Корреспондент представляет интересные факты из истории Черновицкого университета – престижного вуза на задворках империи.
В начале XX века, где-то между 1909 и 1911 годами (точную дату история не сохра-нила) в Черновцах произошла необычная дуэль, пишет Ирина Пустынникова в №11 журнала от 20 марта 2015 года.
По одну сторону барьера стоял универси-тетский библиотекарь, по другую – профессор политической экономии. Предметом спора было не сердце прекрасной дамы, а вполне служебный вопрос — право студентов на доступ к библиотечным книгам. Пуля профессора задела оппонента, библиотекарь проиграл и вы-нужден был уступить.
Имя победителя знает каждый современный студент-экономист – это Йозеф Шумпе-тер, автор известного научного труда Теория экономического развития. В 26 лет он стал са-мым молодым профессором Австро-Венгрии – такое было возможно только в Черновицком университете. Впрочем, этот вуз, чудом появившийся на задворках огромной империи, обойдя Зальцбург и Триест, отметился и другими нововведениями.
Имперский тендер
Путешествующие по Германии знают, как хвастают немецкие города своими университетами. Мюнсер, Марбург или Хайдельберг с гордостью называют себя Universitätsstadt. Учебное заведение такого ранга – это всегда престижно. Подобную гордость имеют полное право примерить на себя и Черновцы, город с одним из самых старых университетов Украины (открыт в 1875 году) и самым красивым (единственный в стране, входящий в Список всемирного наследия ЮНЕСКО).
В 1860-1870-е годы за честь называться университетским городом одновременно боролись несколько городов Австро-Венгрии. Древняя Прага требовала чешского высшего учебного заведения; родина Моцарта, Зальцбург, мечтала возродить свой университет, функционировавший до 1810-го; портовый Триест и моравское Брно тоже ходили в претендентах. Но победили Черновцы, на то время «медвежий угол» огромной империи.
В этом была большая заслуга буковинского митрополита Евгения Гакмана. Уроженец живописного сельца Васлововцы, Гакман был одним из первых буковинцев (более того, единственным крестьянином), получившим образование в Венском университете. Прилежного студента богословского факультета заметил на аудиенции для лучших спудеев австрийский император Франц I и предложил ему преподавать румынский язык престолонаследнику, эрцгерцогу Фердинанду. Неудивительно, что Фердинанд поддерживал начинания своего бывшего учителя, ставшего в 1835 году православным епископом Буковины.
Черновицкий проект оказался доступным и дешёвым: в городе уже были построены помещения для теологического факультета, который ещё и финансировался из Буковинского православного религиозного фонда
Монарший «блат»? Не только: тогда в «тендерах» побеждал тот, у кого был самый экономный вариант. Черновицкий проект оказался доступным и дешёвым: в городе уже были построены помещения для теологического факультета, который ещё и финансировался из Буковинского православного религиозного фонда.
Епископ заверил монарха, что теологи гостеприимно приютят у себя студентов других факультетов, пока для них не будут построены собственные корпуса. Место для зданий город выделит безвозмездно, а вдобавок ещё и разобьёт ботанический сад.
Дешевизна – один из факторов. Но были и другие.
Языковой вопрос
Основанное императорским указом от 31 марта 1875 года заведение стало последним университетом, появившимся в Австро-Венгерской империи, и самым восточным в государстве. Первым ректором накануне открытия был избран Константин Томащук. Именно он, будучи депутатом от Буковины, в марте 1872-го поднимал вопрос об основании вуза на заседании австрийского парламента, а в ноябре того же года – в буковинском ландтаге (парламенте края).
В своих речах Томащук напирал на то, что в двух существовавших на тот момент университетах Галичины (Львовском и Краковском) преподают на не слишком распространённом в Буковине польском, а отправлять студентов аж в Вену и далеко, и дорого. Кстати, Львовский университет полностью полонизировался аккурат в 1872 году, хотя определённые дисциплины преподавались там на польском начиная с 1860-х благодаря упорству местных активистов.
Будущий же черновицкий ректор считал, что право учиться в университете должно быть у студентов всех национальностей. Но обучение должно вестись на «общепонятном» – читай, немецком. Империя всё-таки, да и как иначе избежать конфликтов между украинцами и румынами, двумя титульными нациями края.
Томащук задел правильную струну: вопрос с языком обучения был для Австро-Венгрии очень важным. На всей её огромной территории к 1875 году осталось всего четыре высших учебных заведения с преподаванием на немецком – Вена, Грац, Иннсбрук и Прага. В так называемой Цислейтании (северо-восточных провинциях империи) таких не было вовсе.
Поэтому открытие университета в Черновцах было на руку либеральной партии, по-имперски мечтавшей о господстве немецкого языка на всей территории. Брно, один из претендентов в университетские города, не подошёл в том числе и по той причине, что набрать достаточное количество студентов в областях притяжения пражского и венского вузов было бы непросто. То ли дело далёкие Буковинские Карпаты.
Планировалось, что учиться в Черновцах станут 300-400 человек и мало кто из них будет носителем немецкого. Но это только поначалу – как известно, в империях язык навязывают и прививают насильно. И Буковинский край был примером такой политики.
Большинство немецкоговорящих были иудеями. Дело в том, что в те годы еврейских мальчиков пускали в религиозные школы только по предъявлении сертификата из немецкоязычной школы, а девушки без этого сертификата не могли выйти замуж
Там, конечно, проживали германские колонисты-чиновники. Но большинство немецкоговорящих были иудеями. Дело в том, что в те годы еврейских мальчиков пускали в религиозные школы только по предъявлении сертификата из немецкоязычной школы, а девушки без этого сертификата не могли выйти замуж.
Такая политика работала: вскоре средний класс иудеев заговорил на немецком, хотя языком бедноты оставался идиш. В 1911 году из 443 студентов-иудеев в Черновицком университете 61% назвал немецкий родным языком. Для 21% таковым был украинский, ещё для 10% – румынский, а 5% с детства говорили на польском.
Плата за «хвосты»
Открытие вуза приурочили к 100-летию присоединения Буковины к Австро-Венгрии. Город получил от державы роскошный подарок — alma mater Franсisco Josefine. Так как факультеты ещё не были построены, пришлось потесниться учительской семинарии.
Торжественное открытие университета состоялось 4 октября 1875 года. Подарку радовались и будущие студенты, и обыватели. На мероприятие ждали императора, но не дождались – пришлось довольствоваться министром образования и вероисповеданий Карлом фон Штремайером и делегациями от других университетов Австро-Венгрии.
На следующий день прошёл торжественный въезд учащихся в alma mater: сотня экипажей, в каждом из которых сидели двое принарядившихся студентов, проехали улицами города. Правда, не все нарядные господа были настоящими студентами: в университет поступили всего 158 человек. А вечером – «дискотека»: в гуляниях Vivat Academia приняли участие почти 600 человек. Наконец, 6 октября все делегации во главе с новоизбранным ректором прогулялись по лесу, а позже пообедали в ресторане, на чём торжественная программа завершилась.
Факультетов было три — теологический, философский и юридический. В классических университетах полагался ещё медицинский, но власти посчитали, что открыть его будет слишком дорого
Факультетов было три — теологический, философский и юридический. В классических университетах полагался ещё медицинский, но власти посчитали, что открыть его будет слишком дорого. Единственной опцией стало изучение фармации на философском факультете.
Самым популярным считался юридический – именно на него поступили 60% студентов. А вот среди не слишком многочисленных студентов-иностранцев спросом пользовался теологический. Он был единственным в империи православным, поэтому неудивительно, что учиться сюда приезжали из Румынии, Сербии, Черногории, Боснии, Болгарии и даже Турции.
Учились четыре года. Учёба была платной, причём деньги брали не только за поступление, но и за сдачу и пересдачу экзаменов и даже за получение диплома – в первые годы работы заведения за это платили 60 гульденов. Некоторые семинары и лекции тоже были платными.
В 1890-1891-м стоимость года обучения составляла 30 гульденов (за вычетом экзаменов и диплома). Это довольно дёшево: столько же стоило обучение, скажем, в гимназии Самбора. Учитель получал около 80 гульденов в год, за 8 можно было купить приличные сапоги, за гульден – центнер картошки, а 1 кг пшеничного хлеба стоил 14 крейцеров.
Устные экзамены можно было пересдавать не более двух раз. Третья пересдача исключала возможность получения диплома, который признавали бы за рубежом
В 1893 году цена вопроса выросла до 120 крон (за год до того в Австро-Венгрии провели денежную реформу). Каждая пересдача экзамена стоила ещё 60 крон. Устные экзамены можно было пересдавать не более двух раз. Третья пересдача исключала возможность получения диплома, который признавали бы за рубежом.
Экзамены в среднем длились два-три часа, получить можно было «хорошо», «удовлетворительно» или «неудовлетворительно». Если все члены комиссии ставили «хорошо», оценка была «с отличием». Сдать настолько успешно получалось не у многих: в 1898 году из 75 студентов-юристов только 29 человек смогли пройти экзамен. В 1909-м из 28 экзаменуемых комиссия «завалила» 10 человек. Не все воспринимали «неуд» спокойно – местная пресса сообщала даже о демонстрациях недовольных оценками.
Дорогу молодым
В первом учебном году заработало 23 кафедры, на каждой из которых по одному – по два преподавателя. Поначалу ощущался дефицит преподавателей естественных дисциплин. Лекции по физике и химии не читались вплоть до 1876 года – было попросту некому.
Австрийские профессора Эдуард Суесс и Макс Менгер, противники всей черновицкой затеи, считали, что небольшие заработки (около 400 гульденов в год) не смогут удержать юных учёных в таком медвежьем углу. Начнётся текучка кадров, которая не даст Черновцам дорасти до значимых научных разработок. Мол, лучше деньги потратить на поддержание уже существующих научных центров.
Но скептиков не послушали, и имперский парламент выделил 76 тыс. гульденов на создание нового университета. Буковинский парламент и школьный совет города выделили ещё по 50 тыс. гульденов. Примерно в одно время с черновицкой alma mater в Австро-Венгрии открылись химические институты в Вене и Граце. Первый государство проспонсировало на 500 тыс. гульденов, на создание второго выделило 300 тыс.
Буковина нашла отличный выход – в Черновцы звали молодых доцентов. Так 30 годами ранее поступил Львов, тоже ставший первой ступенькой в карьерной лестнице многих учёных
Буковина нашла отличный выход – в Черновцы звали молодых доцентов. Так 30 годами ранее поступил Львов, тоже ставший первой ступенькой в карьерной лестнице многих учёных. Опасения Суесса и Менгера не подтвердились: вакансии в Черновцах были столь привлекательны, а шансы занять похожее место в другом университете столь малы, что большинство молодых доцентов успевали стать маститыми профессорами, прежде чем «изменяли» Буковине с другими австро-венгерскими провинциями.
А изменяли крайне редко. Лишь два учёных из первого преподавательского состава - 30-летний математик Леопольд Гегенбауер и 36-летний профессор минералогии Карл Врба – покинули город, как только в других метрополиях появились подходящие вакансии.
Для многих учёных Университет им. Франца-Иосифа оказался стартом яркой карьеры. Пять выходцев из него стали членами австрийской академии наук, один – академии наук Богемии (сейчас – часть Чехии), двое получили приз Игнатия Либена – самую авторитетную научную премию в Австрии до Первой мировой войны, выдаваемую и в наши дни.
Удивительной для тех времён была мобильность преподавательского состава: один из черновицких профессоров, экономист и социолог Йозеф Шумпетер, под конец жизни был звездой университетов в Бонне и Гарварде
Удивительной для тех времён была мобильность преподавательского состава: один из черновицких профессоров, экономист и социолог Йозеф Шумпетер, под конец жизни был звездой университетов в Бонне и Гарварде.
Амбициозный учёный мечтал о более престижных кафедрах страны. Но два года, проведённые на Буковине, в результате оказались ярчайшими в его жизни. Именно в Черновцах Шумпетер написал большую часть своего грандиозного труда Теория экономического развития. А о черновицких приключениях (в том числе любовных) он позже рассказывал гарвардским коллегам как о сказках из Тысячи и одной ночи. Дуэль с библиотекарем была лишь одним из ярких эпизодов.
Преподаватели перешёптывались о неподобающем стиле одежды юного выскочки: он то приходил на лекции в сапогах для верховой езды, то выряжался франтом только для того, чтобы отобедать с женой в одиночестве. Неудивительно, что блестящему учёному не удалось найти общий язык с коллегами: он считал их малоинтересными, общаясь лишь с социологом Евгением Эрлихом.
Начиналась карьера преподавателей с обязательной присяги на верность Габсбургам. Платили тут меньше, чем в других университетах страны, но и жизнь в Черновцах была дешевле венской или будапештской
А начиналась карьера преподавателей с обязательной присяги на верность Габсбургам. Платили тут меньше, чем в других университетах страны, но и жизнь в Черновцах была дешевле венской или будапештской. Город переживал свой расцвет: к 1900 году тут появились электричество и канализация, строились импозантные дома в стиле венской сецессии, а Герренгассе (сейчас – ул. Кобылянской) сверкала витринами изысканных магазинов. В городе были разбиты прекрасные парки, в одном из них, Народном, работал курсалон с купальнями.
Жить тут было приятно. Профессура любила после лекций собираться в самом центре, в кафе Европа, сюда же спешили высокопоставленные чиновники, артисты и адвокаты. В читальной комнате кафе всегда можно было полистать десятки местных и европейских газет.
Буковинский Вавилон
Медвежий угол был беднейшим регионом империи, но вовсе не самым забитым: железнодорожное сообщение на Буковине было развито лучше, чем в Штирии в центре Австрии, а количество школ вполне соответствовало стандартам страны. Правда, неграмотных в целом было вдвое больше, чем «в среднем по палате», – 60%. Но тем нужнее был университет.
К 1890-му в заведении обучалось около 400 студентов. Число их росло из года в год – перед Первой мировой оно перевалило за 1.000. Столько же училось в одном из самых западных университетов империи, в Иннсбруке.
В 1899 году в Черновцах появились первые девушки-студентки – вначале их было всего четыре, но 1909-му стало уже 75, и многие из них выбрали будущей специальностью фармацевтику
В 1899 году в Черновцах появились первые девушки-студентки – вначале их было всего четыре, но 1909-му стало уже 75, и многие из них выбрали будущей специальностью фармацевтику. 75 – это очень много по тем временам. Интересно, что более 70% студенток Австро-Венгрии учились на украинских землях, в Галичине и Буковине.
Лекции, которые читались в новом оазисе науки, демонстрировали политику полиэтничности Черновцов. Хотя обучение велось на немецком языке, богословы всё-таки изучали стихотворения Ивана Котляревского и старославянскую грамматику, а на кафедре восточноевропейских историй преподавали историю Украины.
Кафедру украинского языка и литературы почти три десятилетия возглавлял выдающийся филолог, шевченковед и общественный деятель, профессор Степан Смаль-Стоцкий
Кафедру украинского языка и литературы почти три десятилетия возглавлял выдающийся филолог, шевченковед и общественный деятель, профессор Степан Смаль-Стоцкий, впоследствии член-основатель Украинской академии наук в Киеве, президент Могилянско-Мазепинской академии. Работала и кафедра румынского языка.
Так как учились здесь дети разных национальностей, при alma mater действовало немало национальных студенческих братств. Молдова, Жунимея и Букеза представляли румын, Хасмонея, Геброния, Зефира и Геатид – еврееев, Легия и Огниско – поляков, Запорожье, Сечь, Союз и Черномор – украинцев, Арминия – немцев.
Среди предметов, которые преподавались в университете в начале ХХ века, встречались и удивительные. Скажем, известный городской учитель танцев Антон Филес вёл курс Танцы и эстетика рук и ног.
В университете преподавали писатель Осип Маковей, композитор Сидор Воробкевич. Среди студентов были Иван Франко, Денис Лукиянович, Александр Колесса, лексикограф Юлиан Кобылянский (брат писательницы Ольги Кобылянской). С черновицким университетом связаны судьбы Михаила Драгоманова, Леси Украинки, Владимира Винниченко.
Даже во времена тотальной русификации Черновицкий университет оставался украиноязычным. А 3 ноября 1990 года над центральным корпусом резиденции был поднят первый в Черновцах жёлто-голубой флаг.
***
Этот материал опубликован в №11 журнала Корреспондент от 20 марта 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.