В годы Второй мировой на информационном фронте Украины разыгрывались горячие битвы. Фашисты подделывали письма остарбайтеров,большевики массово печатали Кобзарь, а националисты учились слышать Юго-Восток.
К информационной войне нацисты подготовились основательно. На территории Украины пропагандой должен был заниматься специально созданный батальон U. В его состав входили семь групп — прессы, активной пропаганды, культуры, печатной пропаганды, кино, радиовещания, а также руководящая группа.
Из сохранившихся документов, обнаруженных украинским историком Дмитрием Титаренко, известно, что работал батальон с невиданным размахом. Уже к концу августа 1942 года его “бойцы” распространили на оккупированной территории 8 млн экземпляров печатной продукции: плакаты, брошюры, листовки. Параллельно с этим пропагандисты взялись за прессу и кинематограф: под их присмотром находилось 47 изданий и 70 кинотеатров.
Главной задачей пропаганды было представить немецкую оккупацию как освобождение Украины от большевистского гнёта. С этой целью в новой прессе публиковались различные антисоветские и антисемитские материалы.
Желающих их писать нашлось немало — ведь за такую деятельность платили пусть и небольшие, но всё-таки деньги. Редакторы оккупационных газет получали чёткие указания от властей: о независимой Украине — ни слова, критиковать распоряжения новой власти — боже упаси. Да и в будущее, которое наступит после войны, лучше не заглядывать.
С весны 1942 года на оккупированной территории началась активная вербовка работников в Германию. Пресса, кинематограф, радио, наглядная агитация — всё это вещало украинцам о перспективах замечательной и высокооплачиваемой работы, которая ждёт их на просторах Рейха.
Одним из любимых приёмов была публикация писем остарбайтеров родным. В этих весточках с чужбины сообщалось о сытой и довольной жизни работников в немецких городах и сёлах. Основной упор авторы писем почему-то делали на то, как их хорошо кормят. Редакция одной из газет объяснила это так — при большевиках, особенно в 1932-1933 годы, люди жили впроголодь, поэтому постоянно говорят и думают о еде.
Отъезд каждой партии заробитчан проходил торжественно — поезда украшали, на вокзалах играла музыка, да и с людьми обращались весьма корректно. Поначалу вся эта пропаганда действительно оказывала влияние на украинцев, и люди ехали на заработки добровольно. Правда, массового характера выезд так и не приобрёл.
А вскоре от остарбайтеров полетели уже настоящие письма на родину, в которых сообщалось: работа в Германии сильно отличается от того, что пишут в газетах. Ряды желающих заметно поредели, и уже с осени 1942-го людей стали вывозить принудительно.
Однако пропаганда на этом не закончилась. Вместо писем публике устраивали встречи с настоящими остарбайтерами, которые рассказывали своим землякам о райской жизни в Германии.
И всё же реальность оказалась сильнее пропагандистских уловок. Никакие приёмы информационной войны не могли скрыть поражения на фронте. Ну а с началом военных действий на территории Украины деятельность батальона пропаганды и вовсе потеряла смысл.
СССР: Газеты вслух
Казалось бы, большевики с их опытом пропаганды должны были заткнуть за пояс любого соперника. Тем не менее особыми успехами в информационной войне советское руководство поначалу похвастать не могло. Командование Красной армии считало, что в войне главное — сила оружия, а не психологическое воздействие на противника.
Гражданское же население убаюкивали рассказами о том, что если противник и нападёт, то война будет вестись на его территории и без особых потерь. Были и расчёты на классовую сознательность немецких рабочих и крестьян. Уже в первые месяцы войны все эти убеждения развеялись, как дым — армия вынуждена была отступать на восток, неся огромные потери, а у немецких рабочих и крестьян так и не проснулось “классовое чутьё”.
В этот сложный период советская пропаганда попыталась пробудить у народов СССР патриотические чувства. В случае с украинцами одним из таких способов стало использование имени и творчества Тараса Шевченко. Слова Великого Кобзаря зазвучали по радио, в прессе, на плакатах, его именем была названа одна из трёх вещавших на оккупированную территорию радиостанций.
Шевченко пользовался популярностью и у фронтовиков. В апреле 1942 года украинский поэт Павло Тычина писал, что с фронта в Союз писателей Украины, в Академию наук и другие учреждения постоянно поступали просьбы выслать Кобзарь. За годы войны советские типографии издали более полумиллиона экземпляров этой книги! Интересно, что по другую сторону фронта имя Шевченко тоже активно эксплуатировали, но уже в “антисоветском” образе.
Основную ставку в информационной войне советское руководство делало на радио и печатную продукцию. Радиостанции, находившиеся в подчинении Украинского радиокомитета, вещали на оккупированную территорию 19 часов 35 минут в сутки, из которых 6,5 часов занимала ретрансляция московских передач, а остальное время — собственное вещание.
Из акта проверки работы ведомства комиссией Всесоюзного радиокомитета, составленного в октябре 1942-го, известен репертуар украинских радиостанций. Слушателям зачитывались сводки Совинформбюро, статьи о героизме на фронте, о зверствах немцев на оккупированных территориях, о борьбе партизан с оккупантами. Были специальные передачи для молодёжи и партизан, выпуски сатиры и юмора. Часть эфира предназначалась для украинской диаспоры в Америке.
Из того же документа известны и критические замечания в адрес сотрудников редакции радиовещания. Передачи, транслировавшиеся по украинскому радио, часто оказывались слишком длинными, что в условиях оккупации было просто недопустимо. Редакция обильно использовала газетные статьи, а вот собственной информационной продукции выпускала мало. Также критику комиссии вызвало малое количество передач о борьбе с немцами на оккупированных территориях (около 2 часов в месяц) и потерях оккупантов на фронтах.
Не меньше внимания советские пропагандисты уделяли и печатному слову. Газеты, листовки, плакаты сбрасывались с самолетов, распространялись партизанскими отрядами и подпольными группами. С июня 1941-го по ноябрь 1942-го на захваченных украинских землях было распространено более 25 млн экземпляров газет и листовок, отпечатанных на “большой земле”.
Изготавливали агитационную продукцию и сами партизаны. Это были газеты Партизан, Червоний партизан, Більшовик и другие, а также листовки с обращениями к населению. Занимались партизаны и устной агитацией. В освобождённых, пусть и на короткое время, сёлах они проводили привычные для советских граждан митинги и собрания. А если позволяли условия, то организовывали и более зрелищные мероприятия. Например, 23 февраля 1942 года Путивльский объединённый отряд, которым командовал Сидор Ковпак, провёл военный парад в селе Дубовина в честь дня Советской армии и флота.
С началом боёв на территории Украины информационная война вступила в новую фазу. Теперь аудиторией агитаторов стали и немецкие солдаты, которых призывали сдаваться в плен, и бойцы добровольческих частей, набранных немцами из местного населения, которых просили не предавать Родину.
Обращались и к местным жителям, призывая их не отступать вместе с оккупантами. “Никто и не подумает наказывать вас за то, что вы остались в тех районах, в которые пришли немцы”, — успокаивали граждан в одной из таких листовок. Увы, реальность оказалась противоположной: на украинцах, не успевших эвакуироваться в 1941 году, ещё долго висело клеймо “живших на оккупированной территории”.
ОУН: битва с титанами
Украинские националисты тоже вели борьбу за умы украинцев. Им пришлось сражаться даже не на два, а на три фронта: с СССР, польским подпольем, а позже и с Германией.
Важную роль в противостоянии Организация украинских националистов (ОУН) отводила прессе. Инструкции, составленные руководством организации перед войной, предписывали брать под контроль все издательские структуры, оборудование, специалистов. Центром издательской деятельности стал Львов, где разместились референтуры (управления) пропаганды националистических организаций.
Поначалу пропаганда осуществлялась через легальную прессу. Местное население восприняло появление “своих” газет с энтузиазмом: люди охотно жертвовали деньги на нужды редакций и даже за сами газеты платили завышенную цену. Но такая вольница длилась недолго.
Уже в июле 1941 года, после попытки провозглашения независимости Украины, начались аресты членов ОУН. За решётку попал и референт пропаганды Степан Ленкавский, оказавшийся в печально известном Освенциме. Оккупационная администрация быстро взяла под контроль типографии и распределение бумаги, а существующие газеты стали подвергать жёсткой цензуре.
Но отказываться от своих намерений оуновцы, естественно, не собирались. С августа 1941-го их издательская деятельность переносится в подполье. За короткий период удалось создать целую сеть пропагандистских ячеек на украинских землях. Это были группы из 3-5 человек, которые проводили агитацию среди населения, печатали и распространяли пропагандистскую литературу.
С техникой у националистов проблем не возникло: об этом организация позаботилась ещё перед войной, накопив приличные запасы печатных машинок и портативного полиграфического оборудования — ротаторов и стеклографов. На них можно было печатать небольшие по объёму материалы — газеты, листовки, декларации. А при угрозе обыска — быстро перевезти в другое место.
С первых же дней войны деятельность украинских националистов вышла за пределы Галичины и Волыни. В Центральную, Южную и Восточную Украину отправились так называемые походные группы — подразделения, которые должны были создать ячейки ОУН в этих регионах и вести там пропаганду.
На протяжении осени и зимы 1941 года националисты создали свою подпольную сеть в Киеве, Харькове, Днепропетровске, Запорожье, Одессе и даже в городах Донбасса — Сталино (Донецк), Мариуполе, Горловке, Артёмовске, Краматорске и других. Несмотря на погром, который вскоре устроило националистическим структурам гестапо, подполье всё равно сохранилось и продолжало свою деятельность до прихода Красной армии.
Работа в незнакомых ранее регионах заставила оуновцев, как сейчас модно говорить, “услышать Юго-Восток”. Идея независимой Украины здесь не была такой популярной, как на Западе, и её ещё нужно было правильно донести до населения.
Впрочем, не любили здесь и тоталитаризм: людям, которые пережили большевистский террор, совсем не улыбалось снова оказаться в стране, где ими будут управлять члены одной партии. Чтобы расширить своё влияние на эти земли, националистам пришлось постепенно перестраиваться на пропаганду демократических ценностей, обращать больше внимания на социальные вопросы.
Руководство ОУН старалось вести пропаганду и в радиоэфире, пытаясь привлечь внимание не только украинцев, но и народов СССР и Западной Европы. Осенью 1943 года начало свою работу радио Самостійна Україна. Подпольная “студия” разместилась возле села Ямельница Сколевского района на Львовщине.
Обслуживанием радиостанции занимались от 20 до 25 человек, в том числе подразделение службы безопасности ОУН. Руководил ими сотрудник референтуры пропаганды Ярослав Старух, уже успевший побывать в гестаповской тюрьме и освобождённый своими соратниками.
Редакторами и ведущими передач стали люди с высшим или неоконченным высшим образованием. Среди них были и иностранцы: так, передачи на английском, французском и немецком вёл выпускник Антверпенского университета Альберт Газенбрукс — бельгиец, сбежавший из немецкого плена и попавший в УПА.
Круглосуточно вещать на оккупированной территории было, конечно же, нереально. Поэтому украинские повстанцы выходили в эфир несколько раз в день, а передачи длились от нескольких минут до получаса. Ведущие успевали не только передавать новости с фронта и Украины, но и работать “диджеями” — для слушателей включали украинские песни, записанные на патефонные пластинки.
Радиостанция Самостійна Україна находилась под постоянной угрозой уничтожения. В июле 1944 года в Ямельнице высадился советский парашютный десант и попытался демонтировать оборудование. Но повстанцам удалось отстоять своё радио.
С приходом Красной армии националисты решили сделать перерыв в работе станции. Но уже в конце 1944-го в эфире снова зазвучали позывные Самостійної України. А спустя несколько месяцев, в апреле 1945-го, новые власти таки вышли на след подпольного радио.
Два подразделения НКВД взяли станцию с боем, уничтожив всё оборудование, но живым сумели взять лишь одного человека — того самого Газенбрукса. Домой, в Бельгию, он вернулся лишь в июне 1953 года, отсидев почти 10 лет в советских лагерях. Но на родине этот “послужной список” ни на кого впечатления не произвёл: Газенбрукса ещё долго считали… советским шпионом.
***
Этот материал опубликован в №26 журнала Корреспондент от 4 июля 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.