История Николая Вакарука, одного из заключенных так называемой секретной тюрьмы СБУ.
Служба безопасности Украины продолжает незаконно удерживать гражданских лиц, подозреваемых в сотрудничестве с сепаратистами, с целью обмена на украинских военнопленных, заявили международные правозащитные организации Amnesty International и Human Rights Watch.
В СБУ эти заявления отрицают, но при этом, по информации правозащитников, после публикации их последнего отчета 21 июля часть заключенных была освобождена.
Корреспонденту удалось пообщаться с одним из них, пишет Игорь Бурдыга в №33 издания от 2 сентября 2016 года.
По информации Amnesty International и Human Rights Watch, в неофициальной тюрьме, расположенной в здании Харьковского областного управления СБУ, находятся по меньшей мере пятеро заключенных.
Еще 13 человек были освобождены после публикации в июле предыдущего отчета Ты не существуешь. В нем правозащитники рассказывали о незаконных задержаниях и пытках, к которым прибегают как сепаратисты самопровозглашенных республик, так и официальные украинские власти. Служба безопасности Украины 29 августа в очередной раз назвала информацию о неофициальных тюрьмах ложной.
34‑летний Николай Вакарук из небольшого городка Украинск Донецкой области вышел на свободу 25 июля. Мы встречаемся с ним спустя месяц — на День Независимости.
На интервью в соседний с Украинском город Селидово бывший шахтер, вышедший на пенсию в 2010 году после серьезной травмы, приезжает на старенькой Ладе 99‑й модели.
Рассказывает, что купил подержанную машину буквально пару недель назад на скопившиеся за время ареста регрессные выплаты — в заключении он провел почти 19 месяцев.
Вакарук осознанно раскрывает имя и подробности дела, желая добиться расследования своего ареста
Вакарук осознанно раскрывает имя и подробности дела, желая добиться расследования своего ареста. Редакция обратилась в СБУ с просьбой прокомментировать его рассказ и готова опубликовать ответ ведомства, как только он будет предоставлен.
Арест
9 декабря 2014 года около шести часов вечера в квартиру Вакарука в Украинске, где тот жил с женой и двумя детьми, постучали. К двери подошел старший сын, ему на тот момент было 14 лет.
— Он говорит: “Папа, там милиция за дверью”. Я пошел открывать, думаю: милиция так милиция, у меня вроде никаких проблем с законом нет, — вспоминает Вакарук.
Он знал, что двумя днями ранее был задержан его бывший коллега по шахте, депутат местного совета Виктор Ашихин. Ашихин был одним из организаторов сепаратистского “референдума” в Украинске в мае 2014 года. Сам Вакарук, по его словам, участия в референдуме не принимал, хотя и считал себя на тот момент противником киевских властей:
— Моя политическая позиция ни в каких конкретных действиях не проявлялась. Да, у меня были знакомые, переехавшие к тому времени в Донецк, некоторые из них воевали за “ДНР”, с некоторыми из них я иногда созванивался по старой дружбе. С Ашихиным и задержанной вместе с ним Ларисой Агеевой мы время от времени встречались и обсуждали текущую ситуацию.
Открыв дверь квартиры, Вакарук увидел несколько человек в камуфляже без опознавательных знаков и в балаклавах. Вошедшие уточнили его имя и, не предъявив никаких документов, начали обыск в квартире.
— Я говорю, ребята, давайте только тихо, у меня двое детей, младшему тогда еще двух лет не было, — вспоминает Вакарук. — Начинается в хате шмон на предмет обреза. Я говорю, нет у меня никакого обреза. Предъявил им пистолет под патрон Флобера, разрешенный, и еще один пневматический. Два телефона цепляют: один мой, двухсимный, другой сына. Забирают барсетку, кошелек, а там — $ 3 тыс. Я только получил компенсацию за травму, услышал, что гривня обесценивается, и купил доллары. Жена как раз домой подтянулась. Они ей кошелек мой отдают — мол, тебе хватит, а там 500 грн и карточки.
Обыск длился около получаса. Затем люди в камуфляже приказали мужчине следовать за ними. Уже на улице надели наручники, посадили в микроавтобус Volkswagen Transporter, голову замотали черным пакетом. В микроавтобусе Вакарука несколько раз ударили по печени и пообещали, что “теперь будет другой разговор”. Его расспрашивали о контактах с Ашихиным, Агеевой и другими предполагаемыми участниками некоей организованной группы сепаратистов, в частности, с Маргаритой Шмаковой, задержанной в тот же день.
— Какое-то время мы кружили по улицам, но по голосовым подсказкам навигатора я понял, что машина едет в Красноармейск, в здание городского управления СБУ. Туда мы приехали часам к 9 вечера. Меня посадили в камеру и велели ”подумать до утра”. А что мне думать, мне думать-то нечего. Утром начался допрос с пристрастием. Двое по гражданке были, но в балаклавах — они вопросы задавали. Ну и всякие проходящие — то парочка, то тройка заходят вломить. У них уже были видны шевроны батальонов Днепр‑1 иДонбасс. Мимо проходя, пинали по спине минут по десять. Они знали, что я инвалид второй группы, что у меня пластина в голове, — изъяли удостоверение.
Спрашивают, куда тебя можно бить, где пластины нет? Часам к четырем дня я услышал, как в соседней комнате кричит Шмакова.
Они спрашивают, хочешь, твоя жена сейчас так орать будет? Я говорю, не хочу, что для этого надо сделать?
Вакарук утверждает, что под диктовку следователя написал признание в том, что корректировал обстрелы сепаратистов, передавал в “ДНР” информацию о передвижениях украинских военных и “готовил провокации”
Вакарук утверждает, что под диктовку следователя написал признание в том, что корректировал артиллерийские обстрелы сепаратистов, передавал в “ДНР” информацию о передвижениях украинских военных и “готовил провокации” на освобожденной территории Донецкой области. Затем прочел написанное на камеру. После этого, вечером 10 декабря, ему вновь надели мешок на голову, погрузили в машину и отвезли в Краматорск.
В Краматорске с ним еще раз беседовал следователь, но большую часть времени Вакарук провел в подвале городского управления СБУ — в тесных, неотапливаемых камерах, где в декабре замерзала вода в кружках. 15 декабря его забрали из Краматорска и отвезли в Харьков.
Ты военнопленный, поедешь на обмен
В Харькове Вакарук какое-то время не мог понять, куда конкретно его привезли. Однако, попав в камеру, узнал от других заключенных, что находится на втором этаже здания областного управления СБУ по улице Мироносицкой, 2. Уже после освобождения Вакарук детально изучил спутниковые снимки здания на Google Maps и опознал вид из окон, а также часть двора, в которую их выводили на прогулки.
— Всего было восемь камер. Меня изначально поселили во вторую. Заходишь в камеру — на двери кормушка, с левой стороны туалет занавешен, в конце два окна — одно открывается, одно нет. И шесть двухэтажных кроватей — нормальные такие кровати, матрасы евро.
По состоянию камер нечего сказать, по сравнению с Красноармейском и Краматорском я приехал как в рай — тепло и хорошо.
Вакарук утверждает, что к его приезду на этаже содержалось несколько десятков человек. Среди задержанных преобладали участники харьковского Антимайдана
Вакарук утверждает, что к его приезду на этаже содержалось несколько десятков человек. Среди задержанных преобладали участники харьковского Антимайдана — по словам Вакарука, их регулярно вызывали на допросы и жестоко избивали в душевой. К прибывшим из других городов относились гораздо мягче, тем не менее охранники время от времени оказывали моральное давление: передергивали затворы автоматов, брызгали перцовым баллончиком через “кормушку” камер.
— Меня на первый допрос дернули только 23 декабря. Ну, думаю, попал в правовое поле, тут уже можно общаться, потягаться как-то. Но следователь читает мои показания и говорит: так, всю эту белиберду любой адвокат в суде за полчаса развалит. Ты, говорит, военнопленный, поедешь на обмен. Ну, думаю, хоть так. В камере уже слышал, что обмен намечается вот-вот. 26 декабря он действительно произошел, но нас вернули, оставили про запас.
Вакарук признает, что он и Ашихин изначально были затребованы на обмен сепаратистами, однако объясняет это личными контактами. По его мнению, такой интерес
со стороны “ДНР” сыграл с ними злую шутку — в СБУ сочли их “выгодным товаром” и откладывали передачу, пытаясь обменять более выгодно. Однако в 2015 году руководство “ДНР” начало регулярно заявлять о том, что украинские власти “спихивают” на обмен гражданских, а не пленных боевиков. В октябре 2015 года, по словам Вакарука, руководство тюрьмы велело ему и сокамерникам звонить родственникам на свободу с просьбой оказать влияние на “омбудсмена ДНР” Дарью Морозову и сдвинуть процесс обмена с мертвой точки. Тогда Вакарук не смог дозвониться до жены. Обмена он так и не дождался.
Духи бестелесные
Условия содержания в тюрьме показались Вакаруку пристойными лишь на первый взгляд. — Питание было очень плохое. С утра дают по два куска хлеба и чай. Точнее не чай, а что-то похожее — когда компот, а когда и ветки с деревьев заваривали.
В обед суп или кашу из самой дешевой крупы без масла или каких-то приправ. На вечер тоже суп и чай. Из лекарств — анальгин, если есть. Сигарет для курящих, само собой, нет, но это мелочи.
Даже туалетной бумаги, простите, не было. Мылись в душе раз в неделю одним куском мыла. Да и то для этого приходилось пугать охрану, что вши в камерах заведутся. Прогулки раз в неделю начались только 2 мая 2015 года — до тех пор мы не видели ни света, ни воздуха. 12 мая один из охранников принес маленький автомобильный телевизор, мы его настроили и были рады хоть какому-то источнику информации.
Замначальника режима Николай Саныч постоянно твердил, что нам ничего не положено, нас здесь нет и вообще мы духи бестелесные. Получается, что почти бестелесные, — в тюрьме я похудел на 30 кг
А вообще, замначальника режима Николай Саныч постоянно твердил, что нам ничего не положено, нас здесь нет и вообще мы духи бестелесные. Получается, что почти бестелесные, — в тюрьме я похудел на 30 кг.
В октябре 2015 года у Вакарука открылась болезнь почек — по его словам, из-за побоев в Красноармейске и холодных камер Краматорска. 27 октября его с высокой температурой отвезли сначала в 17‑югородскуюклиническуюбольницу Харькова, а уже оттуда на скорой — в реанимацию областного клинического центра урологии и нефрологии.
— Но попал туда не как Вакарук Николай Николаевич, а как Иванов Сергей Петрович. Конвойный даже адрес какой-то харьковский при регистрации назвал. Ну потом медсестры меня Серегой и называли, подкармливали по жалости даже.
Под вымышленным именем Вакарук провел в больнице чуть больше месяца, там ему удалили почку.
Все это время его постоянно охраняли сотрудники СБУ, после операции он лежал в отдельной палате, прикованный наручниками к кровати.
По возвращении в здание СБУ Вакарука поместили в отдельную камеру с Константином Бескоровайным — врачом-стоматологом из Константиновки, одним из фигурантов предыдущего отчета Amnesty International. Бескоровайный обрабатывал Вакаруку послеоперационную рану, которая долго не заживала.
За все время пребывания Вакарука в здании СБУ туда несколько раз наведывались проверяющие, от которых заключенных старались скрыть. В частности, 20 апреля 2016 года здание посетила Уполномоченная Верховной Рады по правам человека Валерия Лутковская.
Позже она рассказывала, что в тот день не обнаружила в здании следов существования тюрьмы. Вот как описывает этот день Вакарук:
— В шесть часов вечера [за два с половиной часа до визита Лутковской] нас погрузили в автобус I-VAN с тонированными стеклами и повезли в район Холодной Горы [район Харькова], в сторону городского СИЗО. Местные, кто с нами был, перепугались, думали, сейчас в тюрьму посадят и дела пришьют. Но нас завезли в какой-то двор, автобус стоял там почти до полуночи. Нас выпускали только в туалет. Когда вернулись, в камерах было прибрано, как будто это казарма. Я тогда был в третьей камере — возвращаюсь, там пепельница, окурки, “мивина” запаренная, чайки-кофейки. Как будто здесь охрана отдыхает. А потом из новостей узнали, что это была проверка. Через месяц была еще одна. Тогда нас просто отвели в соседнее здание, спустили в подвал, в бомбоубежище и держали там. Там у них тир был, я даже несколько гильз подобрал, они у меня дома хранятся — можно проверить, из какого оружия их отстреляли.
На свободе
В начале июля 2016 года Вакарук вновь попал в больницу на несколько дней. Когда вернулся, по тюрьме уже ходил слух, что в августе всех должны выпустить.
— 25 июля в камеру зашел охранник и говорит, собирайтесь быстренько. Я думал — обмен. Пока шмонали вещи, нас по одному отводили по кабинетами, беседовали.
Свобода дороже, я к тому времени готов был признаться, что Кеннеди убил, лишь бы к семье попасть
Спрашивают: хотите на волю? Я говорю: “Конечно, хочу. Только, наверное, все же через обмен, а то нас в Украине опять примут. Я Украине уже не верю после 600 дней по беспределу”. Тогда мне предложили выбрать позывной, который надо было назвать в случае ареста или задержания, чтобы его передали в СБУ. В общем, пришлось написать расписку о намерении сотрудничать с СБУ, подтвердить это все на видео. Свобода дороже, я к тому времени готов был признаться, что Кеннеди убил, лишь бы к семье попасть.
В тот же день Вакарука, Ашихина и еще четверых заключенных посадили в машину и вывезли в Донецкую область. По двое высаживали в окрестностях Славянска, Краматорска и Дружковки, оставляя по 100 грньна проезд. По словам Вакарука, вместе с Ашихиным они потратили свои деньги на дешевый мобильный телефон, с которого позвонили жене Ашихина. Она прислала за ними такси.
За все 19 месяцев Вакарук разговаривал с женой лишь один раз — на второй день после ареста сообщил ей, что с ним все хорошо и он находится в милиции. Сокамерники, выходившие на свободу в результате обмена, передавали, что с ним все в порядке, но женщина сама боялась расспрашивать их о подробностях.
28 июля меня вызвали теперь уже в полицию у нас в Украинске. Я все объяснил, что был в СБУ, но следовательница вроде как даже и не услышала — записала, что я не знаю, кем был похищен, и претензий ни к кому не имею
— Жена подала в милицию заявление о моем похищении 17 декабря 2014 года. 28 июля меня вызвали теперь уже в полицию у нас в Украинске. Я все объяснил, что был в СБУ, но следовательница вроде как даже и не услышала — записала, что я не знаю, кем был похищен, и претензий ни к кому не имею. Зато хоть справка есть, она мне помогает проходить обследования для восстановления выплат по регрессу.
***
Этот материал опубликован в №33 журнала Корреспондент от 2 сентября 2016 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.