Потрясший Лондон и Мехико художник рассказал Корреспонденту, зачем приехал в Донецк
Художник Рафаэль Лозано-Хэммер, объединяющий искусство и науку, приехал в Донецк. В эксклюзивном интервью Корреспонднту он рассказал о своем арт-проекте и эволюции современного творчества.
Лозано-Хэммер не просто один из самых именитых художников, когда-либо посещавший Донецк, - он звезда мирового масштаба. Мастер реализовал более 70 проектов в десятках стран мира и не раз производил впечатление на публику и критиков в ходе престижных международных арт-форумов вроде Венецианской биеннале. Его работы хранят в своих коллекциях авторитетные музеи, такие как нью-йоркский МоМА и лондонский Tate.
Специально к открытию проекта в донецком культурно-образовательном центре Изоляция, который три года назад разместился в стенах завода по производству изоляционных материалов Лозано-Хэммер подготовил перформанс. С помощью медитации он максимально замедлил свой пульс, а затем, постепенно разгоняя его, передавал данные об ускоряющемся сердцебиении на сенсоры датчиков. Вспышки лампочек сопровождались мощными ударами из динамиков. Звуки, наслаиваясь, превращались в музыку.
Кроме того, он привез Комнату пульса: под потолком просторного выставочного помещения - стройные ряды лампочек, в углу еще одна, подсоединенная к сенсорам, которые считывают сердечные ритмы взявшихся за них посетителей. Информация о пульсах разных людей накапливается в памяти устройства, и каждая лампочка на потолке мигает в ритме сердцебиения одного из посетителей.
Корреспондент беседовал с Лозано-Хэммером сразу после открытия его выставки в Донецке. При свете мигающих лампочек своей Комнаты пульса художник не скрывал восторга от пространства, в котором представил работу, а также намекнул на возможное возвращение в Украину с новыми проектами на городских площадях.
Отвечая на вопрос, изменилось ли его собственное восприятие работы за это время, Лозано-Хэммер заявил: "Проект меняется в первую очередь архитектурно. Ведь реакция зрителей на сердце практически одинакова - люди сразу понимают, что происходит. Мне нравится эта очевидность".
По его словам, меняется архитектура, ведь проект делали в стенах старых фабрик, в музеях, в общественных местах. "Так что в зависимости от места демонстрации я подчеркиваю различные элементы. Здесь, в Донецке, я немного смутился, когда впервые увидел песок под ногами. В прошлом я предпочитал, чтобы пол имел хорошую отражающую способность. Но теперь я в полном восторге. Песок мягкий, теплый, отчего свет становится менее ярким и больше напоминает свет от свечей", - добавил художник.
Он также объяснил, откуда взялась идея создать Комнату пульса. "Моя жена была беременна двойней. Так как я "ботан" и помешан на компьютерах, то попросил врача [во время УЗИ] использовать две ультразвуковые машины, чтобы мы одновременно могли послушать сына и дочь. И мы обнаружили, что их сердцебиения совершенно разные. Они отличались друг от друга, а сложенные вместе, образовали музыку, создавали сложный звук. Как когда слушаешь музыку (американского композитора-минималиста) Стивена Райха или того же Филипа Гласса и обнаруживаешь, что повторяющиеся последовательности музыкальных отрезков, немного сдвигаясь, образуют сложный узор. Так что мы захотели взять и превратить это (звук сердцебиения) в нечто визуальное, что-то для большой аудитории", - ответил он.
Корреспондент также попросил художника ответить, что он думает по поводу популярного в наши дни взаимопроникновения науки и искусства: "Правда в том, что две эти сферы очень отличаются друг от друга. Но их объединяет тот факт, что они экспериментальны, они имеют дело с неизвестным".
"При этом суть искусства состоит в том, что оно усложняет, пытается создать двусмысленность, тишину, момент замешательства. Например, поэтическое произведение только выигрывает от того, что может быть по-разному прочитано разными людьми. Это то, чего мы жаждем, - множественность значений. В науке же мы хотим противоположного. В науке мы стремимся упрощать, предсказывать развитие событий. Эти моменты являются ключевыми. В то же время методология у них часто сходная, потому что, в конце концов, мы ищем эмпирические подходы к изучению темы. Мы задаемся вопросом "а что, если?". Что будет, если мы превратим сердцебиение в свет? То же самое в науке. Мы выдвигаем гипотезу, а затем пробуем эмпирически найти ответы. Только вот в искусстве мы, наоборот, ищем вопросы", - продолжил Лозано-Хэммер.
Он также ответил, какие тренды в мировом арт-процессе кажутся ему наиболее интересными. "Мне нравится, что искусство соучастия, интерактивное искусство и перформанс превращаются в норму, то есть становятся приемлемыми с точки зрения музеев. Музеи больше не хранилища мертвых вещей - они становятся местами, позволяющими пережить определенный опыт. По-моему, это наиболее важное из последних мировых достижений. Кроме того, это легитимирует музеи как культурные институты. Ведь если публика становится их частью, если появляется ощущение соучастия, люди откликаются. Они воспринимают это (музеи) не как нечто чуждое, а как то, частью чего они являются", - отметил художник.
Полное интервью с известным художником Рафаэлем Лозано-Хэммером читайте в №36 издания Корреспондент от 13 сентября 2013 года.