Украинский режиссер Ева Нейман, создательница триумфатора кинофестиваля в Карловых Варах, черно-белой драмы Дом с башенкой, в интервью Андрею Алферову в № 27 журнала Корреспондент от 13 июля 2012 года - о своем кино, учебе у Киры Муратовой и взглядах на профессию
Впервые в новейшей истории Украины ее кино лидировало на одном
из самых престижных и старых киносмотров Европы - Международном фестивале в
Карловых Варах. Главная награда конкурса East Of The West, в котором
соревновались 12 картин со всего мира, досталась черно-белой ленте Дом с
башенкой украинского режиссера Евы Нейман.
Победительницу иногда называют ученицей одного из самых авторитетных
отечественных кинорежиссеров Киры Муратовой, а в кинематографических кругах ее
считают надеждой украинского кино. Признание также получил первый
художественный фильм Нейман, У реки, который попал в конкурсную программу Московского
международного кинофестиваля.
Дом - ее вторая полнометражная работа, экранизация рассказа
советского писателя-диссидента Фридриха Горенштейна о женщине, которая вместе с
маленьким сыном разыскивает мужа во время Второй мировой войны.
В Карловых Варах лента Нейман получила не только приз, но и
долгие зрительские аплодисменты. А представители жюри говорили, что “коронация”
Дома даже не потребовала дискуссии - украинский фильм сразу набрал наибольшее
количество баллов.
Представители жюри говорили, что “коронация”Дома даже не потребовала дискуссии - украинский фильм сразу набрал наибольшее количество баллов.
Растроганная Нейман, выступая на церемонии награждения,
выразила надежду, что подобные победы научат Украину ценить свои таланты. Сама
она в 1997 году уехала из родного Запорожья в Берлин, чтобы получить профессию
режиссера в Немецкой академии кино и телевидения.
Через десять лет ее документальный фильм Пути Господни получил
в Германии приз First Steps Awards, и успешной дебютантке тут же поступили
предложения от немецких продюсеров снимать полнометражное кино. Нейман
отказалась - решила делать это на родине.
В Карловых Варах душным июльским днем на террасе отеля
Термаль, который называют сердцем фестивальной жизни, Нейман рассказала Корреспонденту
о своем кино. Впрочем, она была не слишком многословна, как и ее учительница
Муратова.
- Как вы попали на площадку
к Муратовой?
- Мне в киношколе нужно было пройти практику. Я тогда впервые
увидела ее фильм - в Берлине шли Долгие проводы. Я разрыдалась! И поняла: практику
хочу пройти у этого режиссера. Кроме того, мне очень хотелось уехать из Берлина
в Одессу.
Я стала ей звонить. Она как раз готовилась к съемкам Второстепенных
людей и нервничала. Поэтому то бросала трубку, то любезно говорила: “О, это
опять вы? Здравствуйте!”. Я регулярно названивала с вопросом, когда же мне
ехать, но ответа не получала. В итоге собралась и приехала. Помню, как Кира
Георгиевна представила меня своему оператору: “Это наша Ева. Она мне заядло
звонила”. Я так и запомнила это “заядло”.
- Взяли приступом.
- Да. (Смеется.) Честно говоря, не знаю, хватило ли бы у
меня сегодня этой настойчивости.
- Вам часто приписывают статус ученицы Муратовой и ее родственной
души.
- Она для меня изначально объект уважения, и у нас с самого
начала была симпатия. Я научилась у нее тому, что значит тщательность, внимательность,
и главное - отказ от слова “неудобно”. Знаете, иногда режиссер должен давить на
окружение, и тебе вроде как неловко. Так вот это слово надо забыть! Это я наблюдала
в работе Киры Георгиевны. При этом я не считаю себя поклонницей ее стилистики
последнего времени. Я все еще сильно люблю ее Долгие проводы, но не могу сказать,
что мы родственные души. Мы коллеги. Когда бываю в Одессе, я обязательно звоню
ей. При возможности она приглашает меня в гости, мне очень нравится в этом
доме, она очень вкусно готовит. Но вкусы в кино, литературе, музыке у нас абсолютно
разные.
- А вы-то сами как
оказались в кино?
- Вообще-то я с
детства хотела быть режиссером. [...] Надо сказать, в Германии я получила серьезное
кинообразование. В Украине в то время такого уровня подготовку добыть было бы
сложно, наверное. Уж не знаю, как сейчас обстоит дело.
- Еще хуже.
- Я так и думала. (Смеется.)
- Я слышал, охочих экранизировать книги Горенштейна было немало
- Андрей Тарковский, например. Почему он именно вам поверил?
- Думаю, он был тронут вниманием к нему, потому что, когда мы
познакомились, он уже был болен и, как мне показалось, одинок. Я показала ему
одну из своих короткометражек - ему понравилось.
Я сразу хотела снимать Дом с башенкой, но Фридрих Наумович
сказал: “Сначала сними вот это” - и показал рассказ Бабушки. Я тогда
послушалась его и, по-моему, очень верно сделала. Так появился мой дебютный полнометражный
фильм У реки. А теперь вот и Дом с башенкой.
- Вы говорите, что сейчас не решились бы настойчиво звонить
нужным людям. Как вообще поменялся ваш взгляд на профессию?
- Как были с первого дня мучения, так и… [сейчас]. Кинематографист
- это такое счастье, которое всегда на грани отчаяния. Это всегда вопрос жизни
и смерти.
А еще я поняла, что все хорошее слишком дорого не бывает. Все
хорошее можно получить либо из воздуха, либо за символические средства. Или,
может, не очень символические. Но все должно быть уместно! Если за что-то
приходится переплачивать - значит, в корне таится какая-то гниль.
***
Этот материал опубликован в №27 журнала Корреспондент от 13 июля 2012 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.