На муравьиных тропах
Без образа торговцев из Белоруссии и Украины картина жизни в приграничных районах Польши на востоке была бы неполной. Челноки, как муравьи, настойчиво и ни с чем не считаясь, создали на стыке трех государств, по сути дела, региональный рынок. После вступления Польши в Европейский союз его может не стать, пишет Die Zeit, Германия.
Каждый понедельник в 19 часов из Брюсселя отходит автобус, который доставит вас из Бельгии до Буга. Каждую пятницу в 7 часов идет автобус в обратном направлении. Каждый раз надо преодолеть почти 1600 километров. Среди пассажиров больше женщин, чем мужчин. Все они работают по хозяйству в семьях брюссельцев с хорошими доходами, или горничными в крупных отелях. Женщины приезжают из польского города Siemiatycze.
Городок с 16 000 жителей уже давно стал, своего рода, сервисным центром Брюсселя. Он расположен на восточной окраине Польши, которая пользуется большим вниманием, чем западная граница страны. В будущем этот пояс нищеты станет одновременно самой большой по протяженности внешней границей ЕС (Европейского союза. - Прим. пре.). Она протянется до гор Галиции. Siemiatycze, благодаря своим прежним связям с Брюсселем, вышел из нищеты.
Здесь самые высокие для мест, где ведется интенсивное строительство, цены и самый низкий уровень безработицы, который не превышает семи процентов. За первыми колоннами уборщиц в Брюссель потянулись мужчины. Они работают на стройках, помощниками лесничих, малярами или мебельщиками. "Брюссельский" квартал, в котором живут самые богатые горожане, быстро растет. Каждый год здесь появляются 80 новых домов.
"Новая стена"
Все началось с Солидарности. В начале 80-х годов оппозиционно настроенные профсоюзные деятели нашли в Брюсселе убежище от преследований военной диктатуры генерала Ярузельского (Jaruzelski). Связи были ненадежными, а автобусные поездки - мучением. Мешочники из Siemiatycze должны были часами ждать на границах ГДР. Сегодня транспортная фирма PKS является вторым по величине предприятием города. В ее парке двенадцать автобусов класса "люкс" с кондиционерами.
Расстояния остаются, и они становятся причиной отчужденности. В прошлом году журнал "Polityka" назвал своих соотечественников, курсирующих между Бугом и Брюсселем, людьми, страдающими "раздвоением личности". В Брюсселе поляки из маленького провинциального городка работают не разгибая спины. Они изолированы там от местной культурной жизни, они плохо одеваются, едят самые дешевые продукты. Дома же многие из них чувствуют себя королями, гордо выпячивают свою грудь. Дети поляков, которые работают в Бельгии уже давно, передаются на попечение бабушек, тетушек, соседей, и часто входят в конфликт с законом.
Бургомистр Станислав Вальдемар Флекс (Stanislaw Waldemar Flеks) не пытается приукрашивать положение дел: "Живя в двух мирах, потерь не избежать". Но Флекс видит в этом и положительные моменты. Матери посылают своих детей на дополнительные языковые курсы. Мужчины открывают магазины или создают небольшие предприятия в соседних населенных пунктах. В их семьях есть телефоны, в том числе и мобильные, компьютеры с выходом в интернет.
"Бельгийки", работающие в состоятельных брюссельских семьях, нанимают, в свою очередь, уже в Siemiatycze в качестве экономок женщин из Белоруссии. Те тоже едут сюда в разбитых автобусах из городков, где уровень жизни значительно ниже польского уровня бедности. Они работают за две-три марки в час.
Белоруски относятся к пограничному народу "муравьев", который образовался на переломе времен в 1989 году. "Муравьями" называют летающих торговцев и чернорабочих, которые пользуются правом безвизового приграничного сообщения между Польшей и ее соседями Россией, Литвой, Белоруссией и Украиной.
Они идут пешком с бутылками водки в карманах, едут колоннами на велосипедах, на мотоциклах, машинах, автобусах и по железной дороге. Таможенники и полицейские могут конфисковать или обложить большими пошлинами сигареты, канистры с бензином, инструменты, которые попадают на границу с востока, и дешевую электронику, текстильные товары, водопроводные краны, облицовочную плитку для кухонь, которые пересекают польскую границу в восточном направлении. Часто они закрывают на все это глаза. "Муравьи" из Белоруссии и Украины днями перемещаются с одного базара на другой, пока не распродадут содержимое всех чемоданов. Они останавливаются в дешевых гостиницах или у пенсионерок. Так, мешочная торговля помогает выживать людям на обеих сторонах.
Этих грошей придется лишиться. Европейский союз настаивает на том, чтобы Варшава ввела для своих восточных соседей визовый режим, оградив страну, входящую в шенгенскую зону, от контрабанды людей, наркотиков и оружия. Однако главным пострадавшим окажется сельское население восточных районов самого крупного кандидата на вступление в ЕС. Крестьяне и сельскохозяйственные рабочие являются париями новой Польши. Они до сих пор составляют четвертую часть всего самодеятельного населения. Они нищенствуют на обанкротившихся государственных фермах, их вытеснили из крошечных частных хозяйств на юго-востоке, не выдержавших конкуренции с субсидированной продукцией ЕС.
"Граница - крупнейшая отрасль нашей экономики", - говорит заместитель бургомистра Годапса Ярослав Сома (Jaroslaw Soma). В этом городе берет начало северная муравьиная тропа, которая ведет из Варминско-Мазурского воеводства в прибалтийский анклав России Калининград. Это дорога жизни для сельского района, которому банкротство образцово-показательного хозяйства советского типа с 200 000 гектаров земли оставило в наследство безработицу на уровне 35 процентов. "С введением визового режима муравьиные тропы опустеют, - говорит Сома. - Поэтому мы не хотели бы, чтобы восточная граница Польши превращалась в новую стену".
Такая стена имела бы для Подляского воеводства еще более драматические последствия. Среди 1,2 миллионов жителей этого воеводства 200 000 -белорусы. По ту сторону границы, на белорусской стороне, проживает польское меньшинство. Подляска бывала и восточной окраиной Польши или Пруссии, и западной окраиной России. Ее нынешний административный центр Бьялосток, приличный город с населением численностью 300 000 человек, находит свое счастье в несчастье Польши. Когда дворянская республика исчезла с географических карт, город с растущей текстильной промышленностью нашел для себя в царистской России необъятный рынок, на котором не существовало таможенных барьеров. На переломе 1989 года через открытые границы в Бьялосток вновь подул свежий ветер. Шасси грузовиков белорусов прогибались под тяжестью соф, стульев, строительного материала, когда они возвращались из польского центра легкой промышленности. На опушках леса вдоль шоссе номер 19, протянувшегося на 60 километров и ведущего к пограничному переходу в сторону Гродно, как грибы появлялись мебельные магазины.
На бреющем полете в Польшу
"Муравьиный" рынок на Кавалерийской расположился среди сосен за стадионом Бьялостока. Под палаточными и полиэтиленовыми крышами возвышаются горы текстильных товаров и спортивной обуви. На стендах - поблекшие фотографии, рекламирующие мебель, жилые и спальные гарнитуры, стенки. 95 процентов покупателей - белорусы. На базаре польские товары значительно дешевле, чем в супермаркетах. Однако, торговля все равно идет плохо. "Перед январским кризисом здесь было негде яблоку упасть", - говорит наголо стриженый великан, который торгует польскими джинсами с "лейблми".
"Январский кризис" потряс "муравьиный" мир 1 января 1998 года. С того дня Варшава в своей поспешности выполнить шенгенские обязательства пока еще, конечно, не требует визы, но заставляет прибывающих иметь дорогой гостиничный ваучер или официально заверенное приглашение. В нем приглашающий должен дать обязательство, что в случае необходимости он берет на себя оплату медицинских услуг. Литву и Украину эти первые барьеры, возведенные страной шенгенской зоны, пока не коснулись.
О последствиях, которые коснулись одной только Подляски, говорит эксперт воеводства по рабочему рынку Барбара Кшапло (Barbara Czaplo): "Это была цепная реакция. Сначала исчезли маленькие магазинчики, затем - маленькие гостиницы и ресторанчики. Пострадали строительные фирмы. Затем закрылись те из них, которые поставляли свой товар на Восток. Мы открываемся для Запада и его товаров, но тот закрывается от нас.
Ирина стоит на пустынной рыночной площади. Она приезжает сюда из украинской Полтавы. Это несколько сотен километров восточнее от того места, где она проводит воскресные дни. Его она нашла в бывшем еврейской Штетль Водаве. Здесь всегда проходила восточная граница латинского языка. На другой стороне Буга сегодня сходятся земли Белоруссии и Украины. Ирина раскладывает на полиэтиленовой пленке носки, нижнее белье, лифчики, шорты, тренировочные костюмы. Граждане Водавы еще поют в католической церкви, построенной в стиле барокко. Рассказывая, Ирина обнажает два ряда золотых зубов. Ее акцент выдает в ней русскую южанку. Она отработала в государственной торговле 35 лет. Теперь получает ежемесячную пенсию в размере 50 немецких марок, если таковая вообще выплачивается. Украинские политики в Киеве для нее бандиты. Она благодарна, что хоть кто-то интересуется ее жизнью. "Советский Союз! Для нас в Полтаве это были золотые времена".
Для Польши с Полтавой прежде были связаны не лучшие воспоминания. В начале 18 века Петр Великий нанес там поражение шведскому королю Карлу XII. Вскоре после этого царь взял на себя роль гаранта польской конституции. Так, на суверенитет Польши с восточной границы была накинута удавка, пока прусаки Габсбургов и русские не довели дело до полного раздела страны. В то время, как на знаменах наиболее крупных европейских стран оказывались начертанными прогресс и имперские амбиции, страна на Висле потеряла все. Она жила лишь своими идеалами, своей религией, своей культурой, а сначала еще и великой французской иллюзией.
Наполеон (Napoleon) обещал освободить страну из русского плена. Среди 600 000 солдат, которые широким фронтом шли через не существующую польскую восточную границу в направлении Москвы, находились 100 000 поляков. Варшава надеялась на Наполеона несравнимо больше, чем сегодня на ЕС. Польша рассчитывала стать в результате поражения России вновь столь же мощной, как и во времена польско-литовской империи Ягеллонов. Вместо этого через восточные приграничные города в обратном направлении ползли остатки разбитой великой армии. Наполеон проследовал через Варшаву, даже не попрощавшись со своей любовницей Марией Валевской (Maria Walewska).
Оставались лишь сомнительного характера выступления против жестокого царского господства. После ноябрьского восстания 1830-31 годов русские сослали 80 000 поляков, одев на них кандалы, в Сибирь. И в этом прошлом тоже коренятся особые симпатии и чувства солидарности со своими восточными соседями, которые так же, как и поляки, были вынуждены болезненно переживать господство Москвы.
И вот со страной муравьев придется покончить. Она станет шенгенским государством. За Бугом, на белорусских и украинских просторах, предупреждают защитники Европы, ждут своего часа десятки тысяч экономических беженцев из стран Азии, Ближнего Востока, Западной Африки. Польша должна просто понять, что ее восточная граница является сегодня главными воротами для прорыва мигрантов.
Сегодня? Они всегда проходили по огромной польской равнине восточнее Вислы. Сарматы, гунны, монголы, татары. Геополитическая судьба Польши - последнего рубежа на границе евразийских степей - находит отражение даже в ее названии. До поляков было маленькое славянское племя : поляне, "люди открытых полей". Поляки возводили на этих полях плотину своего христианства, причем в своем миссионерском и цивилизаторском усердии часто даже мощнее, чем это делал сам Запад. "Защищая границы, мы обращаемся к старому опыту многих стран Европы", - говорит ответственный за вопросы европейской интеграции в министерстве внутренних дел в Варшаве Роберт Рыбицкий (Robert Rybicki).
Варшава серьезно относится к своей восточной политике. Она нацелена на создание границы с дружескими, суверенными, независимыми от Москвы государствами, которые должны в дальней перспективе войти в западные экономические структуры и структуры безопасности. Как прежде Германия, так и Польша не хочет быть восточной окраиной союза.
В этом суть проблемы. География и история связали Польшу с восточной границей. Современность и будущее страны шенгенской зоны поначалу не избавят от этого Варшаву. Граница Польши с Украиной имеет протяженность 500 километров, граница Украины с Россией составляет 2 000 километров. Белоруссия и Украина даже при всем своем желании были бы сегодня не в состоянии контролировать и отвечать за то, что происходит на их территориях.
Мало, кто знает это лучше, чем польские пограничники. Подполковник Станислав Фирлей (Stanislaw Firley), в ведении управления которого в Бьялостоке находятся 340 километров восточной границы с Литвой и Белоруссией, уже имел опыт, когда мигранты доставлялись на территорию Польшу на бреющем полете, минуя радиолокационные станции. Вертолеты или самолеты, с которых раньше на государственных сельскохозяйственных предприятиях распыляли пестициды, сбрасывают теперь на "открытые поля" Польши афганцев, пакистанцев, индусов.
Будущая внешняя политика ЕС поставит, таким образом, поляков в тяжелое положение. Они хотят иметь хорошо закрытую границу, чтобы Запад считал их членами своей семьи, сознающими свои обязательства. Они в то же время не хотят накрепко закрытых границ для своих соседей и для своих местных производителей, которые могут найти свой шанс лишь на восточном рынке. И вот варшавские институты вынуждены кропотливо работать над проектами различных вариантов визового режима с тем, чтобы хоть как-то облегчить нищенское положение народов на восточной границе, по крайней мере, тем, чтобы сохранить остатки свободной торговли и после того, как страна войдет в шенгенскую зону.
Перевод: Владимир Синица, Страна.RuОпубликовано на сайте InoSmi.ru