Корреспондент: Толстый слой иронии. Над кем смеялись Ильф и Петров - архив
Литературный герой Остап Бендер с одной стороны помогал Иосифу Сталину критиковать его политических оппонентов, а с другой - едко насмехался над всем советским строем, - пишет Дмитрий Громов в рубрике Архив №42 журнала Корреспондент от 28 октября 2011 года.
Целая россыпь крылатых выражений - от "жертвы аборта" до "переквалифицируюсь в управдомы" и галерея ярких образов - от гениального Остапа Бендера до подпольного миллионера и одновременно советского госслужащего Александра Корейко. Все это плод творчества двух одесситов - Ильи Ильфа и Евгения Петрова, создавших дилогию о похождениях Бендера - Двенадцать стульев и Золотой теленок.
Ироничная история, растянутая авторами на две книги, при всей своей аполитичности оказалась отличной сатирой на советский быт 1920-1930-х годов. При этом ее долгое время свободно печатали в СССР (лишь несколько лет, начиная с 1948 года, книги оставались под идеологическим запретом), чему немало помог образ главного героя - положительного проходимца.
Ироничная история, растянутая авторами на две книги, при всей своей аполитичности оказалась отличной сатирой на советский быт1920-1930-х годов
Знаменитый русский писатель-эмигрант Владимир Набоков - большой сноб, для которого было мало авторитетов даже среди литературных классиков, - высоко оценил творение Ильфа и Петрова именно за умело найденный образ главного героя, позволявший им мимикрировать в условиях тотального соцреализма.
"Два замечательно одаренных писателя решили, что если сделать героем проходимца, то никакие его приключения не смогут подвергнуться политической критике, - отмечал он. - Поскольку жулик, уголовник, сумасшедший и вообще любой персонаж, стоящий вне советского общества, не может быть обвинен в том, что он недостаточно хороший коммунист или просто плохой коммунист".
Современные критики и исследователи творчества Ильфа и Петрова, в частности российские ученые Давид Фельдман и Михаил Одесский, авторы комментария к первому полному изданию Двенадцати стульев, вышедшему в 1998 году, увидели в романах еще одну причину, почему власть позитивно восприняла их появление. Ведь в книгах удачно, с точки зрения Иосифа Сталина, на тот момент - восходящей кремлевской звезды, показаны отголоски внутрипартийной войны, которую в 1920-1930-х годах будущий диктатор развернул против своих оппонентов.
В книгах удачно, с точки зрения Иосифа Сталина, на тот момент - восходящей кремлевской звезды, показаны отголоски внутрипартийной войны
Под острое перо отцов Бендера попали идеи противников будущего советского вождя - идеолога военного коммунизма Льва Троцкого и Николая Бухарина, сторонника рыночной новой экономической политики (нэп).
Впрочем, свидетельств сотрудничества писателей и вождя народов нет. Есть лишь блистательная история, которая "наступила" на больные мозоли не только оппонентов Джугашвили, но и многих других советских граждан.
"Они [Ильф и Петров] создали поразительную картину окружающего общества, которая нисколько не потеряла своей силы и яркости десятилетия спустя", - писал советский и российский историк и литературовед Яков Лурье в своей книге о литературном тандеме В краю непуганых идиотов, изданной в Париже в 1983 году.
Энциклопедия раннего "совка"
По уровню и точности оценок тогдашнего общества Лурье сравнивает романы Ильфа и Петрова с Мертвыми душами Николая Гоголя и Мастером и Маргаритой Михаила Булгакова. И, как творение Гоголя является энциклопедией русской жизни XIX века, так и Двенадцать стульев с Золотым теленком можно назвать энциклопедией первых пятилеток советской власти.
Так, обывательский быт с мещанством, отсталостью и дикостью (худшее, что досталось в наследство от дореволюционных времен молодой Стране Советов), они высмеяли на тех страницах Золотого теленка, что посвящены Вороньей Слободке - большой коммунальной квартире, где живет ленивый интеллигент Васисуалий Лоханкин.
Появление главного зла всей эпопеи - подпольного миллионера Корейко -становится возможным именно в недрах такой конторы, где правят чиновники-мздоимцы Берлага, Скумбриевич и Полыхаев.
Еще один "герой" писателей, советский бюрократизм, расписан вплоть до схем на примере полугосударственного учреждения Геркулес. Появление главного зла всей эпопеи - подпольного миллионера Корейко - становится возможным именно в недрах такой конторы, где правят чиновники-мздоимцы Берлага, Скумбриевич и Полыхаев.
Квинтэссенция нэпа - объявленной властями свободы предпринимательства, по Ильфу и Петрову, это контора Рога и копыта, прообразом которой были подставные фирмы для прикрытия нелегального бизнеса.
Остроты этим замечательным наблюдениям над реальной жизнью придает то, что почти все заведения и города, где разворачиваются события романа, имеют свои прототипы. Так, город Черноморск - это родная для писателей Одесса. Фирму Геркулес Ильф и Петров "поселили" в здании одесской гостиницы Большая Московская. Именно там в 1921 году размещался Продкомгуб - госучреждение с громким названием Продовольственный комитет губернии, в котором, как утверждает Елена Каракина, научный сотрудник одесского Литературного музея, служил сам Ильф.
Неподалеку от Геркулеса, на углу Дерибасовской и Садовой, в романе разместились товарищества на вере Трудовой кедр и Пилопомощь, в которых служил зиц-председатель Фунт. А в реальной жизни именно там с началом эпохи нэпа располагались маленькие частные организации или кооперативы - поставщики леса.
Просталинский Бендер
Фельдман и Одесский считают, что Ильф и Петров в своем Золотом теленке, вышедшем в 1931 году, в разгар борьбы с нэпом, критиковали его в соответствии с политикой партии.
Сталина в то время больше интересовали не столько экономика, сколько борьба с главным идеологом новой экономической политики - Бухариным, которого тиран стремился убрать со своего пути под видом борьбы с правым уклоном. Поэтому произведения, в которых критиковались нэпманы, были будущему вождю народов крайне выгодны.
Произведения, в которых критиковались нэпманы, были будущему вождю народов крайне выгодны.
Причем это был уже второй случай, когда Бендер и его отцы играли на руку Джугашвили. В первый раз это случилось с романом Двенадцать стульев, который появился в 1927 году. Тогда, по мнению Фельдмана и Одесского, когда Бухарин и Сталин были еще заодно, они оба противостояли Троцкому. Авторы романа о поисках сокровищ в предметах мебели удачно иронизировали над левацкими идеями троцкистов.
"Роман пронизан насмешками над его [Троцкого] призывами к мировой революции", - говорит Фельдман. В подтверждение он приводит пример из первой редакции романа, где в сцене у гадалки линия жизни на ладони одной из героинь - мадам Грицацуевой - "была настолько длинной, что вдова могла дожить до мировой революции". Мол, авторы насмехались над недостижимостью этой цели.
В более поздних изданиях романа, когда борьба с троцкизмом была уже неактуальна, "мировую революцию" цензура заменила на "Страшный суд".
В первом романе о 12 стульях отметили еще одно историческое событие - так называемый шанхайский переворот, когда один из лидеров Китая, Чан Кайши, внезапно переменил свое отношение к коммунистам, начал борьбу с ними, уничтожив в Шанхае 4 тыс. своих бывших однопартийцев. Троцкий видел в этом угрозу распространению коммунизма по планете и самому Советскому Союзу.
В первом романе о 12 стульях отметили еще одно историческое событие - так называемый шанхайский переворот, когда один из лидеров Китая, Чан Кайши, внезапно переменил свое отношение к коммунистам,начал борьбу с ними, уничтожив в Шанхае 4 тыс. своих бывших однопартийцев.
У Ильфа же и Петрова о шанхайских событиях предводитель дворянства Киса Воробьянинов беседует с жителями уездного города N, причем они обсуждаются как совершенно заурядные: мол, никакой катастрофы нет и в помине, и СССР ничто не угрожает.
К моменту написания Золотого теленка внутриполитическая ситуация в СССР изменилась: покончив с Троцким, в итоге высланным из страны, Сталин занялся Бухариным, автором известного призыва "обогащайтесь!".
"Авторам надо было доказать в следующем романе, что никто и никогда не выиграет у советской власти, а если выиграет, то не обрадуется", - считает Фельдман.
В итоге Бендер, отобравший 1 млн у подпольного богача Корейко, не может потратить деньги в СССР. Остап вынужден колесить с чемоданом, набитым купюрами, по стране, будучи не в силах ни купить своему компаньону Козлевичу новый автомобиль, ни устроить свое личное благополучие.
Авторам надо было доказать в следующем романе,что никто и никогда не выиграет у советской власти, а если выиграет, то не обрадуется
Да и финал романа был под стать. Авторы не пустили Бендера с его сокровищами в заграничный рай, поставив заграждение в виде алчных румынских пограничников, обобравших комбинатора.
"Идея очень проста: здесь не потратишь, а туда лучше не ходить. Круг замкнулся", - резюмирует Фельдман.
Вольный каменщик
Фельдман видит в романах Ильфа и Петрова не только социальный заказ, но и тонкую иронию, объектом которой становится весь советский строй. Ведь Бендер, хоть и являющийся формально отрицательным персонажем, у читателей вызывает лишь восхищение. Он не только благороднее и привлекательнее своих компаньонов по путешествию - мелких пройдох Кисы, Паниковского и Балаганова, - но и умнее советской интеллигенции - писателей из литерного поезда или случайных попутчиков - студентов.
И этому самому умному и самому отважному человеку в итоге не удается ужиться с советской властью. Это, считает литературовед, уже характеристика страны. Именно поэтому романы воспринимаются как антисоветские.
Причем подобному восприятию способствовали сами авторы, порой допуская весьма скользкие намеки в адрес советского строя. Например, знаменитое высказывание Бендера из Золотого теленка "У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм" в первом, неопубликованном варианте романа заканчивалось так: "Что я, каменщик в фартуке белом?".
В принципе авторы были людьми законопослушными, и я думаю, что они принимали лозунги советской власти, - говорит Каракина о дуэте, создавшем Бендера. - Но разум протестовал
Это предложение выбросили цензоры, ведь образованный читатель мог узнать в нем строчку из стихотворения русского поэта Серебряного века Валерия Брюсова: "- Каменщик, каменщик в фартуке белом, Что ты здесь строишь? Кому? - Эй, не мешай нам. Мы заняты делом, Строим мы, строим тюрьму". Такое использование цитаты приобретало в романе Ильфа и Петрова зловещий антисоветский оттенок.
"В принципе авторы были людьми законопослушными, и я думаю, что они принимали лозунги советской власти, - говорит Каракина о дуэте, создавшем Бендера. - Но разум протестовал".
Этот протест довольно ярко проявился в тех сценах, где Ильф и Петров иронизируют над безвольной советской интеллигенцией, которая не в состоянии бороться за свои идеалы.
Ее символ в романе - Лоханкин - терпит от своих соседей по коммуналке телесные наказания и склонен видеть в этом "великую сермяжную правду" - искупление вины перед народными массами за свою роль в истории страны. Но он вовсе не оппозиционер, а, напротив, убежденный конформист, считает Лурье.
Прообразом Лоханкина служили для Ильфа и Петрова их коллеги, которые с пафосом и самобичеванием высказывали одобрение происходящими в стране событиями
И Бендер блестяще иронизирует над претензиями Лоханкина на интеллигентность. " - Сермяжная? - задумчиво повторил он. - Она же посконная, домотканая и кондовая? Так, так. В общем, скажите, из какого класса гимназии вас вытурили за неуспешность? Из шестого? - Из пятого, - ответил Лоханкин".
По мнению Лурье, прообразом Лоханкина служили для Ильфа и Петрова их коллеги, которые с пафосом и самобичеванием высказывали одобрение происходящими в стране событиями, - писатели Юрий Олеша, Леонид Леонов и Илья Эренбург.
"Их [Ильфа и Петрова] интересовало новое строительство, их интересовало благополучие этого государства, но больше всего их интересовало состояние человеческой личности", - уверена Каракина.
Образы и прообразы
В романах об Остапе Бендере у множества героев были прототипами реальные люди
Произведения Ильфа и Петрова были не только многослойными фельетонами на злобу дня, но и юмористическими зарисовками на окружающих. Литературный дуэт шутников наделил своих героев характерами целого ряда из собратьев по перу. Прообразом поэта Ляписа-Трубецкого из Двенадцати стульев, писавшего однотипные баллады о Гавриле, был литератор Осип Колычев (Сиркис). Он создавал пламенные стихи о революции и социалистическом строительстве.
Некоторые "вирши" Трубецкого были посвящены некоей Хине Члек, в чем читался отклик на творчество "великого пролетарского поэта" Владимира Маяковского, чьей музой была Лиля Брик.
В Золотом теленке есть еще один персонаж - писательница Вера Круц. В этом образе современники легко узнавали Веру Инбер, представительницу одесской плеяды литераторов, которая и в жизни была объектом дружеских острот Ильфа и Петрова.
Впрочем, и сам Бендер со своим ироничным и острым умом, по мнению Фельдмана, был списан со старшего брата Петрова -известного советского писателя Валентина Катаева, который и подкинул парочке идею написания 12 стульев.
Согласно другой, более распространенной версии, прототипом комбинатора является Осип Шор, следователь одесского уголовного розыска, ярый борец против бандитизма и личный враг легендарного Япончика. Вероятно, этим и объясняется почтительное отношение комбинатора к уголовному кодексу.
***
Этот материал опубликован в №42 журнала Корреспондент от 28 октября 2011 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь