В Оболонском суде Киева идут бои — схлестнулись бойцы батальона Торнадо и прокуроры, обвиняющие их в военных преступлениях.
Оружие у обеих сторон не смертельное, но бьет больно — в ход идут жуткие фотографии избитых жертв, видеопризнания, изобличающая интимная переписка обвиняемых, пишет Маргарита Чимирис в №30 журнала Корреспондент от 12 августа 2016 года. Те в ответ "отстреливаются" компроматом на бывших высокопоставленных лиц — экс-нардепа Александра Ефремова, бывшего начальника милиции Луганской области Анатолия Науменко.
И пока прокуроры убеждают общественность, что делать процесс публичным нельзя, чтобы не раскрывать личные данные жертв, "торнадовцы" превращают заседания в шоу: угрожают потерпевшим расправой, ругаются матом, бросаются фекалиями. Дискредитирует ли этот процесс все добровольческое движение? И почему открытый суд нужен всем сторонам конфликта — и прокурорам, и бойцам? Ответы искал Корреспондент.
В прозрачной клетке для обвиняемых бойцы роты Торнадо, в том числе бывшие командир Руслан Онищенко и его заместитель Николай Цукур, совсем не похожи на жертв прокурорского беспредела — у всех накачанные фигуры, дерзкие взгляды, лица обрамлены густыми бородами.
Обвиняемых 12. Первых восемь во главе с Онищенко задержали в июне 2015 года. Тогда же военный прокурор Анатолий Матиос рассказал подробности о зверствах бойцов над мирным населением. В течение года за решеткой оказались еще четверо, в том числе и замкомандира роты Николай Цукур, который во время задержания проходил стажировку в Луганской военно-гражданской администрации.
Сейчас бывшим милиционерам вменяют целый букет обвинений — создание преступной группировки, незаконное лишение свободы, превышение служебных полномочий, пытки, доведение до самоубийства, угоны, вымогательства. Есть в деле и преступления сексуального характера. Впрочем, их не так много, как утверждал Матиос. И совершали их не все обвиняемые, а только двое из 12.
Но штампы поставлены. Одна часть общества уверена, что Торнадо — это рота уголовников. Другая — с пеной у рта и кулаками у суда доказывает, что власть пытается упечь за решетку очередных ни в чем не повинных патриотов. И судя по всему, правы и те и другие.
“Еще в 2014 году, когда я служил в Айдаре, к нам примкнули несколько бойцов расформированного Шахтерска, которые ушли из батальона как раз по причине неоправданной жестокости командира, — говорит глава Общества ветеранов АТО Кирилл Сергеев. — Тогда мне их рассказы показались баснями. Но позже я столкнулся с другими историями. Например, уйти из батальона по собственному желанию было невозможно. Желающих сразу отправляли в подвал, где нещадно били. Выход был один — оставить оружие и сбежать”.
По словам Сергеева, большинство бойцов не были оформлены официально. И не всегда по вине милицейского начальства в Луганской области. В их трудоустройстве не был заинтересован и сам Онищенко. Бойцы рассказывают, что комбат якобы заказывал в типографии фальшивые удостоверения и раздавал их подчиненным. Зарплату они получали из спонсорских денег (по слухам, батальону помогал Олег Ляшко), будучи уверенными, что это деньги из бюджета. Иные, по их же словам, находились на “самоокупаемости”. То есть вполне могли практиковать отжимы и рейдерские захваты.
“Правда вскрылась, когда одному из бойцов оторвало ногу, а в милицейском госпитале ему не оказали помощь, так как в рядах МВД он не числился, — говорит Сергеев. — Однако с резкими выводами обо всех “торнадовцах” я бы не спешил. Дело в том, что часть из них жаловались на жестокость командира высшему милицейскому начальству. Но реакции, увы, не было. То есть там, наверху, о поведении Онищенко знали, но почему-то ничего не предпринимали”.
Информацию о чрезмерно жестокой дисциплине подтверждает и нардеп Игорь Мосийчук, который сейчас активно защищает “торнадовцев”.
“Да, они не святые, — отмечает Мосийчук. — И я не исключаю даже, что часть преступлений они совершили и должны в этом признаться. Но тот поток грязи, который вдруг полился на бойцов, иначе как слаженной информационной кампанией не назовешь. И связана она, в первую очередь, с уголовным делом против регионала Александра Ефремова [его подозревают в госизмене и покушении на территориальную целостность страны].
Здесь стоит отметить, что большинство бойцов батальона, в том числе замкомандира Николай Цукур, родом из Луганской области. И события весны 2014 года разворачивалась на их глазах. Цукур, который в то время занимался юридической практикой и был знаком со многими важными людьми в регионе, был свидетелем захвата СБУ в Луганской области. Он видел, какую роль сыграл в этом Ефремов. Тогда же он вывез на подконтрольную властям территорию генерала СБУ Александра Петрулевича.
“Кроме Цукура, важные показания против Ефремова дали еще четверо “торнадовцев”, которые сейчас за решеткой, — говорит Мосийчук. — Сделали они это еще в 2014 году. Но военная прокуратура почему-то не дала ход этому делу тогда. Вместо этого преследованию подверглись сами “торнадовцы”.
Цукура, кстати, задержали позже остальных бойцов — в марте 2016 года. По мнению Мосийчука, за решетку он попал только потому, что военная прокуратура обвиняет “торнадовцев” в создании ОПГ, а он был заместителем командира.
Дескать, у Торнадо на то есть все признаки — и четкая иерархия, и клички (они же позывные) и распределение ролей, и финансирование из общака.
Что касается Цукура, то в деле мало эпизодов против него. Есть ситуация, где он перегнал чужую машину под управление милиции, и изъятие компьютеров, которые потом вернул. Поэтому я полагаю, что задержание и арест Цукура — это давление на него как на свидетеля по делу Ефремова
“Но это же просто смешно! Позывные есть у всех добровольцев. Не светить реальные данные — приказ министра внутренних дел, — поясняет Мосийчук. — Что касается Цукура, то в деле мало эпизодов против него. Есть ситуация, где он перегнал чужую машину под управление милиции, и изъятие компьютеров, которые потом вернул. Поэтому я полагаю, что задержание и арест Цукура — это давление на него как на свидетеля по делу Ефремова”.
Немаловажен и тот факт, что полгода после задержания Онищенко с товарищами Цукур, не боясь, раздавал интервью, в которых говорил о контрабанде в Луганской области. В частности, об участии в ней высшего руководства региона. Например, бывшего главы областного УВД Анатолия Науменко. Но реакции не последовало. Наоборот, против батальона резко высказались оба бывших главы Луганской военно-гражданской администрации Геннадий Москаль и Георгий Тука.
Сейчас батальон Торнадо расформирован. Часть бойцов ушли в другие подразделения. Оставшиеся организовали Общественную организацию Торнадо, которая не участвует в боевых операциях на востоке. Однако батальон продолжает терять бойцов на мирной территории. По словам адвоката “торнадовцев” Владимира Якимова, за несколько месяцев при разных обстоятельствах погибли пять человек, которые должны были стать свидетелями со стороны защиты.
“Один из них, позывной Пумба, пару недель назад взорвался в автомобиле во Львовской области, — рассказывает Игорь Мосийчук. — Обстоятельства его смерти очень странные. Но пока что у меня, как члена правоохранительного комитета Верховной Рады, нет доказательств того, что все смерти — это звенья одной цепи”.
Следующее рассмотрение дела против “торнадовцев” назначено на 16 августа. Заседание, как и раньше, будет закрытым. Но “торнадовцы” и те, кто их поддерживает, намерены добиваться открытого процесса. В том числе и с помощью общественности и давления улицы.
“Думаю, что людей возмутили не столько обвинения против “торнадовцев”, сколько несправедливость, с которой проходит процесс, — считает Дмитрий Корчинский, два года назад воевавший бок о бок с Русланом Онищенко. — Люди не доверяют гражданским судьям, ведь они не владеют в полной мере информацией об обстоятельствах, в которых находились бойцы.
К тому же процесс закрыт. Считаю, его стоит открыть хотя бы для волонтеров и народных депутатов, которые доносили бы общественности важную информацию. Что касается Онищенко, то он, может быть, делал под Иловайском тактические ошибки, но сражался мужественно. Стоило ли при этом назначать его командиром роты, учитывая уголовное прошлое? Спорный вопрос. Никто ведь не знал, как он себя проявит в будущем. А на момент назначения он проявил себя как хороший командир”.
Чем обернется для страны и всего добровольческого движения дело Торнадо, спрогнозировать сложно.
“Чтобы избежать стычек и конфликтов, суд должен открыть заседания, а следствие обязано представить обществу доказательства вины обвиняемых, — говорит Сергеев. — Тогда всем станет ясно, что за решеткой не политические жертвы, а действительно преступники. Или наоборот”.
“Такой подход снимет все подозрения с других добровольцев, которые могут попасть под одну гребенку с мародерами, — считает политолог Вадим Карасев. — Тогда станет понятно, кто герой, кто мародер, а кто жертва. К тому же открытые суды — это возможность признать, что на войне несет потери и мирное население, перед которым тоже нужно извиниться.
С другой стороны, мне также понятно, почему власть не спешит открывать процесс. Ведь в таком случае на заседания будут приходить толпы людей, которые могут оказывать давление на судей и срывать заседания. Нельзя также исключать и то, что этот суд — попытка дискредитировать и приструнить добровольцев”.
***
Этот материал опубликован в №30 журнала Корреспондент от 12 августа 2016 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.