— Что это за две куколки, Джуди? — А что, вас это интересует, старый торговец каталогами? — Скажите, где Декстер мог откопать таких прелестных штучек? — Приличное общество. Это вам не девчонки-подростки из предместья, знаете ли. С ними на купанье не отправишься!.. — Чертовски жаль! Если быть совсем честным, думаю, что прихватил бы и третью, чтобы заполучить двух других! — Не заводитесь так, старина! Они нездешние. — Откуда они? — Приксвиль. Сто миль отсюда. Старые друзья отца Декстера. — Обе? — Ну, а как же! Вы сегодня совсем как идиот, дорогой мой Джо Луис. Это две сестры, мать и отец. Лу Эсквит, Джин Эсквит; Джин — это блондинка. Старшая. Лу пятью годами младше. — Значит, ей шестнадцать? — предположил я. — Пятнадцать. Ли Андерсон, вы отобьетесь от компании и броситесь на краль папаши Эсквита? — Ну и дура вы, Джуди. А вас они не привлекают, эти девочки? — Я предпочитаю мальчиков; простите, но сегодня вечером я совершенно нормальна. Пригласите меня танцевать, Ли. — Вы меня представите? — Попросите об этом Декстера. — О'кей, — сказал я. Я станцевал с ней два последних такта пластинки, которая кончилась, и покинул ее. Декстер обсуждал что-то с какой-то красоткой в дальнем конце холла. Я окликнул его. — Эй! Декстер! — Да! Он обернулся. Казалось, он потешается, глядя на меня, но мне на это было с…ть. — Эти девочки… Эсквит… так? Представьте меня. — Ну, конечно, старина. Идемте. На близком расстоянии это превосходило то, что я видел, стоя у бара. Они были потрясающие. Я сказал им что-то и пригласил брюнетку, Лу, танцевать слоу, который тип, менявший пластинки, выудил из груды других. Господи! Я благословлял небеса и типа, который подогнал смокинг по моей фигуре. Я держал ее немного ближе, чем это принято, но, тем не менее, не решался прилипнуть к ней, как мы это делали, прижимаясь друг к другу, в нашей компании, когда на нас находило. Она была надушена какой-то сложной смесью, без сомнения, очень дорогой; может быть, это были французские духи. У нее были темные волосы, которые она зачесала все на

Я стал чаще бывать у Рикардо. Время от времени я заходил в аптеку, чтобы потрепаться с завсегдатаями; в самом деле, я уже стал говорить на их жаргоне лучше, чем они сами, у меня к этому была прекрасная предрасположенность. После летних каникул в Бактон стали возвращаться кучами типы, которые жили здесь припеваючи; они возвращались из Флориды или СантаМоники или еще откуда-нибудь… Все они были загорелые, очень белокурые, но не больше нас, которые провели лето у реки. Магазин стал одним из мест их встреч. Эти меня еще не знали, но у меня было достаточно времени, и я не спешил. IV А потом и Декстер вернулся. Они мне о нем столько рассказывали, что у меня уже уши завяли. Декстер жил в одном из самых шикарнейших домов в прекрасном квартале города. Родители его жили в Нью-Йорке, а он весь год оставался в Бактоне, потому, что у него были слабые легкие. Они были уроженцами Бактона, а это город, где можно учиться не хуже, чем где-нибудь еще. Я уже знал и паккард Декстера, и его гольф-клубы, и его радиоприемник, и его погреб и бар, как будто всю жизнь прожил у него: увидев его, я не был разочарован. Это в самом деле был мелкий мерзавец, каким он и должен был быть. Худой темноволосый тип, слегка смахивающий на индейца, с черными неискренними глазами, завитыми волосами и узким ртом под большим кривым носом. У него были ужасные руки — две лапищи с плоскими и словно поперек посаженными ногтями, они были в ширину больше, чем в длину и вздувшиеся, какими бывают ногти у больных людей. Все крутились вокруг Декстера, как собаки вокруг куска печенки. Я несколько поутратил значительность как поставщик алкоголя, но оставалась еще гитара, и я приберег для них несколько па чечетки, о которых они не имели ни малейшего представления. Время у меня было. Мне нужна была добыча поувесистее, и в окружении Декстера, я был уверен, что найду то, что искал с тех пор, как малыш снился мне каждую ночь. Думаю, я понравился Декстеру. Он, наверное, ненавидел меня за мои мускулы, рост и еще за гитару, но это его притягивало. У меня было все, чего не

— Я немного играю на гитаре, — сказал я. — Тогда вы и поете тоже, — сказала другая девица. — Я немного пою… — У него голос как у Кэба Кэллоуэя, — насмешливо сказала первая. Ее раздражало то, что другие со мной разговаривают. Я тихонько дернул наживку. — Поведите меня куда-нибудь, где есть гитара, — сказал я, глядя на нее, — и я покажу вам, что я умею. Я не стремлюсь к тому, чтобы меня принимали за В.-Ч. Хэнди, но могу наигрывать блюзы. Она выдержала мой взгляд. — Ладно, — сказала она, — мы поедем к Би-Джи. — У него есть гитара? — У нее есть гитара, у Бетти Джейн. — Это мог бы быть Барух Джюниор. — Я зубоскалил. — Ну да! — сказала она. — Он же здесь живет. Пошли. — Мы туда отправляемся прямо сейчас? — спросил мальчишка. — Почему бы нет? — сказал я. — Ей надо, чтобы ей вытерли носик. — О'кей, — сказал мальчишка. — Меня зовут Дик. А она — Джики. Он указал на ту, с которой я танцевал. — А я, — сказала другая, — Джуди. — Я — Ли Андерсон, — сказал я. — Работаю в книжной лавке напротив. — Мы знаем, — сказала Джики. — Уже две недели нам это известно. — Вас это так интересует? — Конечно, — сказала Джуди. — В наших местах не хватает мужчин. Мы вышли вчетвером, хотя Дик и протестовал. У них был весьма возбужденный вид. У меня оставалось достаточно бурбона, чтобы возбудить их еще немного, когда это понадобится. — Следую за вами, — сказал я, когда мы оказались на воздухе. Кабриолет Дика, старая модель крейслера, стоял у дверей. Он усадил девиц на переднее сиденье, а я расположился сзади. — Чем вы занимаетесь на гражданке, молодые люди? — спросил я. Машина резко взяла с места, и Джики встала на колени на сиденье, повернувшись ко мне лицом, чтобы отвечать. — Мы работаем, — сказала она. — Учеба?.. — подсказал я. — Ну да, и другое тоже… — Если бы вы пересели сюда, — сказал я, немного форсируя голос из-за ветра, — разговаривать было бы удобнее. — Вот еще, — прошептала она. Она опять полуприкрыла веки. Наверное, научилась этому трюку в каком-нибудь фильме. — Вы, что же, не хотите скомпрометировать себя?

Хєхєхє... :) == Никто не знал меня в Бактоне. Клем потому и выбрал этот город; да к тому же, даже если бы я сдрейфил и передумал, мне не хватило бы бензина, чтобы продолжать путь дальше на север. Только-только пять литров. Вместе с моим долларом и письмом Клема это было все, чем я обладал. О чемодане говорить не будем. О том, что в нем лежало. Да, забыл: в багажнике машины у меня лежал небольшой револьвер малыша, злополучный дешевый револьвер калибра 6,35; он еще лежал в его кармане, когда шериф пришел к нам, чтобы сказать, что мы должны забрать тело и похоронить его. Должен сказать, что я больше рассчитывал на письмо Клема, чем на все остальное. Это должно было получиться; нужно было, чтобы это получилось. Я смотрел на свои руки на руле, на свои пальцы, на свои ногти. В самом деле, никто не мог бы придраться. С этой стороны никакого риска. Может быть, я из этого выкарабкаюсь… Мой брат Том познакомился с Клемом в университете. Клем вел себя с ним не так, как другие студенты. Он с удовольствием разговаривал с ним, они выпивали вместе, вместе прогуливались в кадиллаке Клема. Именно благодаря Клему терпели Тома. Когда он уехал, чтобы заменить своего отца на посту главы фабрики, Том тоже стал подумывать об отъезде. Он вернулся к нам. Он многому научился и без труда получил пост учителя в новой школе. А потом — история с малышом, и все пошло прахом. Я-то был достаточно лицемерен, чтобы ничего не сказать, а вот малыш — нет. Он не видел в этом ничего дурного. Отец и брат девушки занялись им. Так появилось письмо моего брата Клему. Я больше не мог оставаться в этих краях, и он просил Клема подыскать для меня что-нибудь. Не очень далеко, чтобы он мог меня видеть время от времени, но достаточно далеко, чтобы никто нас не знал. Он думал, что с моим лицом и моим характером мы абсолютно ничем не рискуем. Он, может быть, был прав, но я, однако, вспоминал малыша. Управляющий книжным магазином в Бактоне — такова была моя новая работа. Я должен был связаться с предыдущим управляющим и войти в курс дела в течение трех дней. Он

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Король Франции и Наварры ЛЮДОВИК СВАРЛИВЫМ, сын Филиппа IV Красивого и Жанны Наваррской, правнук Людовика Святого, 25 лет. Его братья ФИЛИПП, граф Пуатье, пэр Франции, 21 год. КАРЛ, граф де ла Марш, 20 лет. Его дядья КАРЛ, граф Валуа, носящий титул императора Константинопольского, граф Романьский, пэр Франции, 44 года. ЛЮДОВИК, граф д'Эвре, около 41 года. Его жена МАРГАРИТА, дочь герцога Бургундского, внучка Людовика Святого, 21 год. Его дочь ЖАННА, наследница престола Франции и Наварры, 3 года. Его невестка БЛАНКА, супруга Карла де ла Марш, дочь пфальцграфа Бургундского и Маго, графини Артуа, около 19 лет. Ветвь Артуа, идущая от одного из братьев Людовика Святого РОБЕР III АРТУА, сеньор Конша, граф Бомон-ле-Роже, 27 лет. МАГО, графиня Артуа, его тетка, пэр Франции, 40 лет. Ветвь Анжу-Сицилийских, идущая от другого брата Людовика Святого МАРИЯ ВЕНГЕРСКАЯ, королева Неаполитанская, вдова короля Карла II Неаполитанского, мать короля Роберта Неаполитанского и Карла Мартелла Венгерского, около 70 лет. КЛЕМЕНЦИЯ ВЕНГЕРСКАЯ, ее внучка, дочь Карла Мартела и сестра Шаробера, короля Венгрии, 22 года. Братья Мариньи АНГЕРРАН, коадъютор короля Филиппа IV Красивого и правитель королевства, 52 года. ЖАН, архиепископ Санский и Парижский, около 35 лет. Ломбардцы СПИНЕЛЛО ТОЛОМЕИ, банкир из Сиенны, обосновавшийся в Париже, главный капитан ломбардских компаний, около 60 лет. ГУЧЧО БАЛЬОНИ, его племянник, около 18 лет. СИНЬОР БОККАЧЧО, доверенный по торговым делам ломбардской компании Барди. Семейство де Крессэ МАДАМ ЭЛИАБЕЛЬ, вдова сира де Крессэ, около 40 лет. ПЬЕР и ЖАН, ее сыновья, 20 и 22 года. МАРИ, ее дочь, 16 лет. Юг де Бувилль Первый камергер покойного короля Филиппа Красивого. Эделина Любовница Людовика X, около 32 лет. Алэн де Парейль Капитан лучников. Жак Дюэз Епископ Порто, кардинал курии, 70 лет. Робер Берсюме Комендант крепос

А то! :)

гєіч всьо ещо тєбє міл? :) === Тримай = == Казка про рєпку, або .улі не ясно? Дійові особи Свирид Опанасович, дєдка. Химка, бабка. Валька, онука. Джек, песик. Мурзік, котик. Вєра і Надєжда, мишки. Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, дослідники калу. Дiя перша. Хата Свирида Опанасовича - забацане місце, куди рєдко ступа культура. З вікна, затягнутого бичачим пузирем, можна побачити грязюку, дощ, бурю, а також мороз. Інколи, в ритмічному оскаженінні, з диким завиванням і карканням, мимо вікна проносяться зграї ворон, драконів, крилатих клопів і летючих пацюків. В ці хвилини в хаті темніє. Посеред хати сидить Свирид Опанасович у валянках і шапці-ушанці, за спиною у нього ружжо, біля руки лежить гостро наточена сокира, так, що дотягнуться до неї зовсім не важко. Вінчає обстановочку опудало крокодила, яке гойдається під стелею. На крокодилі де-не-де приклеєні ярлики готелів і закордонних спиртних напоїв. Свирид Опанасович видовбує з кишені коробочку калу, нюхає її, чха і кладе в кишеню назад. Входять мокрі і брудні дослідники калу Саломон Самсонович і Африкан Свиридович, вдягнуті у все резинове. В руках у них прибори, якими міряють кал. У Саломона Самсоновича під пахвою невеличкий забитий дракон, він швиряє його на стола, як магазінну курку. Саломон Самсонович (до діда). Скажи бабі, шоб борщ зварила. Часником заправить та сметаною, галушками - то, шо нада! Свирид Опанасович з огидою бере дракона за обляпані кров'ю зелені крильця. Свирид Опанасович. Бл.дь! Колись я іще пацаном був, то їх зимою в нас не було. Оце, як тіки осінь, вони своїх дітей ото позганяють на леваду і вчать літати, а потім посідають, падли, і тіки м'ясом римигають, ну чисто корови. А через пару тижнів всі в Африку полетять. І так красіво летять, бл.дь, строєм, аж земля трясеться. Коли їх главний серне, то і остальні тоже. Бува, цілі села гімном засиплять. Порядок тада у них був!.. Саломон Самсонович. А щас? Свирид Опанасович. Щас ні. Щас ні в них, ні в нас, кругом порядка нема. Африкан Свиридович. А щас чого не улітають, діду? Свирид Опан

* * * Уже на рубеже XX столетия продвижение давно перестало служить своей прежней задаче. Из года в год оно все больше подчинялось социал-демократической политике и в конце концов превратилось исключительно в рычаг классовой борьбы. Его задачей стало изо дня в день наносить удары тому экономическому порядку, который с таким трудом едва-едва был построен. Подорвавши экономический фундамент государства, можно уже подготовить такую же судьбу и самому государству. С каждым днем профсоюзы стали все меньше и меньше заниматься защитой действительных интересов рабочих. Политическая мудрость в конце концов подсказала вожакам ту мысль, что улучшать экономическое положение рабочих вообще не стоит: если сильно поднять социальный и культурный уровень широких масс, то ведь, пожалуй, возникнет опасность, что, получив удовлетворение своих требований, эти массы не дадут больше использовать себя как безвольное орудие. Эта перспектива внушала вожакам такую большую боязнь, что они в конце концов не только перестали бороться за поднятие экономического уровня рабочих, но самым решительным образом стали выступать против такого поднятия. Найти объяснения для такого, казалось бы, совершенно непонятного поведения им было не так трудно. Они стали предъявлять такие громадные требования, что те небольшие уступки, которые удавалось вырвать у предпринимателей, должны были показаться рабочим относительно совершенно ничтожными. И вот рабочим стали изо дня в день доказывать ничтожество этих уступок и убеждать их в том, что здесь они имеют дело с дьявольским планом: уступив до смешного мало, отказать рабочим в удовлетворении их священных прав, да еще ослабить при этом наступательный натиск рабочего движения. При небольших мыслительных способностях широкой массы не приходится удивляться тому, что этот прием удавался. В лагере буржуазии очень много возмущались по поводу лживости социал-демократической тактики, но сами представители буржуазии никакой серьезной линии собственного поведения наметить не сумели. Казалось бы, что раз социал-демократи

Таким образом эта деятельность социал-демократии не была мне антипатичной. Кроме того я был еще тогда достаточно неопытен и глуп, чтобы думать, что социал-демократия заботится об улучшении материального положения рабочих. И это конечно в моем представлении говорило больше за нее нежели против нее. Что меня тогда более всего отталкивало от социал-демократии, так это ее враждебное отношение к борьбе за немецкие интересы, ее унизительное выслуживание перед славянскими «товарищами», которые охотно принимали практические уступки лебезивших перед ними австрийских с.-д., но вместе с тем третировали их свысока, как того впрочем вполне заслуживали эти навязчивые попрошайки. Когда мне было 17 лет, слово «марксизм» мне было мало знакомо, слова же «социал-демократия» и «социализм» казались мне одинаковыми понятиями. И тут понадобились тяжелые удары судьбы, чтобы у меня открылись глаза на этот неслыханный обман народа. До тех пор я наблюдал социал-демократическую партию только как зритель во время массовых демонстраций. Я еще не имел ни малейшего представления о действительном направлении умов ее сторонников, я не понимал еще сути ее учения. Только теперь я сразу пришел в соприкосновение с ней и смог близко познакомиться с продуктами ее воспитания и ее «миросозерцания». То, что при другой обстановке потребовало бы, может быть, десятилетий, я теперь получил в несколько месяцев. Я понял, что за фразами о социальной добродетели и любви к ближнему кроется настоящая чума, от заразы, которой надо как можно скорей освободить землю под страхом того, что иначе земля легко может стать свободной от человечества. Мое первое столкновение с социал-демократами произошло на постройке, где я работал. Уже с самого начала отношения сложились очень невесело. Одежда моя была еще в относительном порядке, язык мой был вежлив и все мое поведение сдержанно. Я все еще так сильно был погружен в самого себя, что мало думал об окружающем. Я искал работы только для того, чтобы не умереть голодной смертью и иметь возможность, хотя бы медленно и постепе

Война и мир Том первый Часть первая I — Eh bien, mon prince. Gnes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous prviens que si vous ne me dites pas que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocits de cet Antichrist (ma parole, j'y crois) — je ne vous connais plus, vous n'tes plus mon ami, vous n'tes plus мой верный раб, comme vous dites 1. Ну, здравствуйте, здравствуйте. Je vois que je vous fais peur 2, садитесь и рассказывайте. Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп, как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех: «Si vous n'avez rien de mieux faire, Monsieur le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soire chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charme de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer» 3. — Dieu, quelle virulente sortie! 4 — отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках и звездах, с светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми, тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване. — Avant tout dites-moi, comment vous allez, chre amie? 5 Успокойте меня, — сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка. — Как можно быть здоровой... когда нравственно страдаешь? Разве можно, имея чувство, оставаться спокойною в наше

— Благодарю вас! — так же вежливо ответил мужчина. — Бывает, знаете ли… Особенно осенью. — Да, погода нестабильна, — поддержала разговор Надежда. — А вы, я смотрю, детектив читаете? — оживился мужчина. — Нравится? — Не очень, — честно ответила Надежда. — Как-то все путано, да еще урывками читаю, уже забыла, что в начале было… — Детективы любите… — задумчиво сказал мужчина. — А хотите любопытный сюжет? Хотите послушать? Надежда не смогла сказать человеку хамское «нет». Возможно потому, что книга и вправду была не слишком захватывающей, а делать все равно было совершенно нечего. Девчонка из-за журнала бросила на нее еще один злобный взгляд, тогда Надежда как можно приветливее улыбнулась мужчине напротив и приготовилась слушать. — Вот представьте себе… Живет человек в загородном доме. — Дом большой? — тут же встряла Надежда с вопросом. — Коттедж нового русского? — Дом довольно большой и старый… — ответил рассказчик. — Впрочем, он хорошо сохранился. Человек этот уже не слишком молод, и одинок. — У него жена умерла? — снова не утерпела Надежда. — Жена к данной истории не имеет никакого отношения, — ответил мужчина, и она услышала в его голосе нотки неприязни, но отнесла это на счет своих высказываний и решила не валять дурака, а слушать внимательно. — К мужчине довольно часто приезжают гости, — продолжал ее собеседник, — особенно летом. Потому что дом, как я уже говорил, большой, комнат в нем много, можно остаться ночевать. Вокруг дома хороший сад, есть там где гамак повесить и где шашлык пожарить. Недалеко от дома река, так что любителям купания и рыбалки тоже есть место развернуться. На этот раз Надежда не стала ничего говорить, только согласно кивнула. — И вот однажды на выходные приехала большая компания — шесть человек. — Стало быть, всего их было семь? — снова не смогла сдержаться слушательница. — Вот именно, вы совершенно верно отметили, что хозяин был один. То есть у него не было пары. — А остальные шестеро, значит, были парами? Вы не сердитесь, что я перебиваю, — заторопилась Надежда, — прост

O Brother, Where Art Thou Soundtrack - 11 - In The Highways (+lyrics) youtube.c o m /watch?v=safd47a-yAA === Нічо тут не читав. Не розумію коцапською. Алілуя.

Де інтелектуальні скарби убієнного тобою гєїча?? :) :)

Дякую, я і сам знайшов. Це із серії = Франція регоче. === In this spoof of a painting by the Russian artist Vassily Shulzhenko, Depardieu is shown to be waiting, while on the toilet, for Brigitte Bardot to come to Russia. It’s been named ‘Waiting for Bardot’, hailing to Samuel Beckett’s play ‘Waiting for Godot’. Bardot, a former actress turned animal rights activist, recently threatened to seek Russian citizenship if two elephants in a Lyon zoo, both thought to have tuberculosis, are given lethal injections. (с)

Я шось не в"їхав, отой без пляшки і без цигарки в жовтому піджаку, то шо дійсно дєпардьйо?? 0_0 Крррасіва срьоть! Парашка навчить Родену любить. === А тєпєрь а главнам! = Хто гєїчу на квиток за Урал дав? Чи він просто доп . здівся як Гагарін долітався? :) :) Як каже Петро - харашо та как! :)

Маска януковоща самий надійний засіб. Акули ссуцця до інсульта.

День коли овоч прийме полоній запиваючи діоксином може стати ще одним народним святом в Україні! :) :)

28 день місяця липня Українська Церква і УГКЦ Східного обряду святкує пам’ять рівноапостольного князя Володимира. == Не знаю чого ті алєні приперлись на день раніше. Тундра не асфальтована. Завжди щось плутають.

“Этот инвестор инвестирует в город - это его обязанность инвестиционная - около 40 млн. грн. === -Закурить є? -Не палю 0_0 -А гроші є? -Нема! -А як знайду? (c)

Грає красіва забугорна музіка 10"СС