Бизнес Игоря Еремеева вышел из шинели суровых 1990-х. Теперь на дворе оттепель 2000-х, но предпринимателю не становится легче. Кардинальных изменений к лучшему западноукраинский мультимиллионер ожидает не раньше, чем через 40 лет. В интервью Александру Пасховеру в № 37 журнала Корреспондент от 20 сентября 2013 года он обстоятельно рассказывает почему.
Перед
началом интервью с Игорем Еремеевым Корреспондент передал
его помощнице письмо с просьбой в ближайшие несколько недель отчитаться о
размерах активов, которые входят в группу компаний Континиум - ту самую,
которую 21 год назад Еремеев создал на пару со своим другом юности Степаном
Ивахивым. Не из праздного любопытства, а из желания проверить на практике,
готов ли бизнесмен к полной прозрачности и допустимой открытости. В конце
ноября редакция опубликует ежегодный рейтинг самых богатых украинцев. Владельцы
Континиума - завсегдатаи этого клуба мультимиллионеров. Для чистоты в подсчетах
стоимости активов нужны точные, а не приблизительные данные.
Впрочем, и
сегодня о бизнесе Еремеева, в котором трудоустроены около 14 тыс. человек,
известно немало. К 45 годам предприниматель собрал довольно приличную коллекцию
более чем из 400 АЗС под брендом WOG (West Oil Group), а также с десяток
молокои сырзаводов. Он контролирует Херсонский НПЗ, владеет долей в нескольких
финучреждениях. Одно из них - Надра Банк, где в тиши маленького кабинета и
состоялась беседа издания с Еремеевым.
К 45 годам предприниматель собрал довольно приличную коллекцию более чем из 400 АЗС под брендом WOG (West Oil Group), а также с десяток молокои сырзаводов. Он контролирует Херсонский НПЗ, владеет долей в нескольких финучреждениях.
Чаще, чем в
офисе компании, предприниматель бывает лишь в парламенте. В 2012-м он попал
туда, победив на выборах в мажоритарном округе родной Волынской области. В
таких случаях Свирид Петрович Голохвастов, герой комедии За двумя зайцами, вопрошал: “Зачем же?”. Еремеев ответил Корреспонденту как на этот, так и на другие вопросы.
- В
свежем рейтинге Всемирного экономического форума глобальной
конкурентоспособости Украина опустилась на 11 строчек, заняв 84-е место. Как
бизнес на себе чувствует такое грехопадение?
- Это приводит
к тому, что все мировые финансовые учреждения, которые планируют вхождение в
Украину, считают, что их риск вырос. Денег для Украины становится меньше, либо
они становятся дороже. Например, для французского автопрома деньги стоят 0,5%
годовых, а для украинского - 10-11% в долларах или 23-29% в гривнях. Это
приводит к снижению конкуренции и еще более глубокому понижению в рейтингах.
Рейтинги также могут падать, когда растет коррупция. Думаю, меньше она не
стала. Постоянные заявления компаний о рейдерских нападениях. Это могло
привести к падению рейтинга? Могло. Такие заявления очень часто делают
компании, у которых есть иностранный капитал, и понятно почему. Рейдерить
компании, в которых есть иностранцы, проще всего: они не знают, в какие
кабинеты заходить, у них нет правил раздавать деньги. Это приводит к понижению
страны в рейтингах. К сожалению, украинский бизнесмен стал сегодня часто
рассуждать так: не надо заниматься бизнесом, надо идти во власть, и второе -
зачем создавать, если можно через отношения [с властью] отобрать?
-
Research & Branding Group по просьбе Forbes провела общенациональное
исследование на тему Отношение к богатым украинцам. Только 12,2% украинцев уважают владельцев
крупного бизнеса. Отчего так? Почему у населения такое неприятие бизнесменов?
- Ничего
удивительного, мы 70 лет жили в Советском Союзе. Ключевая задача советской
власти была убить в понимании человека мысль, что ты сам что-то можешь в жизни
сделать. Навязывалось: тебе кто-то что-то должен дать. С таким общественным
стереотипом бизнесменов никто уважать не будет. Бизнес создает материальные
ценности, рабочие места и в целом двигает страну. Должно пройти время, вырасти
новое поколение. Любое заигрывание в социализм уничтожает нацию и желание
развиваться.
-
Только что вы сами сказали, что стратегия современного бизнесмена - цитирую:
“Не надо заниматься бизнесом, надо идти во власть, и второе - зачем создавать,
если можно через отношения [с властью] отобрать?”. Вы тоже относитесь к таким бизнесменам, вы же тоже
пошли в политику?
-
Доказательство того, что я этим вирусом не болен: я был народным депутатом,
потом сознательно отказался возвращаться в политику, и пять-шесть лет вообще
нигде не появлялся - ни в парламенте, ни в Кабмине. Я видел многих людей,
которые попадали во власть и потом уже не могли жить без нее.
Корреспондент
-
Как это проявляется?
- Очень просто.
Ему все равно, с какой политсилой быть, с кем дружить, лишь бы быть во власти.
Много депутатов разве что еще фиолетовыми не были - сменили уже массу
политических цветов.
-
Вопрос о внефракционных депутатах. Идут разговоры, что они вот-вот объединятся.
- Разговоры
есть. Есть желания. Проблема в том, что среди внефракционных депутатов много
политиков, имеющих свою траекторию. Но нет такого, кто мог бы притянуть
необходимое количество спутников, чтобы создать фракцию. Надо ли ее создавать?
Надо. Сегодня 33 народных депутатов - внефракционные. Мы никогда не можем
получить слово [во время дебатов на сессии ВР], вначале идут фракции. У нас нет возможности участия в
согласительном совете. У каждого из нас по 250 тыс. жителей в округе, в сумме -
более 8 млн человек. Мы имеем право выражать свои интересы. Для того чтобы
объединиться, надо найти какую-то другую идею.
-
Какую другую? Я еще и первую не слышал.
- Первая идея -
это идти за каким-то так называемым тяжеловесом-политиком, лидером. Нет пока
того, кто мог бы всех объединить. А вторая - защита интересов своих округов. В
зале парламента 250 депутатов, которые выбирались по округам. Им надо лишь
помнить и отстаивать то, что они обещали людям на выборах.
-
Хорошо. Вот тема, которая объединила если не всех, то многих, - евроинтеграция.
Вам как бизнесмену, гражданину, что предпочтительнее - интеграция с Таможенным
союзом или с Евросоюзом?
- Надо идти в
сторону ЕС. Если мы говорим о том, что хотим видеть Украину через 40 лет
независимым государством, если говорим, чтобы рано или поздно наши дети (потому
что мы - вряд ли) понимали, что такое закон, права, чтобы коррупция ушла со
всех уровней, то мы должны двигаться в этом направлении. С точки зрения
экономики, предупреждаю сразу, мы не готовы конкурировать с европейскими
компаниями. Бой будет беспощадный. Бизнес слабых не любит. Там в альтруизм
никто не играет. Жалости в ЕС не существует, впрочем, как и в Таможенном союзе.
-
Расшифруйте, что значит будет трудно?
- Сложность в
том, что банковская система не имеет дешевых денег. Наши предприятия не
реконструированы. Когда мы идем в еврозону, нужно понимать: они будут защищать
свой рынок качеством и сертификацией. Например, скажут предприятию: чтобы оно
соответствовало экологическим нормам, необходимо поставить фильтр. А он стоит $
1 млн. Может, и толку от него нет, но у них этот фильтр есть, а у нас нет.
Тонкая игра. И чревато это тем, что некоторые предприятия будут вынуждены или
продаться, или закрыться. Ну, скажем, что такое конкурировать с французским
Danon? Самая крупная молочная компания в мире, бюджет - 1011 млрд евро, и рядом
какой-нибудь региональный молокозавод. Конечно, последний закроется. Но если мы
уже приняли решение идти в ЕС, то надо торговаться за каждый пункт. Как во
время Второй мировой войны: “Ни шагу назад, позади Москва”.
-
Это выражение теперь приобрело новый смысл. Ни шагу назад, а то ведь позади
Москва.
- Можно и так.
(Улыбается.)
-
Отсюда вопрос: каковы возможности Украины компенсировать экономические потери?
- Для ЕС мы
интересная страна. В центре Европы, без войны, 46 млн населения, огромные
запасы чернозема, есть рынок сбыта, сырье. Они в нас заинтересованы не меньше, чем
мы в них. Они должны какието деньги выделить на реконструкцию предприятий, на
приведение в порядок законодательства. Греции уже столько дали денег! Дайте
Украине половину того, что дали Греции, и мы все сделаем.
Корреспондент
-
Вот вчерашняя новость: украинские НПЗ сократили производство бензина на 45%.
Что за долгоиграющая катастрофа происходит на топливном рынке?
- (Тяжело
вздыхает.) Это долгий разговор. Еще минимум на час. Ничего не сократилось. Одна
и та же информация мусолится последние три года. В Украине всю жизнь была
переработка 2,3 млн т собственной нефти, когда пришла Татнефть (Татнефть и Нафтогаз
на базе Кременчугского НПЗ в 1994 году создали компанию Укртатнафта) - еще 5 млн
т. Когда работал Лисичанск, было еще 3,8 млн т. Когда работал Лукойл, было еще
2,4 млн т, итого - 14 млн т. Выбили Татнефть. Развернули трубу Одесса - Броды. Лукойлу
стало невыгодно, потому что нефть надо было везти морем. Теперь мы собираемся,
каждый раз подписываем [с правительством] меморандум. Меморандум ни о чем. Как обычно, государство
говорит: вы дайте нам дешевое топливо, потому что у нас неожиданно началась
посевная, а мы вам в меморандуме 135 раз подпишем, что примем закон об отмене
НДС на импортное оборудование, которое не производится в Украине, или хотя бы
дадим отсрочку на пять лет.
-
Год назад вы заявляли, что готовы к реконструкции Херсонского НПЗ. Что
изменилось за этот год?
- Оплачены все
лицензии, сделан проект. Мы не можем открыть финансирование, в том числе
потому, что падают рейтинги, что кто-то может выйти и сказать “введем пошлину”,
потом сказать “не введем пошлину [на импорт нефтепродуктов]” или вдруг с рынка может исчезнуть большая часть нефтепродуктов.
-
По разным данным, в том числе и Минфина, доля контрабанды и фальсификата на
рынке нефтепродуктов - от 25% до 45%. И вот ваша цитата из недавнего интервью:
“Если говорить словами Президента, у государства есть рычаги, чтобы понять и
найти, кто “крышует” контрабанду и кто дает возможность разрушать экономику страны”.
Вы знаете, кто “крышует” топливную контрабанду? Каков ее размах?
- Я не суд и не
руководитель следственных органов. Я могу точно сказать: в XXI столетии, при тех
компьютерных технологиях, что у нас есть, говорить, что мы не можем отследить,
кто занимается контрабандой, - это неправда. Если есть элементарное желание
разобраться с контрабандой, проблему можно решить в течение пяти дней.
- С
2014 года в бензин будет добавляться 5% биоэтанола. Вы против. Почему?
- Это очередной
фарс. Он не продуман до конца. Украина потребляет порядка 6 млн т бензина в
год. Мы можем в него добавить 5% спиртов. Это около 300 тыс. т биоэтанола.
Через три месяца нам нужно добавлять по 5% биоэтанола. Регламента, как это
делать, нет. Технических условий нет, ничего нет. Мы уже 20 лет говорим: бодяжники
утомили рынок, они смешивают все подряд. Так вот, если закон принять таким,
каков он есть, мы легализуем всех бодяжников Украины. Они будут брать прямогонный
бензин (это сырье между дизелем и А-76), добавлять туда биоэтанол и вам
говорить, что это Био-95. Человек полжизни собирает деньги на машину, берет
кредит, ему в итоге наливают бодягу вместо бензина, и у него останавливается
двигатель. Закон готовили аграрии. Почему они его готовили - понятно. Им надо эти
300 тыс. т продать.
-
Американская компания Chevron пока никак не может добиться разрешения от
местных облсоветов в Западной Украине на разработку месторождений сланцевого
газа. Один из контраргументов властей - потенциальная экологическая угроза. У
вас есть позиция по данному вопросу?
- Я считаю, что
если есть возможность добывать газ, его надо добывать. Chevron - крупная транснациональная
компания. Если она, не дай бог, нанесет ущерб экологии, то у нее есть финансы
за это заплатить. Давайте напишем условия, при которых мы должны требовать
соблюдения экологических норм. И если они нарушат, то заплатят столько, что нам
хватит озолотить всю область. Такой должна быть позиция чиновника. Он должен…
Ладно, использую другое слово - не продать страну, а добиться самых лучших
условий, и пусть Сhevron добывает.
-
Вы лично знакомы с Юлией Тимошенко?
- Да, конечно.
-
Каково ваше впечатление о ней?
- Есть вещи,
которые мне в ней нравились и которые не нравились. Если бы она сидела здесь и я
мог с ней дискутировать, я бы сказал, что о ней думаю. Мне нравятся люди,
умеющие брать на себя ответственность. Тимошенко могла брать на себя
ответственность, это факт. Что касается ее осуждения, элемент необъективности
здесь присутствует.
- И
последнее, на закуску - легкая тема. Что происходит с профессиональным спортом в
Западной Украине? Все футбольные клубы украинской Премьер-лиги на дне. В
регионе по сравнению с центром и востоком страны необычайно мало ледовых арен.
Практически нет никаких высоких достижений в баскетболе и т. д.
- Где деньги,
там и спорт.
- У
вас и ваших бизнес-партнеров нет денег?
- Мы с
партнером, Ивахивым Степаном Петровичем, финансируем волейбольную команду Волынского
университета. Они сегодня на первых местах в Украине, также отлично выступают в
Европе. Мы очень довольны. К футболу я отношусь очень спокойно. Я вам скажу
больше - даже отрицательно. Не понимаю, как можно платить по 40 млн евро за
футболистов из Бразилии, если у нас в селах еще стоят окна, которые украли наши
солдаты, когда вывозили финские домики в 1938 году. Вот у меня простой вопрос:
когда вы платили миллионы за очередного футболиста, вы смотрели на сельские
больницы? Кстати, там, в селах, можно поискать талантливых игроков, и они будут
не хуже.
***
Этот материал опубликован в №37 журнала Корреспондент от 20
сентября 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном
объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,
опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.