План маршала. Интервью с Юлией Тимошенко

По своему размаху намерения Юлии Тимошенко подобны плану Маршалла по отстройке послевоенной Европы. Премьер-министр о новом порядке, который она построит, источнике своих сил и фамильярности СМИ по отношению к ней

Бессмысленно спрашивать Юлию Тимошенко "есть ли у Вас план". У премьер-министра Украины он всегда под рукой. Глава правительства посвятила Корреспондент в некоторые из его пунктов: широкая приватизация, инвестиционный бум, война с теневой экономикой, налоговая реформа, устранение RosUkrEnergo как посредника по поставкам газа в Украину.

 Если главе правительства удастся выполнить хотя бы половину намеченного, украинцы заживут не хуже швейцарцев. Но Украина - не Швейцария. Здесь возможен любой поворот. Ведь Кабинет Тимошенко опирается на очень шаткое парламентское большинство – 227 голосов.

Впрочем, и здесь у премьера созрел план по управлению этим минимальным преимуществом. Интервью Тимошенко Корреспонденту состоялось в ее рабочем кабинете в субботний день.

— Вы говорили, что вследствие разрушения теневых схем предыдущего правительства уже получили за первые несколько недель часть денег для выплаты сбережений Сбербанка СССР.

— Конечно.

— Это большие суммы. Что это за схемы, которые Вам уже удалось разрушить?

— Мы в бюджете запланировали разрушение всех теневых схем, какие на сегодняшний день увидели. Это не значит, что мы за десять дней "поймали" всю "тень" и сразу получили сотни миллиардов гривен

Бюджетный год только начинается и за год мы устраним целый ряд криминальных и полукриминальных тем. Шаги по борьбе с теневой экономикой, которые мы запланировали на 2008 год, гарантированно принесут стране дополнительные финансовые ресурсы.

— То есть эти "много денег" придут благодаря возврату в госсобственность некоторых предприятий, а потом их продажи по реальной цене?

— Я бы не хотела, чтобы из моих заявлений делали реприватизационную страшилку…

— Давайте не будем делать страшилку, просто скажем, что будет. Откуда придут сверхпоступления?

— Прошлая власть приняла закон, по которому 600 предприятий должны быть приватизированы. Вот, если бы хотя бы несколько предприятий (из этих 600) приватизируются честно, у нас вообще никаких проблем не будет с возвращением сбережений. Если, например, мы сможем закрыть колоссальные злоупотребления с НДС — а в бюджете прописаны несколько пунктов, которые захлопывают эти даже не щели, а магистральные дороги… Если не будут уводиться бюджетные деньги через фиктивный экспорт (то есть это когда ничего не экспортируется, но берутся из бюджета деньги), если не будет злоупотреблений на внутреннем рынке, когда строятся искусственные цепочки, по которым возвращается НДС, где нет ни производства, ни торговли, ничего нет. Мы точно сделаем так, что налоги будут платить в полном объеме. При этом на 2009 год запланировали долгожданную налоговую реформу, которая существенно упростит систему налогообложения и сделает налоговую нагрузку значительно меньше. В 2008-м все честно платят налоги, в 2009-й мы должны войти с новой налоговой реформой.

— Насколько эффективно может работать правительство, опирающееся на парламентское большинство в один голос?

— Конечно, мы хотели бы опираться на более солидную поддержку в Верховной Раде. Безусловно, это создает проблемы. Но с другой стороны, если хорошо организовать работу, если убрать из демократической коалиции все подковерные интриги, которые всегда негативно влияют на процессы в демократическом лагере, то, я считаю, можно нормально принимать законы.

— Имея 226-227 голосов?

— Можно так организовать работу: все значимые законопроекты ставить в повестку дня на один конкретный день. И в этот день обеспечивать явку депутатов и их полное знание, понимание концепции и значимости законов. Я уверена, это обеспечит результативность голосования. Но я думаю, что уже на следующих выборах мы увеличим численный состав демократической коалиции.

— Вы сейчас начинаете строить новые отношения с Россией. Между тем, в Вашей команде есть люди, которые совсем недавно делали радикальные заявления. Может быть, не лишенные смысла, и все же. В частности, Владимир Огрызко [министр иностранных дел] — в отношении статуса российского флота в Севастополе, Юрий Продан [министр топлива и энергетики] требовал повысить тарифы на транзит газа. Как Вы думаете, с такой командой Вам легко будет построить отношения с Россией?

— Я думаю, что от взаимных встречных обвинений, от такой бесконечной дуэли Россия и Украина должны перейти к очень глубокому диалогу относительно всех проблемных вопросов, которые есть в наших отношениях. Я думаю, что Россия к Украине сегодня все-таки начинает относиться как к суверенной державе.

— По каким признакам Вы это определили?

— Это комплексное ощущение, я даже не могу назвать этих признаков. Это как озон в воздухе после дождя. Авантюрная политика Партии регионов, когда во время очередных выборов России обещались золотые горы, а потом, после выборов, забывалось, что кто-то там возле границ Украины вообще живет, привела к разрушению межгосударственных отношений. Сейчас уже прошло время легкомысленной безответственности и легковесности, которые вчерашняя правящая партия демонстрировала в отношениях между Россией и Украиной.

Это привело к пониманию того, что Россия и Украина будут чувствовать себя стабильно, если поймут, что Украина — суверенная страна, и что с ней нужно выстраивать отношения на надежном фундаменте понимания взаимных национальных интересов. Я как руководитель правительства буду стремиться к построению именно такого фундамента.

— Самый трудный предстоящий диалог — по RosUkrEnergo.

— Я уверена, что мы найдем с Россией взаимопонимание и по этому вопросу. И мы перейдем на прямые поставки, без мегакоррумпированных посредников. RosUkrEnergo и продажные украинские чиновники практически погубили государственную компанию НАК Нафтогаз, подготовили ее к теневой приватизации через искусственное банкротство, но наша команда все эти „домики” поломает.

— Когда мы встречались с Вами два года назад, Вы уже тогда выражали недовольство тем, что в наших газовых отношениях с Россией задействована компания RosUkrEnergo. Почему эта компания так долго существует в наших отношениях? Куда ведут ниточки или канаты? На Банковую, в Кремль?

— Она существует так долго, потому что она всегда работала под "крышей" украинской власти. Я новой "крышей" для этого позора и абсурда не буду.

— И российские коллеги это знают, Вы им это уже сказали?

— Моя позиция всегда была публичной, и российская сторона ее, конечно же, знает.

— Разве не станет тогда газ дороже?

— Нет, не станет. Я Вам должна сказать, что если бы не было этих "милых помощников", то мы до 2010 года имели бы газ по нормальной цене.

— Те немногие республики бывшего Советского Союза, которые чего-то достигли, в основном шли радикальным путем в экономике, политике. Это в большей степени касается Балтийских республик. И вот, например, Каха Бендукидзе [государственный министр Грузии по вопросам координации реформ] заявил: мы должны продать все, кроме совести. Сейчас грузины провели приватизацию всей энергетики и многих других отраслей. За что Бендукидзе называют не иначе как ультралиберал. А на какие радикальные шаги готовы Вы?

— Можно ли считать радикализмом наведение порядка и выведение страны из хаоса? Конечно можно, потому что это тоже очень экстренные действия. Вот такой радикализм мне нравится. У нас есть очень четкие концепции. Мы снова, как и в 2005 году, определили пять-шесть приоритетов в каждом министерстве. Это не бу-бу-бу, это четкий приоритет. По каждому министерству будет десяток показателей, подлежащих постоянному мониторингу. И будет очень четко видно - есть улучшения или остается в том болоте, которое страна имеет сегодня.

Я, например, и все наше правительство, имеем очень четкую концепцию – государство не должно заниматься бизнесом. Но, отдавая предприятия, в том числе стратегические, в руки частных собственников через честную и конкурентную приватизацию, невозможно и неправильно это делать без каких-либо условий и без серьезной регуляции, особенно того, что касается энергетики, недр, и других стратегически важных для страны направлений. Поэтому наша концепция такова: бизнес делает бизнес лучше, чем государство, но в системе рыночной государственной регуляции.

В последние пять лет государственные предприятия претерпевают стагнацию, развал, отсутствие инвестиций, практически все они убыточные, за некоторым исключением. И поэтому моя концепция такова: создаем интеллектуально сильные договоры о приватизации.

Первая часть - это инвестиционная политика развития предприятия. Для того чтобы предприятие не закрывали или не ослабляли как конкурента на мировых рынках, или, в случае полного маразма, не банкротили и не резали на металлолом.

Второе - создаем в приватизационном договоре сильный блок, который посвящен социальным проблемам. Потому что нужно понимать, так же как мы конкурируем за рынки в мире, так же мы конкурируем в мире и за трудовые ресурсы. Нам нужны люди в Украине. Наши родные граждане. Нам не нужно, чтобы они со своим прекрасным интеллектом, желанием и умением работать, любя Украину, уезжали искать счастье по всему миру.

 Написание третьего блока приватизационного договора мы отдаем практически в руки местному самоуправлению - местная громада опишет налоговые условия и существенные элементы экологической политики этого предприятия.

И в итоге, я лично вписываю только одну фразу в эти договоры. Одну! Если не выполнены все условия этого договора, то это предприятие возвращается назад в государственную собственность без возврата внесенных сумм инвестиций.

— Жестко!

— Жестко. Почему? Потому что договор о приватизации - это тот порядок, который должны уважать инвесторы. Инвесторы должны уважать страну, в которой строят бизнес и обязаны уважать людей, которые, работая на их предприятиях, создают им прибыль. Они же не в племя бумбо-юмбо вкладывают свои инвестиции, а в европейскую страну Украина.

 Когда-то контракты вообще не подписывали. Купеческое рукопожатие дорогого стоило. Потому что ответственные люди умели держать свое слово. А у нас сейчас даже Конституция и законы поставлены ни во что. Договоры? Так их вообще никто не читает. Где-то левой задней лапой поставили подпись, приобрели предприятие, а после этого измываются, как хотят, над предприятием и людьми, которые там работают.

Должен быть такой порядок, когда государство держит в своих руках стратегию развития страны и рыночную регуляцию, а бизнес занимается бизнесом. Именно такой порядок мы построим.

Но в чем была проблема Украины? В том, что держатели власти одновременно были и теневыми бизнесменами. Они покупали предприятия и не ставили себе самим никаких условий. Принцип был примерно таким: ну зачем себя, умных, красивых обременять еще какими-то инвестиционными обязательствами, какими-то проблемами трудового коллектива, даже смешно таким мазохизмом заниматься. Поэтому вот так все и вышло: по сути дела предприятия бесплатно забирали высокие руководители, их семьи, зятья, дочери, жены и друзья детства.

— Какие примеры можете привести?

— Леонид Данилович [Кучма] со своей славной семьей "немного" скупились. "Немного"- это миллиардов на 100. Десять лет продолжалась эта беспрецедентная история. Он несколько расширил круг допущенных. Ведь не все можно взять, просто в руки не вошло. Он допустил еще пять-шесть семей. Все они сегодня имеют миллиардные состояния. Это привело к отсутствию честного рынка приватизации и к крайней монополизации в большинстве отраслей, которые сегодня разрушают, а не строят экономику.

Есть еще одна проблема. Всем, что они нечестно взяли, очень сложно качественно управлять, и невозможно во все это качественно вложить достаточные инвестиции. Вследствие этого предприятия не развиваются нормально, а часть из них вообще умерли не своей смертью. А что самое интересное - они вынули лучшие предприятия Украины из государственной собственности без денег, как изюм из булочки, и сейчас продают этот "изюм" по ценам в миллион раз выше, чем они покупали. Вот такая скучная история!

— Когда мы вчера договаривались с Вашей пресс-службой об интервью, время и место менялись четыре раза, последние согласования мы сделали в полночь. Вы все время в таком режиме работаете, и как долго Вы можете так работать?

— Традиционно мой рабочий день, в зависимости от обстоятельств, длится от 12-ти до 16-ти часов. Можно ли в таком темпе работать? Я Вам скажу: можно, потому что в таком темпе я работаю последние 15 лет. Это стиль моего отношения к делу. Семья терпит.

— Нужно же откуда-то силы черпать. Или бегать, или пить, или то и другое?
— (Смеется). Честно говоря, пить - это не рецепт; а вот бегать по утрам - это срабатывает уже много лет. Есть еще надежный рецепт приумножения сил - самоотверженно верить в свои цели.

— И последнее. В этой стране не было ни одного премьер-министра, который позволял бы по отношению к себе такую фамильярность. То есть, я не знаю премьера Витю, премьера Толика или Леню. Каково Ваше отношение к тому, что Вас публично именуют Юля?

— В украинской культуре имен отчество вообще отсутствует. Отчество отсутствует почти во всем мире. Но сейчас мне тепло и приятно, когда меня называют по имени. Честно говорю. Я даже от этого какое-то удовольствие получаю. Когда есть какое-то взаимопонимание между коллегами, между людьми, мне кажется, что тогда мы намного больше можем сделать. А когда нужно через шаг снимать шапку, бить поклоны, присаживаться в реверансах, мне кажется, что тогда часть энергии идет на эти ритуалы, что-то уничтожается из человеческих отношений, которые могут принести синергетический эффект.

Поэтому у нас в команде все просто. Вообще, они при мне только иногда могут назвать меня по имени-отчеству. Между собой у них нет таких деликатностей (смеется). Вот Саша [фотограф], он сейчас нас фотографирует, а когда он входит в раж, он мне говорит: "Юленька, подвиньтесь к свету".

Это интервью было опубликовано в № 3 журнала Корреспондент от 26 января 2008 года