шатравка.

Когда я встал, у меня было такое чувство, будто меня изнасиловали. Появились слабость и сонливость. Едва я дошел до своей койки в камере, как потерял сознание. Очнулся и сразу почувствовал, что я нездоров. Во всем теле была необыкновенная слабость, и меня подташнивало. Сквозь тонкую оболочку своего аминазинового сна (я уже знал, что мне был введен нейролептик, называемый аминазином) я все слышал, но мне не хотелось даже пошевелиться, даже поменять положение затекшей руки, – Юрий Ветохин.

Без содрогания трудно читать истории людей, которые в эти годы был пациентами в психиатрическом «строгаче» Днепра.

Почти каждый день неведомыми путями в наши камеры проникали слухи о том, что на таком-то этаже покончил самоубийством еще один заключенный. Как правило, на прогулке слухи подтверждались. Мы видели проезжавший пикапчик с откинутой задней дверцей и голые ноги трупа, торчащие из машины. «Вот и «выписали» еще одного…», – замечал кто-нибудь. Другие молча смотрели вслед. К смерти относились спокойно. Немало было таких, кто завидовал покойнику: для него пытки и издевательства кончились, – Юрий Ветохин.

Недавняя история этого психиатрического заведения имела такое развитие. 1 августа 2017 в ходе рабочего визита ИО Министра Здравоохранения Ульяна Супрун обнаружила в Днепровской психиатрической больнице особого режима архивные документы, подтверждающие преступления карательной психиатрии с 1968 по 1991 годы. Почти сразу омбудсмен Валерия Лутковская направила в Генеральную прокуратуру Украины обращение с просьбой расследовать преступления карательной психиатрии времён СССР.

После вскрытия этих архивов начался процесс, и через год, в сентябре 2018 МОЗ официально заявил о начале реорганизации режимного заведения. Но к середине 2019 года реорганизация затормозилась. Причинами стали неповоротливость системы и саботаж со стороны местных больниц, которые отказывались у себя размещать выходцев из режимной больницы. Пациенты, готовые к распределению в стационары по месту жительства, застряли в Днепре, и содержаться там с нарушениями их гражданских прав.