Татьяна Толстая, внучка русского классика, которую также причисляют к лидерам современного литературного процесса России, в интервью Оксане Мамченковой в № 37 журнала Корреспондент от 20 сентября 2013 года - об одиозности революций, особенностях коррупции и качестве писательской продукции.
Если
верить критикам и составителям различных антологий, за россиянкой Татьяной Толстой
давно и прочно закрепился статус классика современной литературы. Писательница со
скепсисом относится к вопросу собственной канонизации, но читательская любовь и
признание со стороны специалистов ей явно льстят.
За 30-летнюю литературную
карьеру она выпустила несколько сборников рассказов и эссе - тиражи этих книг исчисляются
сотнями тысяч. А также опубликовала роман-антиутопию Кысь, работа над которым отняла у внучки прозаика Алексея
Толстого почти 15 лет. За него мастер пера получила одну из наивысших в России наград
в области культуры - премию Триумф.
Отвечая на вопросы довольно жестко, она часто улыбалась, а к художественной стороне жизни выказывала гораздо больший интерес, чем к политике.
Хотя в юности продолжать
“семейное дело” Толстая не планировала, к этому уже в зрелом возрасте ее вынудил
случай. После операции по коррекции зрения врачи на три месяца запретили Толстой
читать. Страдая без привычного потребления чужих текстов, она стала сочинять собственные.
Теперь Толстая не
только живой классик, но и самая известная русская писательница современности -
как ни парадоксально, в немалой степени благодаря телевидению. Уже 11 лет она вместе
с режиссером и сценаристом Авдотьей Смирновой ведет программу Школа злословия, и этот телепроект о литературе, культуре и жизни вообще
считается одним из самых успешных в интеллектуальной линейке российского телевидения.
Согласно формату
программы Толстая со Смирновой устраивают “допросы с пристрастием” центральным героям
российской общественно-политической и культурной жизни. Значительно мягче, хотя
и не без эмоций, Корреспондент в
свою очередь пообщался с Толстой - такая возможность представилась во Львове, куда
писательница приехала на ХХ Форум издателей. Отвечая на вопросы довольно жестко, она часто улыбалась, а к художественной
стороне жизни выказывала гораздо больший интерес, чем к политике.
- На
выборы мэра Москвы, которые стали громким событием в российской столице последнего
времени, вы не ходили, но за происходящим следили. Как оцениваете результаты?
- Меня полностью
устраивает [новоизбранный
мэр Сергей] Собянин. Власть
всегда ужасна, всегда чудовищна, всегда занимается бог знает чем. Поэтому если есть
хоть какой-то просвет в этой сложившейся ужасной власти, то не буди лихо, пока оно
тихо. Вот при [экс-мэре Юрии]
Лужкове всю Москву разорили, все стало совершенно чудовищно. При Собянине, уж не
знаю, из каких соображений, немножечко потише и поприличнее стало в ней жить. Поэтому
почему бы его не поддержать?
Но поскольку мне
никакая власть не нравится, то я на выборы не пошла. Его и так выберут. Я не буду
об этом ни специально задумываться, ни устраивать никаких революций. Меня совершенно
не тянет в какую бы то ни было политику.
Попытки свергнуть
эту власть под предлогом, что она ворует, а мы не будем? Смешно! Это смешно, когда
человек говорит, что власть не должна воровать. Это все равно как сказать, что в
организме человека не должно быть микробов, потому что они такие плохие, эти
микробы, такие противные. Они будут, это просто неизбежно. Коррупция -
двигатель человечества.
- А
насколько в действительности сильны протестные настроения в России? С Москвой
немного понятнее. А в регионах?
- Не знаю. Я
стараюсь от этого быть как можно дальше, меня интересует только художественный аспект
всех этих дел. Понимаете, когда ты учишься на классическом отделении [филологии], то немножко представляешь себе историю
античности и видишь, что ничего не изменилось и все повторяется. Люди всегда
будут так бороться, участвовать в этом я не буду. Ни при каких обстоятельствах меня
не заставишь.
-
Вы сейчас активный фейсбукер, ведете блог. Для чего вам интернет-активность?
- Я пишу просто
для того, чтобы руку разминать, чтобы не забыть, как грамматически строить предложения.
-
Вы легко пишете?
- Медленно
пишу, с трудом.
- А
что любите читать?
- Я ничего не
читаю. Если я читаю, то какую-нибудь научно-популярную литературу по естествознанию,
условно говоря. Из художественной я практически ничего не читаю. Потому что для
меня это не развлечение, а, скажем так, пища. Никакой пищи для себя в
современной литературе я не нахожу. Заглядываю одним глазом, но это не
называется чтение - я не дочитала до конца ни одного современного текста.
Заглядываю, а потом закрываю. Как в поезде - едешь, смотришь: что за окном? А,
это за окном.
-
Ваш писательский успех связан в первую очередь с рассказами. При этом издатели
не любят иметь с ними дело, потому что их будто бы не жалует читатель,
предпочитая крупные формы.
- У меня такое впечатление,
что издатели вообще не очень любят хорошую литературу сейчас. Когда я начинала,
издателей не было, по существу. Рухнула старая система книгоиздания, началась
новая. Никто не знал, как она будет работать. Понятия коммерческой составляющей
не было никакого. Каждый писатель считал, что он теперь достоин быть главным
редактором литературного журнала. [Это]
мысль редкого идиотизма. Хороший писатель должен хотеть быть хорошим писателем.
Быть главным редактором литературного журнала - каторга. И это означает
убийство своего собственного творческого начала. Потому что ты читаешь чужой в
ряде случаев хлам - в ряде случаев не хлам. Но это чужие тексты, они вытесняют
твои из головы. Ты не можешь одновременно танцевать в балете и сидеть в жюри.
А теперь? Из
того, что видела я, издатели не хотят хорошую литературу, и совершенно не
важно, рассказы это или романы. Читатель? Никто не знает, что он хочет, рассказы
или романы. В Германии мне говорили, что читатели хотят только толстые романы,
потому что раз уж купил за свои деньги, то чтобы [было что] читать.
Но, учитывая
читательский уровень, мне это очень странно, потому что, как правило, они не очень
хорошо понимают то, что читают. Ему бы малую форму переварить, читателю.
-
Здесь на форуме много говорят о популяризации чтения. По данным исследований,
половина украинцев вообще не читают книг. В России статистика немного лучше -
там таких 35%. Как вы прокомментируете эти цифры?
- Не удивляюсь
этому и не считаю, что все население страны должно читать. Если смотреть с точки
зрения издателя и писателя, то есть те, кому нужно зарабатывать на этом, может
быть, есть стратеги, которые могут заставить людей брать в руки бумагу. В конце
концов абсолютно все люди какой-нибудь журнал читают. Значит, что-то им там
нужно, на чтото они откликаются. Вот под это дело и подсовывай им литературу. Но
это с точки зрения коммерческой. А с точки зрения восприятия я совершенно не
считаю, что все должны читать. А зачем?
-
То есть вы считаете, что кому надо, те и так будут читать.
- Да, потому
что эта потребность либо возникает, либо не возникает. У людей есть потребность,
чтобы рядом шумели. Большинство людей боятся одиночества, им становится страшно.
Они включают телевизор, и не имеет значения, что он бормочет. Понимаете, какое
количество людей живет рядом с бормочущим телевизором? Вошел в дом - сразу
кнопку, чтобы в квартире пусто не было. Это же не значит, что у него есть потребность
в телевизоре, это потребность в живом, некая иллюзия, что ты не одинок.
И чтение эту
иллюзию не осуществляет. У человека есть какието базовые потребности - пить, есть,
не быть одному. Но в целом литература просто не восполняет эти базовые
человеческие нужды, мне так кажется.
Популяризовать
чтение? Только в школе можно успеть что-то сделать, а потом человек сам. Бывает,
конечно, культурная среда, где люди друг другу вот эту необходимость чтения
сами передают.
Но опять-таки,
смотря что [популяризовать]. Ведь всегда, когда говорят “популяризовать
чтение”, то речь идет о том, чтобы втюхать современную художественную литературу.
А она плохая или недостаточно хорошая. Сами же писатели и критики на это
жалуются.
-
Вы сейчас книгу мемуаров пишете. На каком этапе работа?
- Ничего не
скажу. Как только скажешь, сразу развалится. Писатели суеверные, я особенно.
Надо мной это висит - вот все, что я могу сказать.
***
Этот материал опубликован в №37 журнала Корреспондент от 20 сентября 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.