Даже сейчас у украинцев и русских есть шанс помириться.
Главное общаться друг с другом не как украинец с русским, а как человек с человеком, пишет Дмитрий Слинько, заместитель главного редактора журнала Корреспондент, в колонке, опубликованной в №9 издания от 6 марта 2015 года.
Она была похожа на шамана из сказок. Невысокая пожилая женщина с азиатским разрезом глаз, говорящая по-русски с необычным шипящим акцентом. Казалось, замени её спортивную штормовку на меховой тулуп, а туристический рюкзак на бубен, и она тут же вызовет духов предков или на худой конец бурю.
Но представительница народа коми посчитала экзотикой не себя, а нас, туристов из Украины. Ведь дело происходило недалеко от её родной деревни, на станции Инта, откуда стартуют популярные маршруты по горам и рекам Приполярного Урала. Узнав, что мы украинцы, женщина проявила невиданную для России толерантность.
«У нас тут и «бендеровцы» были, — сообщила она. — Всех можно понять, каждый боролся за свободу по-своему».
«У нас тут» — это про лагеря Республики Коми, в изобилии раскиданные по окрестностям Воркуты. Диссидентов и инакомыслящих местные жители видели чаще, чем носителей «правильной» идеологии, поэтому и политические взгляды сильно отличались от московских.
Впрочем, о политике мы больше не говорили — были темы поважнее. Школьники из туристической группы, которую вела наша собеседница, восхищённо слушали украинские народные песни в нашем нестройном исполнении. В ответ специально для нас разговаривали на коми, почти забытом языке, относящемся к финно-угорской группе, а оттого слегка похожем на венгерский.
Петербуржец Юрий походил на шведского или финского пенсионера — такой себе бодрый подтянутый дедушка, для которого выход на пенсию стал лишь поводом больше путешествовать. Да и окружающая картинка была скорее западноевропейской: крохотная яхта у Юрия Николаевича шведская, а Ладожские Шхеры до Зимней войны 1940 года принадлежали Финляндии.
Присоединив земли к СССР, коммунисты почему-то не изменили финскую топонимику. Чтобы пополнить запасы хлеба, дедушка ведёт свою яхту мимо маяка Куркиниеми и острова Линнасаари в городок Лахденпохья, который на русский манер называет Ландохой.
Первый вопрос — «как там Тимошенко?». Тогда, в 2012-м, о судьбе качановской узницы спрашивали решительно все иностранцы.
Впрочем, о политике мы больше не говорили — были вещи поважнее. Мы угостили Юрия Николаевича Закарпатским коньяком, он нас — копчёной щукой собственного приготовления. Этого ему показалось мало, и в полночь он снова отправился на рыбалку, чтобы к часу ночи подарить нам ещё одну щуку, на этот раз свежую. Его седая борода сливалась с молочным цветом северной белой ночи.
Девочку Аню лет десяти мы встретили на берегу Белого моря, когда загружали в наши байдарки купленные в местной лавке сухари. Её деревня местами напоминает Норвегию — имеются в виду те места, где деревянные домики покрашены в яркие цвета. Но таких немного, и картинка больше похожа на иллюстрацию к Сказке о рыбаке и рыбке.
О политике мы не говорили вовсе — были темы поважнее. Аня предложила покормить её собаку Рыжика, простодушно заявив: «Он ест всё, даже г...но». На наш дружный смех уточнила: человеческое. Мы не стали экспериментировать и покормили Рыжика местными сухарями и украинским салом. Тем более в этом псе угадывалось северное величие, словно его далёкий предок бегал в одной упряжке с Белым Клыком.
Был ещё и четвёртый персонаж, но он попросил не писать о нём в интернете. Он помог нам обойти бюрократическую преграду — бессмысленную и беспощадную, как и положено в России. Для этого пришлось нарушить правила, и публичность могла стоить ему места на госслужбе. Дело не в коррупции: от вознаграждения герой отказался. Он тоже был туристом, недавно вернулся из похода, а туристы должны помогать друг другу: «У меня такие принципы».
С ним мы тоже не говорили о политике.
Как и многим соотечественникам, в последнее время мне было нелегко общаться с русскими друзьями, внезапно заговорившими несвойственными для разговорной речи штампами вроде «намеренного массового убийства мирных граждан». К счастью, до «френдоцида» в соцсетях не дошло — мы остались друг для друга людьми, а не «укропами» или «ватниками».
Иногда я задумываюсь, что сказали бы сейчас четверо жителей Русского Севера при встрече со мной. Выпил бы Юрий Николаевич украинский коньяк за дружбу народов? Так ли лестно отзывалась бы о «бендеровцах» туристка-коми? Стал бы уральский госслужащий помогать гостям с юга? Рискнула бы Аня покормить Рыжика украинским салом, которое, если верить новостям, запретили ввозить в Россию?
Скорее всего, я никогда не увижу никого из них. Но если мы всё же встретимся, я не хочу говорить с ними о политике. На вопрос, кто я и откуда, отвечу: «Я человек. С планеты людей. Помните, мы с вами как-то встречались на этой планете?».
Надеюсь, мы не окажемся друг для друга инопланетянами.
***
Этот материал опубликован в №9 журнала Корреспондент от 6 марта 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.