Аниш Капур, звездный скульптор-миллионер и создатель предметов, меняющих форму, громко открывший в Киеве свою первую в Восточной Европе выставку, в интервью Ирине Илюшиной в № 20 журнала Корреспондент от 25 мая 2012 года, о своей жизни, философии и цене самой дорогой работы
Невысокий смуглый седой человек в неприметной одежде и с
робкой улыбкой - таким предстал перед украинской публикой Аниш Капур, одна из
самых ярких звезд мирового художественного небосклона.
Капур, 58-летний британец индийского происхождения,
зарабатывает своим творчеством миллионы и соответствующие награды - он лауреат
премии Тернера (Великобритания), премии Венецианской биеннале 1990 года и имеет
еще десяток художественных призов. Его персональные выставки проходят на тех
площадках, к которым прикованы взгляды миллионов, - в лондонской галерее Tate,
мадридском музее Reina Sofia, Музее современного искусства САРС в Бордо и
прочих известнейших залах мира. Последняя его работа, башня Орбита, украсила
Лондон к Олимпиаде.
Его персональные выставки проходят на тех площадках, к которым прикованы взгляды миллионов, - в лондонской галерее Tate,мадридском музее Reina Sofia, Музее современного искусства САРС в Бордо и прочих известнейших залах мира
С 19 мая по 30 сентября украинцы имеют возможность
непосредственно познакомиться с творчеством знаменитости: в столичном Центре
современного искусства PinchukArtCentre проходит его первая в Восточной Европе
персональная выставка.
Основные темы Капура - пространство и пустота, секреты
зеркал и предметы, меняющие форму. А самая громкая из них, в прямом и
переносном смысле, - пушка, стреляющая в белую стену красным воском.
И хотя у работ британца сложная научно-философская база,
зрители воспринимают их весьма эмоционально, о чем скульптор и рассказал в
интервью Корреспонденту. В ходе разговора он был улыбчив и даже смешлив, но
когда речь заходила об искусстве и роли художника в обществе, к нему тут же
возвращалась серьезность. Напоследок Капур обменялся с Корреспондентом традиционным
индийским жестом - полупоклоном со сложенными перед грудью ладонями.
- Я знаю, вы впервые
в Украине и успели увидеть Киев только из окна машины по дороге из аэропорта.
Но, возможно, у вас уже есть идеи по поводу пространства этого города? Ведь
пространство - ваш конек.
- О, как я могу судить [почти не видев города]!
(Задумывается.) Есть, конечно, что-то особенное в этих неровностях пейзажа,
уровнях архитектуры, исторических и современных домов. И [видно, что] ваше
общество того же типа, из которого происхожу я, - я имею в виду Индию.
Общество, которое сильно меняется. А изменения - это всегда проблематично.
- Кстати, почему вы уехали из Индии в Великобританию?
- Я хотел пойти в художественную школу. Конечно, я мог бы
это сделать и в Индии, но понимал, что если по-настоящему хочу заниматься
искусством, то Лондон - именно то место.
- И в чем разница - быть художником в Индии и в
Великобритании, тогда и сейчас?
- В 1970-х в Индии была совершенно другая атмосфера, и
карьера художника была бы намного более националистическим проектом. Индия
получила независимость в 1947 году, и все еще было в процессе - [национальное]
самосознание, понимание, что такое быть индийцем снова, после колониального
периода. Это был длительный процесс, проходивший в наших головах. Возможно, и
ради этого тоже я уехал в Лондон.
- Чтобы завоевать метрополию?
- (Хохочет.) Или чтобы понять. Все-таки для молодого
художника важно изучить все эти вещи. Но сейчас, конечно, все совсем
по-другому. И многие молодые художники [в Индии] очень успешны.
- Ну а когда вы поняли: вот она, слава?
- Знаете, мне очень-очень повезло. Я окончил художественную
школу в 1978 году, первую выставку представил в 1980-м. И как раз в 1980-х
арт-мир начал меняться. В 1970-х быть художником было “одиноко” - в плане
социальной ангажированности. Но в начале 1980-х люди стали покупать современное
искусство. И ситуация радикально изменилась. Моя первая выставка в Нью-Йорке
прошла в 1983-м, и еще до открытия все работы были проданы. Когда я об этом
узнал, я воскликнул: “Что?! Что происходит?”. (Смеется.)
Так что в таком смысле [продаж] я успешен уже довольно
давно. Но этот успех на самом деле не важен. Важно иметь возможность расти как
личность, как человек, развивать себя как художника и быть готовым принять
вызовы, которые готовит творчество.
А [финансовый] успех - иллюзия. Настоящая проблема -
двигаться вперед. Ведь столько было сделано прекрасного за всю историю
искусства, и создать что-то новое, поэтичное, глубокое, эмоциональное - вот где
настоящий вызов. И настоящий успех. Остальное ерунда. Остальное - шопинг.
(Смеется).
- “Шопинг” для художника тоже важен. Сколько стоила самая
дорогая из ваших работ?
- (Задумывается.) Кажется, около 7 млн фунтов [стерлингов,
то есть около $ 11 млн]. Неплохо, да?
- Да, особенно если вспомнить вашу шутку: “Художники - самые
бесполезные существа в мире”. Но если серьезно, они ведь разные. Кто-то через
искусство выражает себя, кто-то борется с социальными проблемами, кто-то лечит
собственные психологические травмы. Вы к какому типу относитесь?
- Сложно описать. В первую очередь, это проект длиною в
жизнь. И мне кажется, у меня нет какого-то великого послания, которое я хочу
донести до мира. Если бы оно было, я бы выбрал вашу профессию.
- Поменяемся? Хотя я не уверена, что хочу быть художницей.
- (Смеется.) Быть художником - это открыть себя всему
вокруг. Я, может, приведу банальный пример: вот Леонардо да Винчи, образец
многогранности человеческой личности и того, что можно осуществить - в
искусстве, в науке, в совершенствовании себя. Так что нужно открыться и не
бояться [что-то совершить].
- И что в этом было самым сложным для вас?
- Никогда не верить людям.
- Что?!
- (Смеется.) Нет, я не в циничном смысле, конечно! Я имею в
виду, когда тебя хвалят, говорят: “О, это прекрасно!”. Ладно, это прекрасно, но
[автору] не стоит слишком возноситься. Надо держаться земли, хотя бы одной
ногой. Идти в студию и дисциплинированно трудиться, что-то делать, изобретать,
изобретать заново и переделывать. Это самое трудное, но именно в этом секрет:
никогда не останавливаться.
- Среди ваших архитектурных проектов есть много
нереализованных. Как бы вы отнеслись к тому, чтобы установить что-то в Киеве,
если вам предложит Виктор Пинчук или городские власти?
- (Смеется.) Это будет зависеть от того, чего они хотели бы
и что я хотел бы сделать. Но почему бы и нет?
- Кстати, по-вашему, в каких отношениях художник должен быть
с властью? Или в Великобритании такой вопрос даже не возникает?
- Это ключевой вопрос, и он возникает всегда и везде. Важно,
чтобы у художника был собственный голос. Ведь всю нашу жизнь что, собственно, с
нами делают? Учат. Начиная со школы, затем в обществе нас учат, учат, учат. И
только став творческой личностью, ты можешь освободиться от этого и заявить: “Я
не знаю, что я делаю”.
Ты можешь валять дурака или быть серьезным, провокатором или
революционером. Но это важно - говорить о коррупции, эксплуатации, социальных
проблемах с этой позиции, позиции свободы. Абсолютно необходимо, чтобы
творческие люди это делали. Особенно если другие не могут - ведь в некоторых
обществах только художники и могут говорить в голос [о проблемах]. Как в СССР,
например. Кстати, интересно: когда это было запрещено, они говорили. А сейчас можно,
но они молчат.
- Почему, как вы думаете?
- Возможно, мы все соблазнились деньгами. Все, включая
художников. И не только в Украине - в Нью-Йорке тоже. Потому что на личном
уровне это очень сложно - заявить: “Смотрите, у меня такая позиция, и я не сверну
в сторону”.
- Вы считаете, художник может балансировать на этой тонкой
грани - быть свободным и в то же время финансово успешным?
- Мы живем во времена, когда, кажется, все обесценилось.
Даже деньги. Наверное, они - прежде всего. И в этом смысле даже странно, что
арт-рынок так могуществен. А значит, весьма, весьма соблазнителен. И мы все
играем. Я тоже. Мы играем с возможностями, которые предлагает арт-рынок, а
предлагает он много разного.
Вопрос в том, можешь ли ты найти способ не потерять себя и
помнить, что ты художник, а не бизнесмен. Ведь примеров достаточно: есть много
художников, которые больше похожи на бизнесменов. Но в конечном итоге важно
уметь сказать [заказчику]: “Да, я сделаю это за 1 млн, но я настаиваю на том,
что ты не знаешь, что я сделаю. Я и сам этого не знаю”. И пускай меня считают
глупцом. Лучше я буду глупцом, чем бизнесменом. (Смеется.)
- Ну, глупцом вас точно не назовут - слишком
интеллектуальные у вас работы. Математика, геометрия, физика поверхностей…
- Я понимаю, о чем вы говорите. Но это не игры разума.
Точнее, речь не только об этом - нужно идти дальше. Например, как изобразить
отсутствие объекта? Кстати, современная физика уверяет, что существует
Вселенная, где нет объектов. И многие годы я был очарован этой идеей - изобразить
объект, который существует и не существует, пустое пространство, черную дыру.
Или зеркальные объекты - они тоже в каком-то смысле исчезающие. Они как бы
присутствуют и как бы отсутствуют, образуя другие пространства, иллюзии.
- Могли бы вы вспомнить реакцию публики на вашу работу или
выставку, которая больше всего вас потрясла?
- Это очень сложный вопрос. Ведь каждый приходит со своим
багажом, с историей всей своей жизни. И автор не знает, что происходит в данном
пространстве - между его работой и зрителем. Но что бы там ни было, это очень
важно. И, пожалуй, самая трогательная реакция, которую я видел, - слезы.
Несколько раз такое видел, и в этом была какая-то… нежная поэзия.
***
Этот материал опубликован в №20 журнала Корреспондент от 25 мая 2012 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.