Наряду с боями в Венгрии в 1956 году (советское вторжение в Чехословакию в 1968 году обошлось без выстрелов), это был крупнейший вооруженный конфликт в Европе после Второй мировой войны.
Цель операции, продолжавшейся 78 дней, состояла в возвращении в Косово беженцев, которых к тому времени насчитывалось 230 тысяч из двухмиллионного албанского населения края.
Беженцы отказывались возвращаться, пока на территории Косова действуют сербская армия и полиция. С другой стороны, все понимали, что их вывод будет неизбежно означать отделение Косова.
Запад говорил о гуманитарной катастрофе. Официальный Белград, а также многие российские политики и СМИ утверждали, что косовары побежали без достаточных причин, чтобы спровоцировать США и Европу на вмешательство.
На протяжении всего конфликта телезрители видели на своих экранах разные картинки: россияне - последствия авианалетов, европейцы и американцы - нескончаемые колонны и лагеря беженцев, взывающих о помощи.
Косовары, так же, как боснийские мусульмане, исповедуют ислам. С началом конфликта сугубый интерес к происходящему начал проявлять Иран. На Западе возобладало мнение, что чаяния босняков и косоваров следует удовлетворить, чтобы удержать их под влиянием свободного мира и не допустить возникновения на Балканах очага фундаментализма.
Распад бывшей Югославии начался в Косове, и там же закончился.
Исторические счеты между народами, населявшими страну, созданную после Первой мировой войны Антантой под предводительством Сербии и ее королевского дома, уходят вглубь столетий.
Сербы считали "Косово и Метохию" колыбелью своей нации.
Там сформировалась сербская автокефальная церковь и находится большое количество православных монастырей и святынь.
Там же произошла в 1389 году знаменитая битва с турками на Косовом поле, являющаяся в сербском национальном сознании Полтавой, Бородиным и Сталинградом вместе взятыми.
Пожар на нефтеперегонном заводе в Нови Саде (29 апреля 1999 г.)
Разница в том, что Россия свои великие сражения выиграла, а Сербия проиграла, и в результате почти на пять веков оказалась в составе Оттоманской империи.
Народы обычно не любят вспоминать о поражениях. Но сербы чрезвычайно гордятся Косовской битвой.
Из двух известных царей - Стефана Душана, при котором средневековая Сербия достигла пика могущества, побеждала болгар и византийцев и территориально расширялась, и Лазаря, погубившего при Косове армию и страну - они больше чтят последнего. Практически в каждом городе есть улица или памятник Лазарю, самая дорогая элитная водка называется "Царь Лазарь".
Непонятная другим логика кроется в особенностях национального менталитета. Как говорят сербы, не стыдно проиграть, коли силы неравны, стыдно уклониться от драки.
Турецкое иго не шло ни в какое сравнение с монгольским игом на Руси и австро-венгерским господством в Хорватии и Словении.
Золотая Орда мало вмешивались во внутренние дела побежденной страны, ограничиваясь правом утверждать на престоле великих князей и взиманием дани, составлявшей примерную стоимость одного килограмма хлеба на человека в год. В Австро-Венгерской империи неравенство сводилось в основном к невозможности для славян занимать высшие должности, и то в Вене, а не у себя дома.
Османы заняли Сербию своими гарнизонами, обложили население огромными налогами, забирали мальчиков, чтобы воспитать из них янычар. Любой протест кончался сожжением деревень и массовым сажанием на кол.
Старую сербскую знать турецкие власти вывели под корень, а возникновения интеллигенции не допускали. Первый правитель созданного в 1815 году Сербского княжества Милош Обренович был крестьянином, разбогатевшим на торговле скотом.
Оккупация сформировала, во-первых, мечту о собственном сильном государстве, во-вторых, комплекс жертвы, на которую несправедливо ополчился весь мир.
В 1990-х годах сербы говорили, что их страна - церковь на дороге: всем мешает. Оппоненты ехидно спрашивали, почему именно церковь, а не дом, или, того хуже, пень.
Как сказал кто-то из великих, чтобы стать палачом, нужно ощутить себя жертвой.
Балканский котел
Когда Албания, последней среди балканских стран, получила в 1912 году независимость от Турции, в Белграде немедленно вознамерились ликвидировать "искусственное государство", чтобы получить выход к морю, которого Сербия на тот момент была лишена.
В ходе полузабытой Второй балканской войны в 1913 году сербская армия сожгла 35 албанских сел и уничтожила несколько тысяч человек. В одном Люмском районе Албании в один день были убиты около 500 жителей. В Белграде утверждали, что это албанские солдаты закрывались в домах и открывали огонь, вот и приходилось стрелять.
Была создана международная следственная комиссия, в которой Россию представлял лидер кадетов Павел Милюков, но поработать она не успела - началась мировая война.
Одни сербы считают Слободана Милошевича великим патриотом, другие губителем процветавшей страны
В годы нацистской оккупации косовские албанцы разбились на три течения: одни воевали с немцами вместе с партизанами Тито, другие создали националистическую организацию "Балли Комбетар", боровшуюся со всеми подряд за "великую Албанию", третьи пошли на службу Третьему рейху, сформировавшему из них дивизию Waffen SS "Скандербег".
Сербы тоже делились на "московских", "лондонских" и "берлинских", которых возглавляли соответственно Тито и генералы Михайлович и Недич.
После войны Тито поговаривал о передаче Косова Албании, планируя затем вовлечь ее, вместе с Болгарией, в некую федерацию под своим началом. Когда из-за противодействия СССР замысел не осуществился, он о своих обещаниях забыл. Не забыли албанцы.
Харизматический лидер, единственный восточноевропейский правитель, получивший власть не от Сталина, а отвоевавший ее у вермахта и пользовавшийся уважением западных союзников, правил железной рукой 35 лет, компенсируя жесткое подавление всякого инакомыслия, включая национализм, от кого бы он ни исходил, свободой эмиграции и высоким уровнем жизни.
По всем практическим вопросам, особенно касавшимся выезда советских граждан, Югославию рассматривали в СССР как капиталистическую страну. Специально ради нее были придуманы два термина: "социалистический лагерь" и "социалистическое содружество", включавшее всех участников "лагеря" плюс СФРЮ.
Умело балансируя между Москвой и Западом, Тито получал от последнего инвестиции и валютный туризм, а от Советского Союза - дешевую нефть.
Во всех частях бывшей Югославии, особенно на селе, до сих пор можно услышать: "Добар живот био за Титом!" ("Хорошо жилось при Тито!")
Российский историк Леонид Млечин убежден, что распад Югославии можно было предотвратить, если бы она, как другие страны Восточной Европы, в конце 1980-х годов встала на путь демократизации и рыночных реформ. Но партийная номенклатура и генералитет, боявшиеся утраты власти, решили канализировать накопившееся недовольство в русло радикального национализма, что в условиях Балкан было нетрудно.
По оценкам исследователей, все были виноваты в одинаковой мере. Но физическая сила находилась на стороне сербов. Поскольку они составляли костяк армейского и полицейского офицерства, югославские силовые структуры легко и плавно превратились в сербские, обладавшие, особенно на начальном этапе конфликта, подавляющим превосходством в артиллерии и танках.
Хорваты, боснийские мусульмане и косовары выглядели страдающей стороной.
Националистический режим, подавлявший в собственной стране оппозицию и свободу СМИ и сквозь пальцы смотревший на коррупцию и семейственность, был Западу морально чужд и несимпатичен.
Новой России любить Слободана Милошевича тоже было, вроде, не за что. Из зарубежных политиков лишь Саддам Хусейн, Ясир Арафат и Милошевич успели направить поздравительные телеграммы ГКЧП.
Однако немалая часть российского общества и элиты видели ситуацию иначе: Сербию наказывают за то, что она "не прогибается перед Вашингтонским обкомом".
Разговоры о "православной солидарности" звучали особенно странно из уст КПРФ, чьи предтечи семьдесят с лишним лет проводили политику государственного атеизма. Дело было в другом.
В 1991 году Сербия и Россия оказались в одинаковом положении: империи распались, немалое число представителей бывшей государствообразующей нации оказались в новых государствах на положении не слишком желанного меньшинства.
Россия Ельцина нашла в себе силы смириться и заняться внутренними реформами. Милошевич решил, что сможет подавить всех силой, и провозгласил знаменитый лозунг: "Сербы не останутся на чужбине!"
С точки зрения российских националистов, он действовал правильно и непременно должен был победить, чтобы подать благой пример Москве. Того, что ему этого не позволили, они не могут простить Западу по сей день.
Источник: Русская служба Би-би-си