Мир несколько лет предпочитал не замечать конфликт в Сирии. Может ли вмешательство России остановить там кровопролитие.
В начале 2014 года аналитическая служба конгресса США подготовила доклад о ситуации в Сирии. К тому времени там уже несколько лет шла гражданская война между войсками президента Башара Асада и повстанцами, которых поддерживали Америка и Евросоюз, пишет Павел Сивоконь в №40 журнала Корреспондент от 9 октября 2015 года. Эксперты предполагали, что самая острая фаза конфликта уже пройдена и он постепенно начнёт выжигать сам себя. После этого повстанцы будут вынуждены договориться с правительством Асада, чтобы провести демократические выборы.
Но с течением времени ситуация особо не менялась. Повстанцы контролировали часть страны и не хотели сдавать свои позиции. К тому времени силы Асада настолько ослабли, что не могли разбить противника или хотя бы изменить ход войны в свою пользу.
Постепенно аналитики и СМИ начали говорить об этой войне как о затухающем конфликте, когда ни одна из сторон не может получить преимущество и поэтому все рано или поздно пойдут на компромисс. Но уже летом прошлого года ситуация начала стремительно меняться. В игру вступила новая сила — Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ).
Экстремисты из этой организации провозгласили крестовый поход против своих противников и начали быстро занимать территории Ирака и восточной Сирии. Казалось, мировое сообщество опять обратит внимание на этот конфликт. Но именно рост угрозы со стороны ИГИЛ привёл к тому, что война в Сирии оказалась забытой.
Джихадисты стремительно наступали на территории, подконтрольные проамериканскому правительству Ирака и грозили остановить нефтедобычу в этой стране. Это могло привести к нефтяному кризису, и США начали спешно создавать международную коалицию. Опять же главным вопросом стало спасение Багдада от оккупации и разгром ИГИЛ. Когда же наступающие на иракском фронте выдохлись — во многом из-за успешных действий отрядов самообороны некоторых провинций Ирака, а не официального правительства, — война с терроризмом снова стала для западного мира задачей далёкого будущего.
В прошлом году, выступая на Генеральной ассамблее ООН, президент США Барак Обама заявил, что главными угрозами миру являются ИГИЛ, эпидемия лихорадки Эбола и политика России в Восточной Европе. И Америка активно сосредоточилась на решении двух последних задач. Западный мир ввёл санкции против России и изолировал Владимира Путина от всех международных встреч. О Сирии речь не шла.
По словам Марины Оттавай из аналитического Центра Уилсона (США), в период особого накала войны в Украине сирийский конфликт отошёл на второй план и был как бы заморожен для международной общественности.
«Без участия Москвы, которая поддерживает Асада, конфликт вряд ли удастся разрешить. А дипломатическое противостояние между Россией и США достигало своего пика», — говорит эксперт Корреспонденту.
И только внезапное предложение Путина выступить вместе против ИГИЛ в Сирии и нанесение авиаударов по позициям боевиков опять поставили перед миром вопрос, что же делать с этой войной и когда она закончится.
Две возможности
По мнению Рональда Хатто из Парижской школы международных отношений, в ходе конфликта в Сирии было два кризиса, когда Запад мог вмешаться и остановить его.
«Первыми стали протесты против власти Асада, когда они ещё были мирными. Тогда политикам не стоило пускать всё на самотёк», — говорит эксперт.
В 2011 году, когда в странах Ближнего Востока шла арабская весна, в Дамаске также начались манифестации с требованиями провести демократические реформы и закончить почти полувековое правление клана Асад. Отец нынешнего президента, Хафез Асад, начал своё правление ещё в 1970 году, и с тех пор семья не расставалась с высшими постами в правительстве и силовых структурах.
При этом сами протестующие точно не знали, какой должна быть их страна, и многие из них склонялись к исламской форме развития государства. Именно эти настроения в то же время были и в Египте, где мусульманские партии пришли к власти после таких же протестов. Поэтому США и ЕС просто не знали, кого поддерживать. Башар Асад был известным злом. А вот исламистские партии могли начать в регионе религиозную войну. В итоге режим Асада начал подавлять протесты с помощью оружия.
Повстанцы окопались в нескольких городах, их центром стал Хомс. Война несколько месяцев не сходила с первых страниц мировых СМИ, которые обвиняли Дамаск в бомбардировках мирных районов и использовании тяжёлого вооружения против повстанцев. Вашингтон и Брюссель ввели санкции против режима Асада и установили эмбарго на поставки в страну оружия. Единственным союзником сирийского режима оставалась Россия, которая имела там военную базу в городе Тартусе и не хотела свержения президента.
Многие советники в ЕС и США требовали военного вмешательства в войну. Но на первое место вышла Ливия, где гражданское противостояние развернулось намного мощнее. Европа даже решилась провести там воздушную операцию и помогла повстанцам свергнуть одиозного Муаммара Каддафи. Но после этого страна погрузилась в хаос гражданской войны между группировками и племенами. Европа и США уже не хотели вмешиваться в гражданские конфликты на Ближнем Востоке.
Вторым шансом остановить войну стала осень 2013 года, когда воюющие стороны начали применять химическое оружие. Специальная комиссия ООН, расследовавшая эти случаи, не пришла к однозначному ответу относительно того, кто это делал — правительственные войска или повстанцы. Но Запад однозначно обвинял в этом диктатора, так как официальный Дамаск контролировал почти все запасы отравляющих веществ в стране.
Поэтому общественное мнение в США требовало от Обамы вмешаться в войну. Однако американскому президенту очень не хотелось этого делать. Он год назад победил на выборах и теперь не желал опять втягивать свою страну в новую войну. И он с радостью принял план Путина, согласно которому Асад отдавал всё химическое оружие в обмен на начало мирных переговоров.
По мнению Стефании Пезард из крупной аналитической корпорации RAND, тогда стороны неофициально договорились о гарантиях неприкосновенности Асада и постепенном переходе от гражданской войны к диалогу. Но после вывоза химического оружия никто не спешил давить на Дамаск с целью исполнения этих договорённостей. В Совете безопасности ООН Москва постоянно блокировала любые резолюции по Сирии, и война перешла в затяжную фазу, став неинтересной миру.
Новосирия
Конфликт мог продолжаться много лет, если бы не два важных фактора. Во-первых, группировки ИГИЛ не смогли занять богатый нефтью Ирак и начали очередное наступление на Сирию. В ходе этих боёв джихадисты захватили несколько важных исторических памятников античности, в том числе и Пальмиру с уникальными развалинами. Боевики сразу принялись уничтожать остатки города.
Репортажи об этом снова возмутили общественность на Западе. Там потребовали, чтобы вопрос с Сирией, которая стала основной базой террористов и распалась на неконтролируемые анклавы, был-таки решён. В США заговорили о том, что международная коалиция действует слишком осторожно и нужно переходить от воздушных ударов к прямой операции на земле. Так что к осени 2015-го основания для решительных действий по Сирии были готовы.
Тогда же появился и второй фактор, заставивший всех вспомнить об этой войне. На трибуне Генеральной ассамблеи ООН Путин заявил, что готов создать новую широкую коалицию для борьбы с терроризмом на Ближнем Востоке. Через несколько дней российские самолёты начали бомбить позиции ИГИЛ. Таким образом, президент России надеется решить сразу несколько проблем.
Президент России надеется решить сразу несколько проблем. Во-первых, оттеснить на второй план события в Украине, которые испортили его международный имидж. Также он хочет доказать, что Россия является великой страной, без которой не могут решаться конфликты на Ближнем Востоке
Во-первых, оттеснить на второй план события в Украине, которые испортили его международный имидж. Также он хочет доказать, что Россия является великой страной, без которой не могут решаться конфликты на Ближнем Востоке.
Во-вторых, рано или поздно международная коалиция сломит силы ИГИЛ и заставит Асада отречься от власти. Тогда судьба военной базы в Тартусе станет очень туманной, ведь непонятно, кто именно будет править в Сирии, и сохранится ли она вообще как единое государство. Москве надо закрепить там свои интересы и показать, что для неё важно сохранение своих баз. Для этого Россия хочет показать, насколько большим будет её вклад в победу над исламским терроризмом. При этом Кремль понимает, что такими действия может вернуть к жизни призрак мусульманского экстремизма у себя дома. Но предпочитает рискнуть.
Понятно, что быстро уничтожить ИГИЛ невозможно. И тут успех операции будет зависеть не от России, а от эффективности коалиции в целом. Но даже победа не даст ответа на вопрос, кто будет дальше править в Сирии и остановится ли там гражданская война. Возможно, нынешний всплеск интереса опять быстро утихнет и мир в очередной раз забудет о непопулярном сирийском конфликте.
***
Этот материал опубликован в №40 журнала Корреспондент от 9 октября 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.