Основатель первого в Украине частного лицея Гранд Владимир Спиваковский дал интервью журналу Корреспондент.
Ученый, бизнесмен и писатель рассказал почему учителям не нужно повышать зарплату, как научить школьников стать богатыми и счастливыми и что общего у украинского педагога с гаишником, пишет Руслан Иванов в №1 журнала Корреспондент от 16 января 2014 года.
Реализовав более 50 бизнес-проектов в различных сферах — рекламе, маркетинге, книгоиздательстве, образовании, — Владимир Спиваковский убедился, что всю систему образования в стране можно реформировать за три года без больших финансовых вложений.
Реализовав более 50 бизнес-проектов в различных сферах, Владимир Спиваковский убедился, что всю систему образования в стране можно реформировать за три года без больших финансовых вложений
Президент образовательной корпорации Гранд знает, как научить школьников стать богатыми и счастливыми, а учителей — современными и высокооплачиваемыми. У него есть рецепт, как сделать систему образования одной из самых важных в стране и выгодных сфер вложения денег.
Поэтому Спиваковский с нескрываемой иронией выслушивает от Корреспондента перечисление проблем, которые должна решить грядущая реформа образования до 2025 года.
Среди них — отсталые материально-техническая база и методики преподавания, старение педагогических кадров, низкие учительские зарплаты и ещё с десяток пунктов.
«Если волнует старение педкадров — берите кадры из педвузов, омолаживайте коллектив. Крыши прохудились — ремонтируйте, — даёт мнимо простые ответы на сложные вопросы Спиваковский. — Но это не имеет никакой связи с рывком в XXI век».
Оттого что крыши перестанут течь, а вместо 50-летних учителей в школу придут 25-летние, ничего не изменится
Он уверен: оттого что крыши перестанут течь, а вместо 50-летних учителей в школу придут 25-летние, ничего не изменится.
По мнению директора Гранда, всё, что предусматривает нынешняя концепция реформирования образования, не выходит за рамки уже существующей системы. И к тому же на первый план реформаторы выставили её самые второстепенные проблемы.
Спиваковский же предлагает, как он сам говорит, футурологический взгляд — исходить не из того, что было и есть, а из того, как должно быть.
— При каких условиях нынешняя система образования может радикально измениться?
— Сначала нужно привести её в адекватное соотношение с эпохой. Мы живём в информационную эпоху, а информации никто не учит. Сегодня в курсе биологии, которую изучают пять лет, ничего нет о ГМО, клонировании, ботоксе, то есть всего того, чем сейчас живёт мир.
В физике ничего нет про коллайдер. Алгебра — времён Средних веков. А сегодня самые актуальные разделы в математике — теория множеств, фракталы, теория вероятности. И это намного проще, чем тригонометрия.
Более того, множество людей в Украине просыпаются с одной мыслью: где взять деньги. Если это важно, почему в школе не учить, где берутся деньги, как их тратить, как накапливать и терять
Более того, множество людей в Украине просыпаются с одной мыслью: где взять деньги. Если это важно, почему в школе не учить, где берутся деньги, как их тратить, как накапливать и терять?
Или, например, 80% женщин не могут сами подобрать себе макияж. И если от внешности во многом зависит, будут ли они счастливы, если это является для них ценностью, то почему не учить этому в школе?
Потом люди недоумевают: «Почему я такой несчастный?!». Но ведь никто не учил, как быть счастливым
А потом люди недоумевают: «Почему я такой несчастный?!». Но ведь никто не учил, как быть счастливым. Мне говорят: «Невозможно научить счастью». Хорошо, а научить выбирать приоритеты можно? Да, если человек это умеет, то он уже в чем-то более счастлив.
Выбрал удачное кино — уже доволен и чуточку счастлив. Выбрал подходящую девушку в жёны — тоже счастлив. Если знаешь, как выбирать что угодно — одежду, причёску, семью, — это уже шажок к тому, что будешь чувствовать себя более счастливым, чем тот, кто неправильно выбрал приоритеты.
Это всё – как дополнение к фундаментальным знаниям.
— По-вашему, кто способен разработать программы такого обучения? Минобразования?
— Функция Минобразования — содержать 18 тыс. школ, 800 вузов и 600 НИИ в условиях, когда денег нет, крыши протекают, зарплат не хватает. Это сложное хозяйство, и им должен заниматься опытный бюрократ. А реформу должны делать кризис-менеджеры, причём исключительно со стороны. Люди, находящиеся внутри системы, не в состоянии её реорганизовать.
К примеру, 150 лет назад в обществе активно обсуждали, как усовершенствовать конный экипаж. Ямщики и пассажиры хотели передвигаться быстрее, но не знали как. Обдумывали, какая должна быть карета, какие подковы, сколько лошадей, качество овса. И всё это до тех пор, пока совсем другие люди, инженеры, не придумали двигатель и автомобиль.
— Но придумать мало — нужны деньги для воплощения идей.
— В Украине консолидированный бюджет на систему образования — примерно 100 млрд грн. Мне жалко денег, которые государство тратит на эту чепуху, потому что сегодняшние выпускники школ и вузов — это на 80% брак. За такое количество бракованной продукции никто много платить не станет.
Реформировать образование я бы взялся даже с экономией средств, а не с перерасходом. Чтобы учить по-другому не нужно дополнительных денег
Сейчас говорят, что все реформы, которые должны пройти в стране, — болезненные, непопулярные, нужно затянуть пояса и терпеть всю эту беду. Стоп! Не все реформы могут быть болезненными. Реформировать образование я бы взялся даже с экономией средств, а не с перерасходом. Чтобы учить по-другому не нужно дополнительных денег.
На то, чтобы уменьшить в десять раз количество отчётов и планов, которые пишут учителя, средств тоже не нужно, это, наоборот, экономия денег и времени. А когда система начнет выдавать качество, то деньги в образование польются рекой.
— И как вы предлагаете обеспечить это качество?
— Нужно знать ответы на шесть главных вопросов: чему учить, как и зачем, кто это будет делать, сколько это стоит и кто заплатит. Когда будут понятны ответы, сразу всё встанет на место.
Учебный процесс должен делиться на три части: науки, социальные коммуникации и практическое воплощение знаний
Учебный процесс должен делиться на три части: науки, социальные коммуникации и практическое воплощение знаний. Это касается и школы, и вуза. Нужно учить работать с информацией, а у нас 90% учителей боятся прикоснуться к кнопкам и считают, что интернет — это груда грязи.
Наоборот интернет — месторождение информации. Мы же не считаем золотые прииски помойкой, а говорим, что это месторождение, и выкапываем оттуда золото. Информацию в XXI веке нужно уметь добыть, фильтровать, анализировать, распознавать, обобщать, конструировать и применять. Только овладевшие этими процессами будут наиболее востребованы и обеспечены.
Учителя сегодня мало чему новому могут научить ничему новому, они безнадёжно отстали от учеников. Они за границу не ездят, в компьютере слабы, часто не могут ответить на вопрос ученика и не знают, где этот ответ искать
А учителя сегодня мало чему новому могут научить ничему новому, они безнадёжно отстали от учеников. Они за границу не ездят, в компьютере слабы, часто не могут ответить на вопрос ученика и не знают, где этот ответ искать. Поэтому учителям так мало платят. Им надо становиться коучами, навигаторами, а это совсем иная роль.
— Так, может быть, сначала им нужно поднять зарплату, чтобы был стимул не отставать от жизни?
— В Турции лет пять назад была похожая проблема. Учителям повысили зарплату с $ 200 до $ 600. Знаете, чем закончилось? Мужчины ринулись в школу, вытеснив женщин, гендерная проблема была решена, но качество образования не улучшилось.
Учитель не может просто так начать учить лучше даже за большую зарплату, если не владеет технологиями XXI века, не понимает что к чему и зачем
Учитель не может просто так начать учить лучше даже за большую зарплату, если не владеет технологиями XXI века, не понимает что к чему и зачем. Нужно новое содержание в обучении, учителя должны его освоить и работать не на внешнее независимое оценивание (ВНО), а на другие результаты.
Нужно, чтобы ребёнок овладел новым фундаментом знаний, имел характер, волю, целеустремленность, лояльность, коммуникабельность, толерантность. Этому надо учить, и если такая задача поставлена, её надо выполнять.
— Кроме всего этого есть ещё один новый тренд — патриотизм. Как вы относитесь к введению обязательных уроков патриотизма?
— У нас слово «урок» воспринимают как 45 мин. назидания: «Садись, я сейчас буду вдалбливать, что такое патриотизм». Так быть не должно. Когда начали гибнуть люди из Небесной сотни, мы своим ученикам ничего не внушали. Просто сказали: обсудите - возможно, стоит как-то отреагировать. А может, и не нужно.
Через пару дней дети устроили вечер памяти, пригласив участников тех событий, смотрели фильм о Майдане. Были сильные эмоции, некоторые плакали. Мероприятие не носило назидательный характер. Это не то, что сказать: «А у нас был урок патриотизма, сказали ехать на кладбище, возлагать цветы и т. д.». Они сами всё устроили, такой подход дал результат, и дети вынесли урок патриотизма.
— А начальная военная подготовка? Её снова хотят ввести, как в советское время.
— Если надо, значит надо. Я вообще не милитарист и настроен пацифистски. Но когда враг напал и надо защищаться, то нужно это делать и учить этому. Если надо — я и сам встану, возьму ружьё и пойду - а что делать? Внутренне я против, но обстоятельства вынуждают.
— Раньше были ещё и уроки политинформации - они тоже нужны?
— Нет. Политика и религия должны быть отделены от школы. Это дело каждой семьи: одни верят в одно, другие — в другое. То же и с политикой. Среди родителей есть приверженцы разных политических партий. В школе этого категорически быть не должно.
— В связи с реформами в образовании часто возникают споры, сколько лет нужно учиться - 10, 12, сейчас мелькает цифра 9. Так сколько же нужно учиться в школе?
— Вот вам пример. Есть лопата с черенком длиной 1 м. Сделаем его длиннее на 20 см - будет ли это реформой сельского хозяйства?
Вопрос не в количестве лет учёбы, а чему и как учить и кто это будет делать, иначе идёт подмена понятий, самообман. Когда у нас перешли на 12-летнее обучение, чтобы только понравиться европейцам, то просто включили пятилетних детей в этот цикл, никто 12 лет не учился. Это совковый подход, который ничего не решает.
— Почему же до сих пор придерживаются этого подхода? Нет желания менять?
— Нет понимания, что нужно делать. Я это знаю, и рассказал вам об этом. И если бы я просто писал по этому поводу книги и рассуждал, то многие могли бы назвать меня прожектёром.
Но всё, о чём я говорю, уже работает. Мной создан Гипермаркет Знаний [онлайн-ресурс], которым пользуются 200 000 учителей и учеников из 58 стран мира. Я сделал школу, людям она нравится, и если это так — государство, сделай таких школ больше! А мне говорят: Спиваковский, построй ещё. Но так же нельзя, я же не папа римский и даже не министр!
— А если бы были министром?
— Мне много раз предлагали должности в Минобразования, но это не моё. Министр должен заниматься хозяйством, а не реформированием. Похожая ситуация, например, в Минобороны: министр не руководит боевыми действиями, он занимается структурными подразделениями, обеспечением, а военными действиями руководит Генштаб. То же самое должно быть в отрасли образования — отдельный штаб реформы.
— Что вы думаете по поводу борьбы с коррупцией в образовании?
— Коррупция в школе возникает из-за оценок. Надо перестать считать их фетишем и товаром, за который ученик готов на всё. Ведь нет такого, чтобы ученики немецкой, финской, японской школы готовы были «убиться» или платить за хорошую оценку.
А тесты ВНО — вообще извращённое понимание сути образования. Заявленная цель этого тестирования — справедливость при поступлении в вуз. То есть оно построено не на том, чтобы ученик знал и умел, а чтобы жулики не пронырнули в институт.
Цель образования — знания, интеллект, а не равные права. Их должно обеспечить государство регуляторными актами. Проблема «оценка любой ценой» была актуальна во времена дефицита мест в вузах, когда был ажиотаж
На самом деле цель образования — знания, интеллект, а не равные права. Их должно обеспечить государство регуляторными актами. Проблема «оценка любой ценой» была актуальна во времена дефицита мест в вузах, когда был ажиотаж.
Сегодня у нас около 800 вузов, и количество выпускников уже сравнялось с количеством свободных мест. Дефицита нет. И вопрос, кто в какой вуз поступает, должен решаться не на ВНО. Весь мир идет другим путём.
— И каким же?
— За полгода ученик выбирает ряд вузов, посылает туда резюме, свои оценки, творческие работы. Несколько месяцев вузы рассматривают документы и дают ответ: подходит ли им претендент и на какую форму обучения - платно, бесплатно или даже со стипендией. Конечно, тестирования существуют, но это не является ажиотажным и смертельным боем за жизнь. А у нашей школы сегодня функция такая же, как у гаишника, который выскакивает из-за кустов, говорит, какие правила нарушили, и штрафует.
— Вы не думаете, что это навсегда?
— Это не навсегда, у нас просто страна медленная. И хотя сейчас тяжёлые испытания — война, коррупция, саботаж, — Украина идёт по правильному пути.
***
Этот материал опубликован в №1 журнала Корреспондент от 16 января 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.