Ненависть страшнее танков и пушек. Причём этот опасный вирус больше поражает не солдат АТО, а рядовых обывателей.
«Ненависть, как запущенная раковая опухоль, разъедает человеческую личность и отнимает все жизненные силы», — так в середине 1960-х говорил американский проповедник и нобелевский лауреат Мартин Лютер Кинг. Сегодня это чувство активно разъедает жителей моей страны. И парадокс в том, что сильнее всего ненавидят не бойцы, ежедневно рискующие жизнью на передовой, а находящиеся глубоко в тылу гражданские,спишет Руслан Иванов, корреспондент рубрики Жизнь журнала Корреспондент, в колонке, опубликованной в №8 издания от 27 февраля 2015 года.
В последнее время мне пришлось много общаться с нашими солдатами с восточного фронта. И я понял одну простую вещь: жизнь научила их относиться к войне философски, насколько это вообще возможно. В этих людях есть всё — горечь потерь, обида на государство, недоверие к высшим чинам, усталость, решимость очистить страну от тех, кто пришел её уничтожить. В них нет одного — ненависти.
Впервые я столкнулся с этим феноменом много лет назад, в санатории для ветеранов в Ровенской области. Сосновый лес, аккуратные аллеи, корпуса в карпатском стиле. На лавочках ухоженные старички играли в шахматы. Ничего примечательного, но только до тех пор, пока мой провожатый, указывая на ближайших игроков, не шепнул мне:
- Вон тот, что играет белыми, повстанец из УПА, а его соперник — бывший красноармеец.
- И сколько таких? — удивлённо спросил я.
- Да полно, примерно 50 на 50, — ответил мой собеседник.
При этом пациенты санатория не ломали друг другу костыли, не пытались ночью задушить соперника подушкой, а днём — плюнуть в тарелку. Вполне возможно, что ветераны, когда-то смотревшие друг на друга сквозь прицел, и сейчас остались каждый при своём мнении. Тем не менее они боролись до победного конца только в пределах шахматной доски.
Тогда я объяснил себе это так: дни большинства ветеранов сочтены, в этой жизни им уже нечего делить. Но недавно простой нежинский парень Максим, которому не исполнилось и 25 лет, рассказал мне историю, после которой моя теория о старичках рассыпалась.
Дело было в самом начале АТО. Их отряд стоял в прифронтовой полосе перед отправкой в зону боевых действий. И тут ребята обнаружили, что по соседству стоит ещё один отряд — в форме спецподразделения Беркут. У майдановцев, из которых преимущественно состояло подразделение добровольцев, «планка» упала молниеносно. Со словами «Привет вам от киевского Майдана» они взяли «птичек» в плотное кольцо.
И началась… Нет, не драка, а обстоятельная мужская беседа. В ходе её выяснилось, что добровольцам из бывшего спецназа, которые сами вызвались защищать страну, попросту нечего было надеть, кроме старой формы. Минобороны в те дни ещё бездействовало, а волонтёры не успевали обеспечить всех желающих.
По словам Максима, с теми ребятами потом было не страшно идти в разведку — в прямом и переносном смысле. А в это время гражданские, ни разу не державшие в руках оружие, бьются в истерике и со скоростью пандемии распространяют ненависть к другим гражданским, которые «позвали на нашу землю войну».
«Ты что, не отличаешь кремлеботов от нормальных людей?» — спрашивают меня многие. Отличаю — хотя бы потому, что фотки донецких бабушек с плакатами Путин, введи войска постят мои родственники и друзья. Их можно заподозрить в чём угодно, только не в работе на Кремль.
«Сам из этих, потому и защищаешь», — говорят другие. Нет. Минимум пять поколений моих предков, о которых я знаю, родились и умерли в Киеве. А в Донецке и Луганске я и вовсе не был.
Просто я не люблю болеть — в том числе и ненавистью. А этот вирус ежедневно поражает сотни тысяч человек. Я могу позволить себе говорить об этом с неприязнью только потому, что не стал исключением и тоже подхватил эту заразу.
Когда жена попросила меня отвезти помощь крайне нуждающейся беженке из Луганска, я заявил: только после того, как она без запинки процитирует мне гимн Украины. Конечно, ничего подобного я бы от неё не потребовал, но неприязнь к донецким и луганским настолько въелась в мозг, что, даже отвозя помощь этим людям, чувствуешь какую-то смутную досаду и раздражение. Но только до тех пор, пока не посмотришь в их глаза.
Дверь мне открыла молодая женщина, из-за спины которой испуганно выглядывали два мальчугана лет пяти. Я поймал её взгляд, и мне стало не по себе: в нём были одновременно страх, боль, усталость, неловкость и надежда. Похожие взгляды я уже видел: так смотрели онкобольные за десять минут до операции, после которой их везли уже не в палату, а в морг. Под таким взглядом пропадет желание ёрничать.
Я говорю это не к тому, что нужно брататься с «сепарами». Нужно просто прививаться от ненависти, а рецепт вакцины очень простой. Если ненавидишь — бери в руки автомат и отправляйся на восточный фронт. Там мировоззрение кардинально меняется за считаные дни.
Кинг говорил: «Люди ненавидят друг друга, потому что они боятся друг друга; боятся, потому что ничего друг про друга не знают; не знают, потому что не общаются, а не могут общаться, потому что разделены»
Слабо? Пообщайся с беженцами с Донбасса. Ведь тот же Кинг говорил: «Люди ненавидят друг друга, потому что они боятся друг друга; боятся, потому что ничего друг про друга не знают; не знают, потому что не общаются, а не могут общаться, потому что разделены».
И это слабо? Тогда хотя бы не распространяй заразу. Пожалей, прежде всего, себя самого. Хотя бы потому, что ненависть разъедает человеческую личность и отнимает все жизненные силы.
***
Этот материал опубликован в №8 журнала Корреспондент от 27 февраля 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.