Скульптор Цадок Бен-Давид, приглашенная мировая звезда киевского Большого скульптурного салона, в интервью Ирине Илюшиной в № 36 журнала Корреспондент от 16 сентября, - о цветах из стали, тяжелой физической работе скульптора и ценах на современное искусство
Песчаное поле со сгоревшими дочерна цветами и травами - такой инсталляцией встречает посетителей Большой скульптурный салон в столичном комплексе Мистецький арсенал. Но стоит обойти поле с другой стороны, и оно оживает - цветы играют всеми цветами радуги, и мрачный настрой сменяется на прямо противоположный.
Это Blackfield (Черное поле), самая знаменитая работа английского скульптора израильского происхождения Цадока Бен-Давида. 17 тыс. растений, с прилежностью отличника скопированных им из учебников ботаники, а затем с филигранной точностью вырезанных из тончайших листов нержавеющей стали, впервые будут представлены в Украине.
Бен-Давид - один из наиболее известных и дорогих скульпторов современности, завсегдатай международных биеннале и лауреат множества наград. Цена на его работы исчисляется сотнями тысяч долларов, а выставки проходят на самых престижных площадках мира. Так, он представлял Израиль на Венецианской биеннале и был в числе официальных скульпторов Олимпийских игр - 2008 в Китае.
Бен-Давид - один из наиболее известных и дорогих скульпторов современности, завсегдатай международных биеннале и лауреат множества наград
Кроме Blackfield специализирующийся на резьбе по металлу скульптор привез на суд украинцев еще одну свою знаменитую работу, Evolution and Theory (Эволюция и теория), а также премьеру - впервые представленную публике Blackflowers (Черные цветы). Более того, до конца сентября посетители смогут увидеть в Скульптурном салоне и произведения 50 ведущих украинских мастеров.
Корреспондент встретился с Бен-Давидом, когда он монтировал свои инсталляции, и пока ассистенты втыкали миниатюрные и хрупкие на вид стальные цветы в песок, поговорил со скульптором о ботанике, ценах на искусство и эмоциях, которые вызывают его работы.
- Вы, кажется, не первый раз в Киеве - в прошлый раз приезжали сюда на биеннале?
- Да, это было очень интересно, [в Киевской биеннале принимали участие] множество прекрасных художников. Но не все они были на одном [качественном] уровне, были очень сильные работы, были послабее. Конечно, на биеннале это возможно, но в общем на международной выставке лучше, если все художники на одном уровне. Хотя, несмотря на все это, я считаю биеннале была впечатляющей.
К сожалению, у меня не хватило времени осмотреть Киев, я видел только старую часть города. Она мне очень понравилась. У Киева есть шарм, он теплый.
- При взгляде на ваши работы невольно возникает мысль: ужас, на это пошло столько времени! Вы делаете все сами?
- (Улыбается.) Нет, сейчас у меня есть ассистенты, они помогают. Но Эволюцию и теорию я практически всю сделал сам. Это ручная резка металла. Все заняло три года.
- И цветы из Blackfield?
- Это единственное, что здесь не ручной работы. Цветы слишком маленькие, к тому же это нержавеющая сталь, очень сложный материал. Алюминий проще, он мягкий, его легко резать. Сталь намного тверже, с ней я работаю так: цветы вырезаются из фотопленки, пленка наклеивается на очень тонкий стальной лист, который погружается в кислоту, кислота разъедает негатив, так получается изображение, которое вырезается при помощи электроники.
Меня многие спрашивают, почему я не режу лазером. Он дает слишком резкий срез, очень чистую прямую линию, идеальный угол 90°, и все это делает работу безжизненной. Когда я режу руками, меняю угол нарезки, к тому же дрожание руки дает не такую ровную линию. Все это делает скульптуру более человечной.
- Многие ваши работы так или иначе связаны с наукой. Это не случайно?
- (Смеется.) В Blackfield 900 видов цветов, но если вы спросите, как они называются, я назову меньше десяти. Цветы в данном случае - символ. Это не про ботанику, это психологическая инсталляция. Вы заходите в комнату, видите черные цветы, и это выглядит как выгоревшее поле. А потом вы видите другую сторону - цветную. Это жизнь, счастье, радость. То есть работа о жизни и смерти.
Несколько раз я наблюдал достаточно сильную реакцию зрителей, когда этот резкий переход от депрессии к радости был немного… слишком. Некоторые плакали - как мужчины, так и женщины. Я, честно говоря, такого не ожидал.
- В Blackfield есть две стороны, черная и цветная, а в новой работе, Blackflowers, все черное. Вы стали более пессимистичным?
- (Улыбается.) Я очень оптимистичный человек. И Blackflowers лично я не вижу пессимистичными, вторая работа - природное развитие первой. Я просто увеличил некоторые цветы: мне кажется, в них есть красота, заставляющая задуматься, поменять настроение.
- Не связан ли ваш оптимизм еще и с тем, что цены на современное искусство растут, несмотря на кризис?
- Интересный вопрос. С одной стороны, первое, на что должен подействовать кризис, - это искусство. С другой стороны, цены растут, потому что на рынок заходят много новых миллионеров-коллекционеров - из Восточной Европы и Китая например. Не все покупают для себя, возможно, для государства или для музеев, но для них покупать искусство становится вопросом престижа и статуса.
Лично я не пострадал финансово от кризиса, а что в будущем, не знаю. Признаюсь, каждый раз на аукционе жду хорошей цены, но каждый раз, когда он проходит успешно, это большой сюрприз. (Смеется.)
Хотя я не рассчитываю особо на эти деньги. Многие мои работы я вообще не продаю, например Blackfield - предпочитаю возить ее на выставки. Деньги это еще не все. Хотелось бы сказать что-то людям с помощью искусства.
***
Этот материал опубликован в №36 журнала Корреспондент от 14 сентября 2012 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.