Марко Галаневич, участник экстравагантной киевской группы ДахаБраха,в интервью Оксане Мамченковой в № 32 журнала Корреспондент от 16 августа 2013
года, - о том, как три женщины и один мужчина открыли Украину для сотен тысяч человек от Австралии до Испании.
Судьба украинской этногруппы ДахаБраха нетипична для отечественной сцены. Проект, начинавшийся как часть киевского экспериментального театра Дах под руководством режиссера Влада Троицкого, за почти десятилетие сценической жизни вырос в самобытную музыкальную единицу, теперь известную далеко за пределами родины.
Эта четверка работает в далеком от украинского музыкального мейнстрима направлении world-music, сложном артистическом этно, когда участники попеременно играют на разной величины барабанах, виолончели, аккордеоне и еще десятке народных инструментов. Таким образом ДахаБраха уже впечатлила публику от Австралии и России до Испании и Франции. В планах - завоевание Америки.
Зрителей, которых на концертах украинцев насчитывается иногда десятки тысяч, привлекают оригинальные ритмы их музыки, основанной на собранных в этнографических экспедициях песнях, а также экстравагантный внешний вид. Традиционные вышиванки и шаровары, нещадно эксплуатируемые многими этноколлективами попроще, для ДахаБрахи неприемлемы: сценический образ музыкантов продуман до мелочей и включает необычные шапки и платья c заимствованными из национальных костюмов разных регионов Украины деталями.
Зрителей, которых на концертах украинцев насчитывается иногда десятки тысяч, привлекают оригинальные ритмы их музыки, основанной на собранных в этнографических экспедициях песнях, а также экстравагантный внешний вид
В группе, состоящей из трех девушек и одного парня, нет главных и второстепенных ролей. Как в создании, так и в исполнении музыки все равны. А вот говорить от лица коллектива предпочитает все же единственный мужчина - Марко Галаневич.
С ним-то и побеседовал Корреспондент сразу после выступления группы в Будапеште на фестивале Sziget - одном из крупнейших музыкальных мероприятий Европы. Здесь ДахаБраха играла на одной сцене с бэндом культового сербского режиссера Эмира Кустурицы.
Несмотря на царившую в тот день жару, интернациональная публика фестиваля принимала украинцев на ура, бурно реагируя на их музыку, поощряя аплодисментами и пританцовывая в такт. А затем, разговаривая с Корреспондентом, Галаневич не скрывал своего удовлетворения от международного успеха, хотя и следы усталости от продолжительного тура утаить также не мог.
- Несколько месяцев вы беспрерывно колесите по Европе с выступлениями. Откуда такой интерес со стороны зарубежных промоутеров?
- Думаю, это просто закономерное следствие нашей работы. Года три назад были на WOMADelaide - это один из самых больших фестивалей Австралии как раз в том направлении, в котором мы работаем. Это капнуло в копилочку. Потом [аналогичный фестиваль] WOMAD год назад был под Лондоном. В прошлом году были на WOMEX [в Греции] - это крупнейшая ярмарка, где промоутеры слушают музыкантов. Как писали потом, мы стали одним из открытий этого форума. Наша группа получила множество приглашений, и этим летом мы уже мало бываем дома. Это хорошо. Приятно, что есть интерес к нам, к Украине, к украинской культуре. Ведь мы часто открываем для многих Украину, потому что она по большому счету - некая tabula rasa.
- Много людей приходят обычно на ваши концерты за рубежом?
- Если мы на фестивале, то это может быть до 10 тыс. [человек]. В этом году мы были, например, на фестивале Roskilde в Дании. Вообще там людей под 150 тыс. Сколько было на нашем выступлении, сказать трудно - не посчитаешь, но все место, где можно было стоять, [было занято]. Кстати, мы выступали параллельно со столпами world-music [австралийцами] Dead Can Dance и думали, что к нам никто не придет. Но на самом деле людей было много.
А бывает, [выступаем] в небольших клубах - там, соответственно, может быть человек 100-150.
- Как публика реагирует?
- Мы часто начинаем с тишины, когда люди вообще не понимают, кто это и что это. Но заканчиваем концерт, как нам кажется, уже друзьями, когда они реагируют на наши песни, начинают подпевать.
Очень странно было на большом фестивале Ethnosur в Испании - вся площадь была заполнена, это где-то 10-15 тыс., и там было просто огромное количество людей, которые пели наши песни. Очень неожиданно. Мне кажется, вообще впервые, что не украинцы, а испанцы, сербы, еще кто-то узнали о нас через интернет [и пели]. В Украине это понятно, а тут…
Mohai Balasz
- Как отличается восприятие этномузыки в Украине и в Европе?
- World-music в мире существует как направление с развитой историей лет, скажем, 50. Когда мы начинали в Украине, а мы начинали как театральный проект, и не было даже мыслей о концертной деятельности, то, мне кажется, эксперименты с фольклором мы стали делать первыми. И далеко не все они хорошо шли, мы слышали много критики, мол, в украинской музыке не было барабанов. Но мы знаем, что те люди, которые критиковали, теперь сами с электрогитарами в вышиванках поют.
Думаю, это нормальное развитие музыки. Мы надеемся, что даем новую жизнь, новое звучание старым украинским песням, которые могут просто погибнуть. Они и исчезают: нет традиций, нет ритуалов, во время которых эти песни исполнялись. Соответственно, они вымрут за ненадобностью. Но ведь они способны еще резонировать. Вместе с тем какие-то комплексы неполноценности у украинцев могут пройти, когда они увидят, что украинская музыка интересна миру.
- Сколько концертов в месяц вы даете?
- По-моему, этим летом мы всего 12 дней были дома. Все остальное время - в разъездах. Посчитать трудно, но я думаю, что концертов 30-35 за лето, может, больше. Завтра едем в Кельн на фестиваль, потом - на фестиваль под Парижем, затем - Стокгольм.
- А украинские олигархи и депутаты на частные вечеринки зовут?
- Долгое время мы старались дистанцироваться от политики вообще. Поэтому такие приглашения иногда поступают, но, конечно, не к каждому украинскому политику мы поедем.
- Группе ведь уже почти десять лет. Как за это время изменились вы сами и ваше восприятие музыки?
- Мне кажется, мы немножко научились играть. Потому что начинали с того, что просто брали барабаны и пробовали ритмизировать украинскую мелодику. Прошло время, есть какой-то опыт. Мы благодарны Владу Троицкому, ведь это вообще была его идея. Он начинал с того, что давал нам музыку от [английского минималиста] Майкла Наймана, [американца] Филипа Гласса и до каких-то зулусских племен. И знаете, [наступает] момент, когда у тебя есть некий аудиобагаж и ты можешь определить свое место, подумать, где ты в этом мире, где твоя культура и где ты хочешь, чтобы она была.
- Насколько Троицкий сейчас занимается группой?
- Почти не занимается. Последние альбомы мы уже просто показывали ему как есть. Но вначале его влияние было очень сильным.
Сейчас у нас много поездок и проектов, так что нет времени делать альбом. Но мы надеемся, что снова засядем с Владом, как в старые добрые времена. Он такой человек, которого можно назвать режиссером музыки. Не композитор, но с очень тонким пониманием музыки как глобального явления.
То, что есть у нас сейчас, - во многом его заслуга. Мы выработали вкус, и именно вкус является для нас самым большим и, пожалуй, единственным ограничением. Еще один важный принцип создания нами музыки в том, что мы просто стараемся дорожить каждым звуком, который издаем.
- Вы, когда начинали, представляли, что станете востребованны за границей?
- Нет, по крайней мере у меня лично никаких планов чего-то такого достичь не было. Мы начинали делать музыку к спектаклям. Потом это стало увлекать.
Сейчас это интересно всему миру, и мы невероятно рады, что можем нести позитивную весть. Как сказал Юра Хусточка, это эксбасист Океану Ельзи (он сейчас живет и работает в Париже), вы, мол, классные тем, что показываете миру Украину намного лучшей, чем она есть. Это вроде бы большой плюс нам, но с примесью горечи, конечно.
- У вас был удачный опыт сотрудничества с белорусами из Portmone. На Западе творческих единомышленников удалось найти?
- Да, конечно. Мы с Владом будем все-таки делать [в сентябре театральный фестиваль в Киеве] Гогольфест, который меняет формат и в этом году будет чуть более платным. Это такой момент - увидеть, насколько фестиваль является ценным для людей. Ведь мы делаем его всегда на одном дыхании, вкладываем в него массу усилий. Но нужна такая проверка. Да, мы хотим сделать один проект с классными музыкантами. Это польский коллектив Karbido, хорошо известный в Украине, очень крутые музыканты мирового уровня. Надеемся на продуктивное сотрудничество, взаимопроникновение и взаимообогащение.
- В последние годы в западном шоу-бизнесе популярна музыка с востока. Как вам кажется, с чем связан такой интерес?
- Вообще, world-music - музыка более интересная, чем попса. Я объясню почему. Потому что у каждого народа своя особенность. Это такая энергетика, культурный багаж, которые они несут через века и тысячелетия. В этом особенность, в этом интерес.
Поп-культура абсолютно одинакова во всем мире. Мы можем проверить - ты просто приезжаешь в любую страну, включаешь телевизор, и там все те же девушки, даже тот же язык. Вместо того чтобы искать оригинальное, своеобразное, все ровняют по стандартному шаблону.
- Каким видите свое будущее?
- Мы уже были хедлайнерами, но я не могу вспомнить, какого фестиваля. Знаете, сейчас в голове такая каша. Мы сидим, вспоминаем, мол, это было там, да нет - там. Сейчас есть задача до конца года сделать альбом. Но ведь мы приезжаем [в Украину] и сразу начинаем работать с Karbido. Гогольфест еще даже не успеет закончиться, как мы уедем: нас пригласили в большой тур по Америке, почти на месяц. Потом вернемся в середине октября - и снова по Европе. Надеемся, что хоть в ноябре немного передохнем и, может, сядем поработать.
***
Этот материал опубликован в №32 журнала Корреспондент от 16 августа 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.