Корреспондент: В тисках войны. Сотни тысяч людей до сих пор находятся в зоне АТО
На востоке страны продолжаются военные действия, украинские силовики окружили Луганск и Донецк, где сосредоточили свои силы боевики ДНР и ЛНР. Корреспондент пообщался с теми, кто остался и вынужден жить в осаде.
В минувшие выходные центр боевых действий переместился на юго-западную окраину Донецка. И хотя “под прицел” попал райцентр Марьинка, тяжёлое вооружение прошлось частым гребнем и по части Петровского района Донецка. Ожесточённые бои продолжаются и на окраинах Луганска.
Пётр, временно безработный, житель Петровского района Донецка:
“Для нас война началась в ночь с 11 на 12 июля. До этого в округе постреливали из автоматов и прочего стрелкового оружия. За последних несколько месяцев это стало более-менее привычным, хотя интенсивность, конечно, возросла. А вот грохот тяжёлого вооружения, сидя у себя дома, мы услышали впервые часов в 10-11 вечера.
Потом всё стихло, и мы подумали, что на этот раз пронесло. Но по-настоящему “долбануло” часа в три ночи, когда все крепко спали. Залпы шли один за другим минут пять, а может, и больше. Это уже потом мы узнали, что основной удар пришёлся на Марьинку, а в тот момент казалось, что “лупят” прямо по нам.
Чисто логически я, конечно, понимал бредовость этого предположения, ведь никаких вооружённых людей или блокпостов рядом с нами не было. Но, прислушиваясь к звукам канонады, сложно было прислушаться к голосу разума. Когда всё стихло, включился ревун [сирена системы гражданской обороны]. Вот тогда все бросились к бомбоубежищам. Правда, он гудел совсем недолго, но людям хватило. Мама попыталась отвезти в убежище отца, который передвигается на коляске, но он отказался уезжать куда-либо из дома. Постепенно паника и суматоха улеглись, но спать уже никто не ложился.
Утром родители уехали в центр Донецка к родственникам, а я остался присматривать за жильём. Многие соседи, знакомые в тот день рассказывали, что им звонили неизвестные, представлялись работниками Петровского райсовета и предупреждали о приближающейся бомбардировке жилых кварталов. Людям предлагали оставить свои дома и укрыться в бомбоубежищах. Это выглядело очень странным, и после того как в горсовете открестились от таких сообщений, я решил на всякий случай не бросать квартиру. Мало ли кто это мог быть — мародёры или грабители.
К вечеру субботы, 12 июля, мы уже знали о том, что произошло предыдущей ночью: о разрушенных домах в Марьинке, о погибших. Когда стемнело, оказалось, что в нашей четырёхэтажке светится всего три окна, а в соседней и того меньше. Люди сбежали подальше от очередной ночи под обстрелом”.
Наталья, медработник одного из учреждений здравоохранения в Петровском районе Донецка:
“Понедельник [14 июля] у нас начался рано. После нескольких дней канонады за окном мы уже и не надеялись выспаться. Поэтому когда в три часа утра позвонили знакомые и сказали, что скоро может начаться бой, мы с мужем быстро оделись, собрали необходимые вещи, документы и стали ждать. Так в ожидании бомбёжки и просидели до семи утра.
Утро на работе началось с того, что две медсестры написали заявления на отпуск за свой счёт. И я их прекрасно понимаю. В понедельник детей на приём никто не приводил. Взрослые были, но мало, а врачей всё равно не хватало. Так что приходилось делать всё сразу: осматривать, консультировать, выписывать больничные. Это помогало отвлечься. А вечером, когда почитали новости, поговорили с соседями, стало совсем тяжело. На Трудовских [посёлок], недалеко от нас, взрывами разрушило садик и школу, кого-то просто разорвало пополам.
Позвонила наша медсестра, которая выехала в Запорожскую область, сказала, в больнице ей отказали в помощи. Вроде как “донецкие” всем уже надоели.
Конечно, можно было бы последовать её примеру и уехать. У меня отец в России. Но ни супруг, ни сын не хотят. Значит, остаёмся жить дома, хотя это и непросто. Не понимаешь, за что нам все это…”.
Ольга, предприниматель из посёлка Октябрьский (Донецк):
“Всё больше убеждаюсь, что это никакая не война, а какой-то кровавый фарс. Кому-то выгодно, чтобы это затянулось надолго. Если раньше мы со знакомыми спорили о том, кто прав в этом конфликте, то сейчас многие настолько устали от происходящего, что ненавидят всех, кто несёт войну в наши дома.
Наш район стал своего рода плацдармом для атак на аэропорт. На 15-м посёлке вообще орудия устанавливают прямо в частном секторе и палят из них над домами. Как жить, когда прямо над тобой летят снаряды?!
Во вторник [15 июля] с утра было тихо. Но с полудня до трёх часов началась особенно активная канонада. Говорят, что именно тогда повредили навигационную вышку в аэропорту. Дети уже различают по звуку, из какого оружия ведётся стрельба. Вчера пошли на рынок за продуктами, так там практически нет продавцов, всё закрыто.
Муж поехал на шиномонтаж в Куйбышевский район. Там по сравнению с нами спокойно и что-то работает. Так когда ему ставили колесо, мимо пронёсся Lanos, а за ним чёрный джип, из которого стреляли из автомата. Одна из пуль отрикошетила и прошла рядом с его ногой.
Но это ещё хорошо, что есть автомобиль, потому что сложно выбраться в центр города на общественном транспорте. Сейчас он ходит к нам только через железнодорожный вокзал, а обратно везёт лишь до шахты Октябрьской. Тем, кто живёт ближе к аэропорту, приходится возвращаться домой пешком на свой страх и риск.
С приходом вечера со страхом ждём, что со стороны аэропорта начнут ответный огонь из тяжёлого вооружения. Тогда накроет в первую очередь частный сектор”.
Наталья, предприниматель из Енакиева:
“Мы давно живём в состоянии страха. Но его пик пришёлся, наверное, на вторник [15 июля], когда сообщили, что по городу прошли танки. Сама я их не видела, но об этом говорили и писали все. Честно говоря, я вообще не понимаю, как это всё до нас ещё не докатилось. Донецк и Славянск недалеко.
Ходим на работу как зомби, но подсознательно ждём: скоро и до нас война дойдёт.
Самое страшное вечером — смотреть новости. После них прямо паника. Боюсь, что сына мобилизуют в армию. В украинскую или ДНР — не важно. Не хочу, чтобы он шёл воевать. Переживаю, что если сюда придёт Нацгвардия, то мало не покажется всем — за то, что в мае голосовали за независимость ДНР. У нас украинских каналов нет, а по российским и не такие ужасы рассказывают. У меня пожилые родители часто в подвале ночуют: кто-то из “добрых” знакомых скажет, что сегодня и нас будут бомбить, вот те и сидят в погребе всю ночь, боятся”.
Евгения, домохозяйка из Алчевска:
“По сравнению с Луганском у нас, конечно, тишина. Когда в конце апреля всё это начиналось, испугались, что город отдали под контроль сепаратистов: флаг на здании горисполкома то российский повесят, то ЛНР [подробнее об этом в № 25 от 27 июня]. Вооружённые люди есть, но в принципе местные власти как-то стараются сохранить город: все коммунальные службы работают, пенсии платят. [Как рассказывает заммэра Алчевска Николай Белоцкий, местные чиновники с террористами никак не пересекаются и кому “ополченцы” подчиняются, тоже не знают, а делают всё, чтобы в городе было спокойно.]
С настроением сложнее. Луганск от нас очень недалеко, всего в 40 км, а там война. Так или иначе, она нас затрагивает. То с водой перебои, то со светом, банки закрыты. И люди… По городу сейчас нормальных людей почти не встретишь. Какие-то непонятные мужчины в камуфляже, грязные, пьяные. Многие из них специально провоцируют людей.
Из дома выходим редко — дети маленькие. Но в неприятную ситуацию попали. Гуляли с мужем и младшим ребёнком, когда один из “ополченцев” решил выяснить, почему муж не на баррикадах. Вёл себя очень агрессивно, хорошо хоть был без оружия.
Мы фактически в центре территории, которую захватили те, кто называет себя “ополченцами”. Войны нет, но как будто в осаде. Срываться и уезжать сейчас не хотим, младшему сыну и месяца нет, но если бои начнутся в городе, сразу уедем. Главное, чтобы выпустили. И, возможно, уедем навсегда”.
Ирина, преподаватель одного из вузов Луганска:
“Меня здесь удерживает многое. Я верю, что город освободят, что мой ребёнок окончит здесь выпускной класс. В воскресенье через город опять шли танки. Мы к этому уже привыкли. Первый раз видела их в ночь с 4 на 5 июля: засиделись в гостях, а когда возвращались домой, навстречу ехала колонна — впереди белая Волга, за ней несколько танков, а потом КамАЗы с людьми. Честно, я подумала, что это Нацгвардия, обрадовалась. А потом увидела, что на них нет украинских флагов. И вот на выходных опять.
В тот же день мы с дочерьми шли по городу, раздался звук сирены, недалеко от нас остановился джип без номеров, и из него вышли четверо вооружённых мужчин. Испугались, конечно. Я младшую дочь, как могла, отвлекала, но они, слава богу, прошли мимо. Да и обошлось без инцидентов и перестрелок.
А ночью опять были слышны взрывы. Но не пугают уже даже сирены. Единственное — дочери рассказываю, что это салют или гром где-то гремит.
В городе всё очень напряжённо. В Камброде [район Луганска] Град стоит прямо в огороде у людей. Никогда не знаешь, куда он попадёт.
Бывают перебои с водой. Когда активизировалась АТО, пару дней не было ни света, ни воды. В магазинах есть только самое необходимое. На вокзале не продохнёшь, истерия сплошная. Все постоянно спорят о происходящем: почему бьют по Станице Луганской [посёлок на границе с Россией] и кто виноват в том, что там погиб ребёнок, когда это всё закончится, кто развязал войну, страшилки друг другу пересказывают.
Нельзя сказать, что все в Луганске поддерживают сепаратистов. Настроения разные. Противостоять “ополченцам” мы не можем: это вооружённые до зубов люди. Пойти против них равносильно самоубийству. Но оставшиеся здесь почему-то верят, что всё скоро закончится.
Город не вымер. Не гуляют по улицам, как раньше, конечно, но на работу ходят. Люди то уезжают, то приезжают. Во время перемирия было больше, сейчас опять разъехались. Знаю, что журналисты, которые не работают на ЛНР, выехали почти все. Остались только пара человек, и те пишут дистанционно, не выходя из дома. Самая большая проблема в отсутствии информации. Отключены все украинские каналы, узнать новости можно только из интернета.
Но народ реально привыкает. Едут, например, люди на маршрутке на работу, водитель видит, что впереди перестрелка, и просто объезжает её.
Все хотят мира, все устали. А те, кто уезжает, надеются вернуться.
[На следующий день после нашего разговора Ирина вместе с детьми выехала из Луганска. Но как только ситуация стабилизируется, она планирует вернуться. “Я очень хочу домой. Вопрос, куда и когда возвращаться”, — написала она.]
Максим, временно безработный системный администратор из Луганска:
“Давно уехал бы, но у меня мама лежит в больнице. Езжу к ней через день, чаще не получается. Вот и в понедельник [14 июня] ездил. На улицу выйти не боялся. Знал, что обстреливают автовокзал, Камброд, Южный, Мирный [районы Луганска], по окраинам “лупят”. У меня более-менее безопасный маршрут, но всё равно попал. Пролетел самолёт, и рядом стали рваться снаряды. Бомбоубежища? Какие? В лучшем случае добежать бы до подвала, а бомбоубежища если и есть, то они для детей и пожилых людей.
Больше всего сейчас достаётся людям, которые живут в районе автовокзала. Там “ополченцы” заняли военкомат, армия их обстреливает каждый день, но не всегда попадают в цель или даже вообще ни разу не попали. Не знаю, стараюсь туда не ездить. И в Камброд тоже. Это опасно для жизни.
Напрягает, но страха почти нет. Когда сирена включается, не боюсь, хуже, когда рядом что-то взрывается: непонятно — это возле твоего дома или в соседнем районе. А когда перестрелка недалеко, так вообще на улицу выхожу: я сейчас один живу, в квартире находиться невмоготу. Если умирать, то лучше в компании. Со страхом каждый борется как может. Многие начали пить. Мне кажется, что пьют сейчас даже язвенники.
Из города выехали почти все. Остались только те, кто не может уехать. Теперь это мёртвый город. В центре в обед можно хорошо выспаться — если нет боёв, то тихо и ни души. Товары первой необходимости в магазинах есть. Раз в полчаса ходит какой-то транспорт. Проблемы возникли с банками: отделения работают с 9 до 11 утра, банкоматы закрыты, перевод получить нереально. Пенсии и какие-то социальные выплаты тоже в основном не платят. Я точно не знаю, но пособие по безработице я, по крайней мере, в этом месяце ещё не получил”.
Галина, банковский работник из Луганска:
“Мне особо ехать некуда. Не хочется уезжать непонятно куда и непонятно на сколько. Вся семья здесь. Нет возможности вывезти всех, поэтому все вместе остаёмся.
Дни проходят одинаково, один за другим. Стараемся сидеть дома, никуда не выезжать. Иногда просыпаемся от воя сирен. Тогда собираемся и спускаемся в подвал. Но иногда, если перед этим панику никто не нагнетал, можем и дома остаться. Всё интуитивно.
Сегодня [15 июля] всё более или менее спокойно. Бабахнуло пару раз, но далеко, — уже не обращаем внимания. Вот гуляем на площадке с детьми. Садик у нас на ремонте, поэтому не работает. Некоторые просто закрыты.
Сходили в магазин. Постоянно переживаем, что голод начнётся, но с продуктами всё более или менее нормально. Сигареты разве что в дефиците, но найти можно.
Чувствуется, что из города многие выехали. По моим ощущениям, половина жителей. Кто-то переехал в область, в города, где нет военных действий, кто-то — в Крым, кто-то, если есть родственники, — в Россию или в Киев. Но, может, я просто не вижу людей, а каждый держится ближе к дому?
Спать боимся. Иногда не слышишь стрельбу и спишь. Иногда не можешь уснуть. У нас в семье, например, бывает, что все спят, а я жду чего-то, прислушиваюсь. Если неспокойный день, то ждёшь такой же ночи. Все, кто остался, ждут, когда это закончится. В чью пользу, нам уже всё равно”.
Крупнейшие инциденты с наибольшими потерями за последнюю неделю АТО
11 июля: В районе посёлка Зеленополье Донецкой области 30 бойцов сил АТО погибли в результате обстрела боевиками из системы Град. Пригород Донецка Марьинка был обстрелян из Градов. В ночь на воскресенье 13 июля бои продолжились. По официальным данным, погибли шесть мирных жителей.
14 июля: В Луганской области сбит военно-транспортный самолёт Ан- 26. Четыре из восьми членов экипажа спасены, ещё два находятся в плену, судьба остальных двух остаётся неизвестной. В Луганске сепаратисты обстреляли из Градов жилые кварталы. Разрушено 24 здания, погибли восемь человек, среди них ребёнок.
15 июля: По городу Снежному в Донецкой области было нанесено несколько авиационных ударов. От попадания снарядов один жилой дом был разрушен практически полностью, ещё несколько серьёзно повреждены. Погибли 11 человек. По данным Совета нацбезопасности и обороны, это был неизвестный самолёт.
***
Этот материал опубликован в №28 журнала Корреспондент от 18 июля 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.