Корреспондент: Творец из подполья. История художника и воина УПА Нила Хасевича - архив

Оружием Нила Хасевича, художника и воина УПА, был не автомат, а резец и дощечки. Но и этого оказалось достаточно, чтобы удостоиться смертного приговора, - пишет Владимир Гинда в рубрике Архив № 16-17 журнала Корреспондент от 27 апреля 2012 года.

Этот человек погиб в тайном повстанческом схроне. Но причина его смерти не была связана с тем, что Нил Хасевич с оружием в руках воевал против советской власти - вместо винтовки он орудовал инструментами для резьбы по дереву, изготавливая клише для пропагандистских работ, рассказывающих о борьбе повстанцев. Однако его “рисованная” война оказалась столь эффектной, что вызвала недовольство Кремля. Художника решили найти и обезвредить.

“Рисунок является правдой абсолютной, а язык правды нужно учить везде и всегда. Это единственный язык, которым можно выразить все”, - так еще в сентябре 1941 года, за десять лет до гибели, писал о своем искусстве Хасевич. От этой правды он не отступился.

Детство художника

Нил родился 25 ноября 1905 года в семье дьякона, обитавшего в ривненском селе Дюксин. Был он третьим, младшим сыном.

Начальное образование Хасевич получил дома. Любил рисовать. Но семья была бедной, и отец отдал его на обучение не в художественную школу, а в Житомирскую духовную семинарию, посчитав, что поповская доля будет хлебной. Однако отцовское решение еще больше сблизило Хасевича с красками и холстами: он устроился в мастерскую иконописца. Чуть позже будущий член УПА вступил в Ривненскую украинскую гимназию.

Однажды, когда он ехал с матерью на учебу, их телега на железнодорожном переезде попала под поезд. Мать погибла на месте, а 14-летний Хасевич потерял левую ногу выше колена.

Он сам изготовил себе протез, а деньги, которые железнодорожная компания выплатила ему в качестве компенсации за трагедию на переезде, потратил на обучение в Варшавской академии искусств.

Оказавшись калекой, парень не забыл о своей мечте и, едва выйдя из больницы, стал учиться в художественной мастерской в Ривном. В 1925 году экстерном окончил гимназию и год работал помощником иконописца. Один из поступков Нила той поры ясно доказал, что ради рисования сын дьякона готов на все: он сам изготовил себе протез, а деньги, которые железнодорожная компания выплатила ему в качестве компенсации за трагедию на переезде, потратил на обучение в Варшавской академии искусств.

Там он изучил рисунок и живопись, планировал стать педагогом, но позже выбрал факультет графики. И хотя денег не хватало, юный художник упорно постигал азы науки.

Петр Мегик, учившийся в академии в то же самое время, что и Хасевич, так описывал упрямого ривненчанина: “Небольшого роста, бедно одетый мальчик, с палкой в руке, потому что вместо левой ноги - деревянный, законченный грубой палкой, примитивный, собственной работы протез. Старательно учится и невероятно материально бедствует”. Но в этом мальчике, по признанию Мегика, чувствовался большой художественный талант.

И он довольно быстро был признан: в 1931-м Хасевич получил награду Ватикана за одну из своих картин.

“Мальчик” оказался еще и новатором. По старым рукописным книгам он, находясь в центре польского католицизма, где царствовала латиница, исследует кириллицу, стараясь научиться красиво выписывать буквы родного языка. Молодой график разработал собственные его формы. Чтобы лучше понять то, что он хочет сделать Хасевич гусиным пером написал толстенный, 482-страничный фолиант - Пересопницкое евангелие, образец украинского и церковнославянского языка.

По старым рукописным книгам он, находясь в центре польского католицизма, где царствовала латиница,исследует кириллицу, стараясь научиться красиво выписывать буквы родного языка

В 1935-м, 30 лет отроду, он получил диплом о высшем художественном образовании с правом преподавания в средних школах. В этом же году луцкий журнал Знич отметил: “Нил Хасевич тихо, скромно и медленно, но уверенно в своем творчестве шел вперед и теперь признан не только у художников Варшавы, где учился и выставлял свои работы, но и завоевал симпатию и признание у художников иностранных, особенно французских”.

Поляки, не желая расставаться с талантливым художником, предложили ему принять гражданство и остаться в Варшаве. Но Хасевич уехал в родное село. Здесь он устроился учителем в школу, параллельно подрабатывал бухгалтером и пел в церковном хоре. Кроме того, писал песни и много рисовал, в частности иконы для местной церкви, где служил его отец. Эти работы не сохранились - в 1943 году немцы сожгли деревушку, в пожаре погибли и иконы.

Хасевич занимался также общественной деятельностью - как член Волынского украинского объединения помогал создавать в городах и селах края просветительские кружки и библиотеки.

Между тем его картины участвовали во многих выставках - в период с 1931-го по 1944-й работы Хасевича демонстрировали на 35 различных международных мероприятиях. Их увидели в Варшаве, Праге, Берлине, Чикаго и Лос-Анджелесе. “Завоевал себе сильные позиции среди украинских мастеров графики”, - так характеризовал тот период творчества Хасевича искусствовед Фадей Лешнер.

По мнению современных исследователей, художник вполне мог бы покинуть родину и стать известным и богатым обитателем мировых культурных столиц. Но выбрал украинское село: уже в то время Хасевича увлекла идея украинского национализма. Он познакомился со Степаном Бандерой и его женой, часто принимал участие в акциях ОУН, писал листовки, карикатуры. А в начале Второй мировой его даже избрали в Провод ОУН.

Карикатуры и медали

Летом 1941 года, когда немцы оккупировали Западную Украину, Хасевич находился в Ривном, где работал в газете Волынь. Он иллюстрировал это национально ориентированное издание, печатал статьи, призывая местных художников пропагандировать идеи национализма.

“Никто не отрицает больших возможностей графики как художественного и пропагандистского фактора. В момент возрождения нашей государственности, в момент налаживания культурной жизни на освобожденных землях художники должны присоединиться к работе над портретами деятелей, над плакатами и пропагандистскими открытками”, - писал Хасевич.

Вскоре он убедился, что немцам, как и большевикам, самостоятельная Украина не нужна, и поэтому художник оказался в УПА

Вскоре он убедился, что немцам, как и большевикам, самостоятельная Украина не нужна, и поэтому художник оказался в УПА. Там он получил ряд псевдонимов, например, Бей-Зот или Шмель. В 1942 году Шмель стал членом Краевой референтуры пропаганды УПА Северо-Западных украинских земель (СЗУЗ), работал в редакции журнала К оружию, параллельно выпускал различные брошюры, листовки, плака ты. Однако любимыми детищами художника стали сатирические журналы Украинский перец и Хрен. В них он печатал карикатуры на советский режим и его лидеров. Эти плакаты и журналы были чрезвычайно популярны среди повстанцев.

“Я не могу стрелять из автомата. Зато в моих руках другое оружие - резец и липовая дощечка [с их помощью он вырезал клише, чтобы потом можно было печатать оттиски, как в типографии]. Я воюю с врагом силой искусства”, - сказал Хасевич однажды.

За время своего пребывания в УПА Шмель сделал более 150 различных графических работ. Руководство УПА ценило таланты Хасевича.

“Его графика была эффективным оружием в руках освободительного подполья, - писала в своих воспоминаниях Мария Савчин, жена лидера ОУН СЗУЗ. - Был он необыкновенно ценным для подпольной борьбы человеком еще и тем, что постоянно тренировал новых людей, которые впоследствии уходили в разные округа, где иллюстрировали подпольные издания или изготавливали клише для типографий”.

Я не могу стрелять из автомата. Зато в моих руках другое оружие- резец и липовая дощечка [с их помощью он вырезал клише, чтобы потом можно было печатать оттиски, как в типографии]. Я воюю с врагом силой искусства

Графика подпольщика стала так популярна, что даже печаталась отдельно, как картинкиоткрытки.

Работал художник примитивными средствами, без специальной техники, нередко без света, в тайнике. Около него постоянно находились несколько повстанцев, которые помогали инвалиду, охраняли и учились у него.

В момент, когда Советская армия выбила немцев из Украины, Хасевич стал часто менять свои тайные жилища, опасаясь спецслужб. Повстанцы даже соорудили для него специальный велосипед, чтобы легче было перевозить художника с места на место.

Такую жизнь Хасевич вел лет семь, не только прячась, но и активно работая. Весной 1950 года он предложил руководству УПА один из своих последних проектов - наброски повстанческих наград. Художник нарисовал 16 примеров наград и в письме изложил, как можно их изготовить в условиях подполья. Например, штамповку и отливку предложил делать из металла артиллерийских гильз или советских орденов, которые, по его мнению, были легкоплавкими.

Летом 1950-го Украинская главная освободительная рада утвердила проекты. Первые награды появились уже в следующем году, причем место их изготовления до сих пор неизвестно. Сам Хасевич получил Серебряный крест заслуги и медаль За борьбу в особо тяжелых условиях.

Сталин недоволен

В тот период художник перебежал дорогу кремлевским партбонзам. Изготовленные им в подполье карикатуры и другие материалы стали тайно передавать в эмигрантские круги Европы и Америки, где они пользовались невероятным успехом. Лидеры украинских зарубежных организаций попытались с помощью работ Хасевича показать миру, что в Украине идет вооруженная борьба. Для этого они подбросили альбом художника Волынь в борьбе, посвященный будням повстанцев, делегатам Генеральной ассамблеи ООН.

Советские представители привезли альбом в Москву. После ознакомления с рисунками руководство спецслужб в мае 1951 года издало секретный приказ: “Областным управлениям МГБ [Министерство госбезопасности, предшественник КГБ]. Эти рисунки подбрасывают к посольствам делегатам сессии Генеральной ассамблеи ООН. Замысел провокаторов - убедить общественное мнение Запада, что в Украине будто бы идет массовая вооруженная борьба против Советской власти. Ваша задача: разыскать автора рисунков и остановить его антисоветскую деятельность”.

Изготовленные им в подполье карикатуры и другие материалы стали тайно передавать в эмигрантские круги Европы и Америки, где они пользовались невероятным успехом

Распоряжение, к которому прилагалась фотокопия альбома, получили практически все управления МГБ в Западной Украине.

Для розыска автора в Киеве создали специальную оперативную группу, которую возглавил полковник Борис Стекляр. Столичные специалисты смогли разглядеть на изображениях, помещенных в альбом, значки IXI, которые обозначали начальные буквы имени и фамилии автора - Н и Х, наложенные друг на друга. А в захваченных ранее документах работники МГБ уже встречали упоминание о Ниле Хасевиче. Так Стекляр и его команда поняли, кого нужно искать.

Спецгруппа стала собирать информацию о художнике, но напасть на его след помог случай. Агенты госбезопасности обнаружили один из тайников УПА, где нашли повстанческие “грипсы” - зашифрованные документы. Удалось прочесть одну небольшую записку: “Заготовили для вас пять килограммов бумаги, вишневое дерево”, которая подтолкнула подчиненных Стекляра к идее, что подобные заготовки могут быть необходимы подпольному графику.

После серии допросов и аналитических разработок они установили, что тайник художника должен находиться на одном из хуторов в окрестностях ривненского села Суховцы. Правда, этот населенный пункт растянулся на 6 км с севера на юг и на 5 км - с востока на запад, так что опергруппе, прибывшей сюда 4 марта 1952 года, светила перспектива прочесывания всего селения.

Для розыска автора в Киеве создали специальную оперативную группу, которую возглавил полковник Борис Стекляр.

Но агентам опять повезло - один из повстанцев решил проверить, все ли в порядке с художником, и прибыл к хутору семьи Стасюк, где прятался Хасевич с парой своих охранников - Вячеславом Антонюком и Антоном Мельничуком. “Проверяющего” взяли, что помогло сузить круг поисков до одного хутора.

“Криївка” оказалась настолько хорошо замаскирована под дровами, что оперативники за целый день поисков так и не смогли ее обнаружить. Лишь убедив на раздельных допросах главу семьи Стасюка, что его жена уже все рассказала, агенты узнали, где находится вход в тайник.

Лаз в схрон немного откопали, чтобы можно было поднять крышку, прикрывавшую вход в подземелье. Сотрудники МГБ приоткрыли ее, предложили повстанцам сдаться и, не получив ответа, метнули гранату. После этого внутрь спустились бойцы, которые обнаружили три тела. Причем умерли они не от взрыва, а застрелились, как только поняли, что тайник раскрыт.

Тела повстанцев, в том числе и Хасевича, сотрудники госбезопасности то ли уничтожили, то ли спрятали, так что место захоронения художника и его телохранителей-учеников до сих пор неизвестно.

***

Этот материал опубликован в №16 - 17 журнала Корреспондент от 27 апреля 2012 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.