Корреспондент: Искусство жить в Европе. Интервью с президентом Латвии Андрисом Берзиньшом

Президент Латвии Андрис Берзиньш в интервью Кристине Бердинских в № 11 журнала Корреспондент от 22 марта 2013 года - о плюсах вступления в ЕС, латышах-заробитчанах и умении привлекать российские деньги без угрозы для национального суверенитета

Служба протокола 68-летнего президента Латвии Андриса Берзиньша работает как часы, до минуты рассчитывая все шаги патрона. Завершив 20-минутный разговор с Корреспондентом, который состоялся 15 марта, во второй день официального визита Берзиньша в Украину, и проходил в госрезиденции на улице Липской, латвиец ровно за минуту дошел до входа, где в этот миг показался украинский премьер Николай Азаров.

Пунктуальность вовсе не единственное положительное качество Берзиньша. Бывший банкир руководит своей маленькой, но гордой страной с 2011 года. За это время он помог Латвии, наиболее пострадавшему от мирового кризиса европейскому государству, не только сократить госдолг, но и показать стремительный рост экономики.

Берзиньш развеял миф, что экономика его страны пострадала от вступления в ЕС, рассказал о том, почему стоит переходить на евро,и назвал экономическую и политическую свободу тем минимумом, который следует дать гражданам, прежде чем начинать их призывать к ответственности

Берзиньш не отрицает, что далеко не все проблемы разрешены: Латвия, к примеру, так и не совладала с оттоком национальной рабочей силы в более богатые страны Евросоюза. Для небольшого государства это стало настоящей проблемой: согласно данным переписи 2011 года, численность его населения за 11 лет сократилась на 13 % - до 2 млн человек. Противопоставить этому процессу официальная Рига намерена экономические успехи, чтобы доказать гражданам выгоды от проживания на исторической родине. Поэтому Берзиньш активно ездит по разным странам, налаживая новые экономические связи. Вот и в Киев он прибыл с группой бизнесменов, чтобы обсудить ряд проектов, среди которых - развитие транспортного контейнерного коридора от Одессы до Таллинна, от Черного моря к Балтийскому.

В беседе с Корреспондентом Берзиньш развеял миф, что экономика его страны пострадала от вступления в ЕС, рассказал о том, почему стоит переходить на евро, и назвал экономическую и политическую свободу тем минимумом, который следует дать гражданам, прежде чем начинать их призывать к ответственности.

- На российском телевидении периодически показывают сюжеты о том, как плохо живется в Латвии, с моралью “вот что случилось со страной из-за вступления в ЕС”. Как думаете, если бы в 2004 году Латвия не присоединилась к Евросоюзу, сейчас экономическая ситуация в стране была бы лучше или хуже?

- Можно посмотреть, какое за это время [после вступления в ЕС] было развитие. После 2004-го развитие шло очень быстро, потом наступил кризис [в 2008 году]. Но его причиной была не Латвия. Конечно, отрицательный эффект от кризиса был сильный, но так как мы - маленькая экономика, за короткий период нам удалось вернуться в нормальное русло. Латвия в прошлом году показала самый большой рост ВВП в ЕС. Если мы сравниваем происходящее в Латвии с миром вокруг нас, нет оснований думать, что дорога была выбрана неправильно.

- Вы сказали, что во время кризиса Латвии пришлось трудно. Почему же страна не повторила греческий сценарий? Что спасло?

- Это разные ситуации. Причины кризиса в Греции проследить непросто. В Латвии все ясно: был большой спад, но потом мы взяли под контроль госдолг. Сегодня он равен 43 % [ВВП]. По сравнению со средними показателями по Евросоюзу госдолг у нас маленький.

- После кризиса Латвия сокращала бюджетные расходы. Каких статей это коснулось в первую очередь? Сокращались ли расходы на госаппарат, содержание президента, премьер-министра?

- Для всей системы управления страны, включая не только государственные институты, но и все, что связано с управлением, мы сокращали расходы. Мы не сокращали только расходы на пенсионеров. Поэтому все в принципе прошло спокойно, без резких изменений для тех, кто сам уже не может на себя заработать. Конечно, это намного сильнее отразилось на тех, кто еще может работать. (Улыбается.)

Дмитрий Никоноров/Корреспондент

- Какой льготы лишились лично вы?

- Сокращение расходов составило около 30% по всем статьям.

Но все эти изменения и реформы требуют времени, с этим тоже есть проблемы. Если людей увольняешь, надо думать, куда они пойдут. Это взаимосвязано. Я думаю, что основной успех Латвии в преодолении кризиса состоял в том, что наш бизнес быстрее всего сориентировался в ситуации. Вырос экспорт, и сейчас именно он - база всего. Экспорт продолжает расти. Также мы ищем новые рынки, стараемся быть более активными там, где объем нашего экспорта еще мал, включая и ваш рынок.

- После кризиса Латвия активно привлекает внешние деньги. В страну достаточно инвестировать не такую уж огромную сумму - 70 тыс. евро, - чтобы претендовать на вид на жительство в ЕС. Не злоупотребляют ли этой мерой иностранцы?

- Латвия не самая простая в этом отношении страна. Как я понимаю, этой ситуацией пользуются люди, которые раньше имели контакты с нашей страной и чувствуют себя здесь хорошо. Если люди инвестируют и им интересно здесь жить, то это в какой-то мере ответ на ваш вопрос: правильно ли мы выбрали этот путь? В этом нет ничего противозаконного.

Иностранцы инвестируют не только в покупку недвижимости в Юрмале [крупнейшем городе-курорте Латвии и стран Балтии] или в Риге, инвестиции идут в разных отраслях. Мир становится более открытым. Маленькие системы не могут самостоятельно продержаться. По Балтии мы видим, что наши лучшие предприятия покупают филиалы в Эстонии и Литве, и они делают то же самое. Так же поступают российские предприниматели. Это нормальный процесс для того, чтобы создать более мощный рынок и идти дальше.

- В Риге и Юрмале жилье в основном покупают россияне. Не боитесь, что растущая российская диаспора будет влиять на политику?

- Я не думаю, что это так серьезно, как вы говорите. По Риге видно, что там хватает людей со всего мира. Я на это так критично не смотрю. Тогда вообще надо снова закрывать границы. И что из этого будет? Если людям интересно приехать в страну, чтобы перенять власть, - это нереально. Тем более что наша система полностью открыта и демократична.

- Раскройте важный для Украины секрет: как Латвии удается привлекать российский бизнес и в то же время жестко отстаивать национальные интересы, родной язык [в 2012 году в Латвии прошел референдум, на котором против предоставления русскому языку статуса второго государственного проголосовали почти 75 % избирателей]?

- Это две разные вещи - бизнес и языковой референдум. Всегда есть какие-то группы, особенно политики, которые стараются выбрать самый дешевый путь к популярности. Но результат референдума очень четкий и ясный и говорит сам за себя.

- После вступления Латвии в ЕС многие люди уехали из страны. Недавно вы были в Дублине, проведывали ирландских латвийцев, которые там работают. Эти люди уже никогда не вернутся на родину? Как остановить отток?

- Этот процесс происходит не только в Латвии. Вступая в открытую систему - а Евросоюз базируется на мобильности в том числе рабочей силы, - люди уезжают туда, где есть деньги и инвестиции. Нам надо какое-то время, чтобы мы достигли среднего уровня жизни и зарплат по Евросоюзу. Пока этого уровня нет.

Для многих быстрее и проще посмотреть, где больше платят. Латыши привыкли работать тяжело, поэтому их превосходно принимают в других странах. Наверное, у вас происходит то же самое.

Дмитрий Никоноров/Корреспондент

- Со следующего года Латвия переходит на евро.

- Мы изъявили желание перейти.

- Зачем? Польша, например, не спешит отказываться от национальной валюты. Что это даст вашему бизнесу?

- Мы находимся в открытой системе, она все-таки основана на экспорте. Для бизнеса это [расчеты в евро] намного проще и дешевле. Расходы небольшого предприятия за год на конвертацию валюты составляют до 10 тыс. лат [14 тыс. евро]. Это ненужные расходы и неясность тоже. Получается двойная отчетность, все надо перевести в латы, зарплаты выплачивать в латах. А если ты покупаешь все сырье и еще экспортируешь продукцию, тогда ты все время даешь банкам зарабатывать. Любой товарооборот, даже с вашей страной... Боюсь, что в больших объемах с латами никто не согласится работать.

Откладывать это решение - самое простое, что может быть. В нашей ситуации, если мы хотим расти, откладывать нельзя.

- Опыт реформирования каких стран вам больше всего нравится?

- В любом опыте можно найти что-то полезное. Но для каждой страны и каждого момента есть свои особенности. Ты не можешь взять что-то большое, чтобы оно стало резко нашим. Все эти разговоры о сингапурских, люксембургских, швейцарских моделях… Они все сильно отличаются и трудно применимы в готовом виде. У Латвии есть демократическая база. Для нас важно дать людям свободу [политическую, экономическую], а потом найти такие методы, чтобы заставить их быть ответственными тоже. С этой стороной всегда проблемы: свободу любят все, а ответственность не всегда. (Улыбается.) И, конечно, можно учиться у стран, которые похожи на Латвию, - у наших соседей, а также у Польши, Германии. Я стараюсь смотреть на то, что делают в других государствах, и найти выгодное применение для нашей страны.

- В каком-то интервью вы сказали, что не курите и не пьете водку. Рижский бальзам [темный, крепкий национальный напиток] хоть употребляете?

- Курить я еще не научился. (Улыбается.) При такой нервной работе есть разные подходы для релаксации. Я больше люблю поработать физически и позаниматься спортом, а не так переключаться [с помощью курения и алкоголя].

***

Этот материал опубликован в №11 журнала Корреспондент от 22 марта 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.