Рафтинг на Днепре, золотая колесница, рота амазонок, грандиозные фейерверки и дворцы на один день.
Таким было путешествие Екатерины II из Петербурга в Крым в 1787 году – самая дорогая и роскошная туристическая поездка по Украине, пишет Дмитрий Слинько в №15 журнала Корреспондент от 17 апреля 2015 года.
В мае 1796 года предводитель новгород-северского дворянства Афанасий Любосевич собрал своих коллег из наместничества, чтобы сообщить им пренеприятное известие: к ним едет ревизор. Всё как у Гоголя: из Петербурга, «с предписанием осмотреть всю губернию». Если бы не один нюанс: гостем был не рядовой инспектор, а сама императрица Екатерина Великая.
Такой визит не сулил ничего хорошего, потому дворянские предводители в лучших чиновничьих традициях саботировали встречу, уйдя «на больничный». Из их ответов Любосевичу можно было составить медицинскую энциклопедию: от банальной простуды до «каменистой болезни».
Как именно следует чествовать высокую гостью, подробно изложил своим подчинённым сам генерал-губернатор Малороссии Пётр Румянцев. «Императорский кортеж должны были встречать дворяне и горожане на каждой из станций. В «знак усердия» население уездного города обязывали подносить императрице хлеб, вино и фрукты «лучшего рода в сосудах, к тому нарочно приготовленных и прилично украшенных», а также музыкой, барабанным боем, ружейной пальбой», – пишет историк Николай Павленко в книге Екатерина Великая.
Барабаны – это ещё ладно, но что делать, к примеру, с гостевым домом в городке Берёзна (сейчас – Менский р-н. Черниговской обл.)? Румянцев велел, чтобы в нём было не менее 16 меблированных комнат. На строительство нужно 5,5 тыс. рублей – половина средств, отпущенных казной Черниговскому наместничеству на все мероприятия. Пришлось привлечь частных инвесторов.
«Любосевичу всё же удалось обеспечить явку большинства уездных предводителей, и те решили взимать дополнительный налог по пять копеек с каждой принадлежавшей дворянину мужской души, – пишет Павленко. – Кроме того, со всех дворян, получавших жалованье, надлежало взыскивать по две копейки с рубля».
Светлый путь
Перипетии на Черниговщине были лишь одним коротким эпизодом многолетней подготовки к грандиозному путешествию Екатерины II из Санкт-Петербурга в Крым. Сам вояж длиной 5657 вёрст (около 6 тыс. км) длился со 2 января по 11 июля 1787 года, но подготовка к нему началась за три года до этого. Основной целью было знакомство с новыми землями, отвоёванными Россией у Османской Империи.
Вообще-то, российские императоры путешествовали много – и до, и после Екатерины. Про Александра I даже сочинили эпиграмму: «Всю жизнь провёл в дороге и умер в Таганроге». Но в основном это были заграничные поездки – особенно ими прославился Пётр I, набиравшийся опыта в Западной Европе.
Екатерина же, урождённая немка София Августа Фредерика, единожды приехав из родного Цербста, территорию Российской Империи почти не покидала. Зато исколесила её вдоль и поперёк, став, по сути, родоначальником внутреннего туризма.
До крымского вояжа были визиты в Ростов и Прибалтику, круиз по Волге. Сопровождавшие царицу вельможные особы, в том числе послы иностранных государств, вели дневники путешествий, поневоле становясь авторами путеводителей по Империи. Подробности путешествия в Крым записывали австрийский дипломат Шарль-Жозеф де Линь, а также посол Франции Луи-Филипп де Сегюр.
Кортеж Екатерины поражал взор: из Петербурга выехали 14 карет, 124 саней с кибитками и 40 запасных саней. Сама царица ехала в карете на 12 персон, запряжённой 40 лошадьми – фактически это был дом на колёсах.
Ночью путь императрицы походил на взлётную полосу современного аэропорта: по обочинам были расставлены бочки с горящей смолой. А новороссийский губернатор Григорий Потёмкин повелел отметить маршрут высокой гостьи от Екатеринослава (современный Днепропетровск) до Крыма верстовыми столбами, а каждые 10 вёрст (10,7 км.) – каменными колоннами, получившими название Екатерининские мили.
Часть маршрута, пролегавшая по нынешней территории Украины, началась в Новгороде-Северском. Потом были Сосница, Берёзна (там всё же успели построить гостевой дом), Чернигов, Нежин, Козелец и, наконец, Киев. Всё это время царицу сопровождал губернатор Румянцев. Одну ночь она провела в его дворце в селе Вишенки на Десне (сейчас – Коропский р-н Черниговской обл.), построенном специально для приёма императрицы.
Екатерина раскритиковала состояние вверенных Румянцеву городов. Особенно досталось Киеву, куда кортеж прибыл 29 января
Не помогло: Екатерина раскритиковала состояние вверенных Румянцеву городов. Особенно досталось Киеву, куда кортеж прибыл 29 января. «Ничего не обрела, кроме двух крепостей и предместий; все эти разрозненные части зовутся Киевом и заставляют думать о минувшем величии этой древней столицы», – возмущалась императрица. За дурное состояние города Румянцев получил царский выговор, огрызнувшись в ответ, что его дело как полководца – штурмовать города, а не украшать их.
Тем не менее, в Киеве Екатерина задержалась на три месяца: её дальнейший путь пролегал по Днепру, и надо было дождаться схода льда. В город приезжали высокие гости, здесь проводились важные государственные встречи. Царица поселилась в Мариинском дворце, который возвела её предшественница Елизавета, но так и не успела в нём пожить.
Днепровская флотилия
Отплытие императорского кортежа из Киева походило на сказку 1001 ночи. Сегюр не пожалел красок для его описания.
«22 апреля 1787 года императрица пустилась в путь на галере, в сопровождении великолепнейшей флотилии, которая когда либо шла по широкой реке. Она состояла из 80 с лишком судов с 3 тыс. человек матросов и солдат. Впереди шли семь нарядных галер огромной величины, искусно расписанных, с множеством ловких матросов в одинаковой одежде. Комнаты, устроенные на палубах, блистали золотом и шелками. […] На каждой из галер была своя музыка».
В Каневе императрица встретилась с польским королём Станиславом Августом Понятовским. А вечером им устроили «файер-шоу» на круче над Днепром.
«По уступам её была прорыта канава, наполненная горючим веществом; его зажгли, и оно казалось лавою, текущею с огнедышащей горы, и сходство было тем разительнее, что на вершине горы взрыв более 100 тыс. ракет озарил воздух и удвоил свет, отразившись в водах Днепра. Флот наш тоже был великолепно освещён, так что на этот раз для нас не было ночи», – описывает Сегюр.
В Каневе, где Екатерина II встречалась с польским королем, ей устроили грандиозное огненное шоу
Путешественники далеко не всё своё время посвящали государственным делам. Судя по заметкам Сегюра, на борту галер царила атмосфера студенческого общежития.
«Ранним утром будил он [де Линь] меня стуком в тонкую перегородку, которая отделяла его кровать от моей, и читал экспромты в стихах и песенки, только что им сочинённые. Немного погодя, его егерь приносил мне письмо в четыре или пять страниц, где остроумие, шутка, политика, любовь, военные анекдоты и эпиграммы мешались самым оригинальным образом […] Множество разнообразных забав, любопытные и остроумные рассказы Екатерины, дельные, хоть и немного грустные рассуждения Фитц-Герберта, шутка Нарышкина и неутомимая весёлость Кобенцеля, который заставлял нас разыгрывать пьески в спальне Государыни – всё это приятно разнообразило наш досуг».
А однажды вельможные особы даже примерили на себя роль кашеваров: Екатерина поехала на встречу с австрийским императором Иосифом II, оставив прислугу в галерах. «Князь Потёмкин, генерал [Ксаверий] Браницкий и принц [Карл-Генрих] Нассау весело состряпали обед, как умели, и, разумеется, плохо; иного нельзя было и ожидать от таких сановитых поваров», – вспоминает Сегюр.
За Екатеринославом у делегации был шанс разнообразить своё путешествие ещё одним видом веселья – рафтингом. Но царица не пожелала проходить сложный Ненасытецкий порог и запретила это делать своим попутчикам. Из шатра высокие гости наблюдали за тем, как «ловкие старые запорожцы» проводили массивные галеры по днепровским быстринам.
«Суда в виду нас счастливо прошли опасный пролив с быстротою стрелы; но их так сильно начало, что, казалось, они ежеминутно могут разбиться или исчезнуть в волнах», – описывает Сегюр.
Империалистическое соревнование
За путешествием стояло, как водилось в XVIII веке, целая паутина дворцовых интриг. Наиболее жёстким было противостояние Потёмкина и Румянцева.
«Утверждали, что Потёмкин, истрачивая в своих губерниях громадные суммы для путешествия Екатерины, старался устроить дело таким образом, чтобы Румянцев, управлявший Малороссией, был лишён средств для приведения Киева и прочих мест в надлежащее состояние», – пишет историк Александр Брикнер в монографии Потёмкин.
В глазах Екатерины победителем вышел Потёмкин – она не жалела комплиментов в адрес вверенных ему владений. Вот как отозвалась она о Кременчуге, который был центром Новороссийской губернии до переноса его в Екатеринослав: «В Кременчуге нам всем весьма понравилось, наипаче после Киева... и если б знала, что Кременчуг таков, как я его нашла, я бы давно переехала».
А Херсон, указ об основании которого Екатерина подписала всего девять лет назад, и в который сейчас въехала на золотой колеснице, приятно поразил даже видавших виды иностранцев.
Херсон очень понравился Екатерине II
«Мы увидели почти уже оконченную крепость, казармы на 800 тыс. человек, адмиралтейство со всеми принадлежностями, арсенал, заключающий в себе до 600 орудий, два военных корабля и фрегат, снаряжённые к спуску, публичные здания, воздвигаемые в разных местах, несколько церквей прекрасной архитектуры, наконец, целый город», – восхищается Сегюр.
Самый главный «мем» крымской поездки, прошедший сквозь века – «потёмкинские деревни». Его автором считается Георг фон Гельбиг, секретарь посольства Саксонии в Петербурге.
«Гельбиг рассказывает, что большая часть селений, показанных на пути императрице, были не что иное, как театральная декорация […] Ей пять или шесть раз показывали одно и то же громадное стадо скота, которое по ночам гнали из места в место», – пишет Брикнер.
Правда, фон Гельбиг императрицу не сопровождал, а вот реальный участник того путешествия де Линь, несмотря на свои эпистолярные таланты, назвал деревни нелепой басней. У графа де Сегюра встречаются описания показушных украшений, но никак не целых сёл, состоящих из бутафорских фасадов домов: «Города, деревни, усадьбы, а иногда простые хижины так были изукрашены цветами, расписанными декорациями и триумфальными воротами, что вид их обманывал взор».
Большинство историков уверено, что потёмкинских деревень в прямом смысле этого выражения никогда не существовало
Потому большинство историков уверено, что потёмкинских деревень в прямом смысле этого выражения никогда не существовало. «Разбор источников не оставляет сомнений, что мысль о потёмкинских деревнях возникла за несколько месяцев до того, как Екатерина II ступила на новоприобретённые российские земли, – пишет академик Александр Панченко. – Миф предварял реальность, и в этом нет никакого парадокса, если учитывать атмосферу соперничества, наговоров и взаимной ненависти, в которой жил петербургский высший свет».
Конкуренция высших вельмож России с князем Потёмкиным – не единственная причина возникновения мифа. Легенда была адресована и турецкому султану. Во время путешествия Екатерины в Европе не стихали разговоры о неизбежной новой войне России с Турцией.
«Известно, что не только Франция и Англия, не только Пруссия, но даже союзная внешне Австрия буквально толкали Турцию на открытый конфликт, – объясняет Панченко. – Коль скоро в Новороссии и Тавриде нет «существенного», нет хорошего войска, нет хорошего флота, коль скоро там есть только «потёмкинские деревни», значит, победа Турции возможна, значит, Крым снова будет ей принадлежать».
Сформированная Потемкиным амазонская рота с балаклавских греков встречала Екатерину II
Надо сказать, светлейший князь Потёмкин своими выходками часто сам давал козыри в руки своих недоброжелателей. Чего стоит одна только «потешная» амазонская рота, сформированная из жён и дочерей балаклавских греков и распущенная после отъезда Екатерины. Или заложенный им в Екатеринославе Спасо-Преображенский собор, который показательно запланировали выше собора Святого Петра в Ватикане на один аршин (71 см.).
Впрочем, на симпатии Екатерины эти проделки не влияли. «Мой ученик, мой друг, можно сказать, идол», – так отозвалась она о Потёмкине после его смерти в 1791 году.
Турецкий ответ
В начале XIX века Леонтий Травин, пробившийся в дворяне крестьянин, подробно описал «обстоятельства и приключения» своей жизни. Сомнительные с литературной точки зрения, его записки являются важным источником бытовой информации о России второй половины XVIII века. Из мемуаров следует, что в 1794 году извозчик из Петербурга до Пскова стоил 10 рублей 50 коп.
Вояж венценосной особы обошёлся, по самым скромным оценкам, в 4 млн. рублей, а некоторые источники называют цифры и 10, и 15 млн. рублей
Нехитрые расчёты показывают, что, соверши Екатерина II своё крымское путешествие на том же извозчике, она заплатила бы ему 210 рублей. В реальности же вояж венценосной особы обошёлся, по самым скромным оценкам, в 4 млн. рублей, а некоторые источники называют цифры и 10, и 15 млн. рублей.
Как и ожидалось, турки восприняли столь роскошный царский вояж на их бывшие земли как вызов. Уже через месяц после возвращения Екатерины в Петербург Османская Империя объявила войну России. Ещёчерез неделю российские войска разгромили турецкую флотилию на Кинбурнской косе (сейчас – Херсонская и Николаевская обл.). В Кинбурнской баталии отличился Александр Суворов.
Эта война разрешила конфликт двух губернаторов: Потёмкин фактически стал командиром Румянцева, причём откровенно мешал последнему сражаться с неприятелем. Румянцев подал в отставку и остаток жизни провёл в затворничестве в своём имении в Ташани (сейчас – Переяслав-Хмельницкий р-н Киевской обл.).
Несмотря на колоссальные затраты на путешествие, до наших дней дошли лишь крупицы былой роскоши. Сохранился Губернаторский дворец в Харькове, где Екатерина останавливалась на обратном пути в Петербург. По-прежнему отражаются в Десне белые башенки дворца в Вишенках. Не пропали даром и труды Любосевича: в Новгороде-Северском до сих пор каждый желающий может почувствовать себя императрицей, въехав в Триумфальную арку, украшенную гербами городов наместничества.
Екатерининские милисохранились возле села Осокоровка на Херсонщине, в селе Волосском Днепропетровской обл., и ещё несколько – в Крыму. Стоит такая колонна и в центре Днепропетровска, прямо перед Спасо-Преображенским собором. Храм начали строить в 1830-м – спустя 43 года после императорского вояжа и 39 лет после смерти Потёмкина. Несмотря на архитектурное изящество храма, светлейший князь вряд ли остался бы доволен им: собор вшестеро меньше ватиканского.
***
Этот материал опубликован в №15 журнала Корреспондент от 17 апреля 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.