Дмитрий Бондаренко, один из лидеров белорусской оппозиции, недавно вышедший на волю, в интервью Татьяне Монтик в № 16-17 журнала Корреспондент от 27 апреля, - о своей жизни в тюрьме, особенностях режима Александра Лукашенко и перспективах развития страны
В пасхальное воскресенье 15 апреля в Беларуси произошло поистине
чудесное для этой страны событие. Из могилевской колонии № 15 был освобожден
один из лидеров оппозиции, Дмитрий Бондаренко. Его соратника Андрея Санникова,
ставшего главным конкурентом президента Александра Лукашенко на выборах 2010
года, освободили днем ранее.
Бондаренко был приговорен к двум годам тюрьмы по обвинению в
нарушении общественного порядка и подстрекательстве к беспорядкам 19 декабря
2010 года во время массовых акций протеста против фальсификации результатов
президентских выборов.
В феврале Бондаренко пришлось написать белорусскому лидеру
прошение о помиловании, так как в колонии у него начались серьезные проблемы со
здоровьем - оппозиционер перенес операцию на позвоночнике и нуждается в
дальнейшем лечении.
Неожиданное освобождение двух видных политзаключенных стало результатом политического давления Евросоюза, который, требуя освободить узников, ввел очередные санкции против Минска
Как международные аналитики, так и белорусские оппозиционеры
уверены: неожиданное освобождение двух видных политзаключенных стало результатом
политического давления Евросоюза, который, требуя освободить узников, ввел
очередные санкции против Минска, отозвав своих послов.
Лукашенко факт влияния ЕС на свое решение категорически отрицает
и утверждает, что освободил заключенных “из чисто человеческих побуждений”, так
как они подали прошение о помиловании. В то же время президент предупредил
оппозиционеров “не бряцать языками”, иначе они снова вернутся за решетку.
Бондаренко президентская угроза не пугает - он намерен продолжать
свою деятельность. Об этом он рассказал в интервью Корреспонденту.
- Как ваше здоровье после тюрьмы? Есть силы для занятия политикой?
- У меня сейчас начались проблемы с передвижением. Когда я
стою или хожу, немеют ноги. Лукашенко говорил, что я уже якобы бегать начал.
Так вот, мне в апреле сделали МРТ и установили, что у меня четыре спинномозговые
грыжи и две из них создают компрессию двух нервов. Поэтому у меня пока стоит
вопрос новых операций, есть предложения о лечении за границей.
- Каковы были условия
содержания в тюрьме?
- По сути, у нас остались советские лагеря, хотя есть определенные
изменения, связанные с достижениями цивилизации, например телевизоры. Но по
эстетике это старая советская система. Люди одеты в ватники, шапки-ушанки, в
башмаки неудобные. Питание в моей зоне было лучше, чем в других местах. Но,
безусловно, там нет витаминов, никаких овощей и фруктов практически, часть
людей просто полуголодные.
- Вам принадлежит фраза, что Беларусь покрыта сетью тюрем,
лагерей и колоний.
- Официальная информация: на 100 тыс. человек в Беларуси в два
раза больше осужденных, чем в Казахстане или в Украине, в несколько, иногда в
десятки раз - по сравнению со странами Евросоюза. У нас 22 колонии, десятки тюрем
и так называемая химия [принудительные работы], есть свободные поселения. Если
всех их [места заключения] нанести на карту, то это действительно плотная сеть.
И одновременно это десятки тысяч сидящих и тысячи людей, их охраняющих. Это такой
лагерь в центре Европы.
- Как вы отреагировали на недавнюю угрозу Лукашенко в ваш
адрес и в адрес Андрея Санникова по поводу того, что он вернет вас в тюрьму?
- Я отношусь к этим словам более чем серьезно. Я действительно
понимаю, что в любой момент мы можем вернуться за решетку, и есть уже опыт,
когда заключенные, которые были помилованы, снова попали в тюрьму. И также я не
исключаю, что могу “случайно” умереть от инфаркта, инсульта или “случайно”
попасть под машину.
- Что было с вашей семьей во время вашего ареста?
- В тюрьме мне угрожали, что мою дочь и мою жену арестуют. Дома
у нас был обыск, сотрудники КГБ опрашивали соседей в подъезде. Арестовали всех
наших друзей и знакомых, нашу команду, круг общения. Первое время не было
переписки, ко мне не допускали адвоката. Моя семья жила в полной неизвестности
по поводу того, что со мной происходит. Потом [моей супруге] надо было
передавать передачи. Это постоянное дежурство около КГБ в очереди с другими
женами. Затем ухудшилось состояние моего здоровья. Жена много сделала, чтобы
мне провели операцию на воле, чтобы дали минимальное время для реабилитации в
больнице, потому что меня хотели после операции на позвоночнике через день уже
возвращать в тюрьму.
- Что значит быть политиком в Беларуси?
- Я в оппозиции с 1997 года, 15 лет. Никогда особо не акцентировал,
что я политик. Я правозащитник и участник сопротивления. Была избирательная кампания,
это тоже была форма правозащиты, форма сопротивления. Я не политик, я защищаю
свои права, права других людей и право своей страны на нормальную жизнь. Говорят,
что у нас обновляемость лидеров оппозиции невелика. Потому что все понимают, к
чему надо быть готовым. Поэтому я хочу видеть свою страну свободной, членом Европейского
союза, с рыночной экономикой. Пока этого нет, буду делать что-то, чтобы она стала
такой.
- Как вы охарактеризовали бы политический уклад в сегодняшней
Беларуси?
- У нас латиноамериканский уклад, когда в частной собственности
15-20 % и правящий клан использует 80 % собственности и богатства. У нас в этом
плане классическая латиноамериканская диктатура.
- При Лукашенко выросло уже целое поколение. Это молодые
люди, которые всю свою сознательную жизнь не знали ничего, кроме этого режима. Это
может быть опасным для общества?
- Не надо считать белорусов некими политическими мутантами. Я
слышал мнение, что белорусам нравится жить при диктатуре. Тогда то же самое
можно было бы сказать о поляках, чехах, что им нравилось жить при коммунистической
диктатуре. Или что немцам в Восточной Германии нравилось жить при [Эрихе]
Хонеккере и торжестве Штази. Это то же самое, что говорить, что узникам нацистских
лагерей нравилось жить при [Адольфе] Гитлере и что кто-то из них мог
приветствовать Холокост, потому что евреи поднимали восстание не в каждом
случае.
- Каков выход из ситуации?
- Выход из тупика, в котором находится Беларусь, возможен через
внутренние переговоры. Не через переговоры власти с Западом, не через помощь
России. Нужен внутрибелорусский диалог, переговоры власти и оппозиции, которые
должны закончиться проведением свободных выборов, созданием правительства
национального доверия и началом модернизации - политической и экономической.
Иначе будет ливийский или сирийский вариант.
- Вы думаете, что власть это понимает?
- Многие во власти это понимают. Сегодня ситуация усугубляется.
Белорусский милиционер, белорусский военный получают в пять-семь раз меньше,
чем их коллеги в России. Я не призываю, что им надо срочно поднять зарплаты за
счет других категорий граждан, я просто говорю, что это факт. И у людей вполне
может сформироваться мысль: “А что если мы будем называться Российской
Федерацией? У меня же тогда зарплата вырастет в пять-семь раз!”. Таких людей
сотни тысяч, у них есть семьи, есть оружие, они организационно связаны между
собой. И поверьте, тема разницы зарплат в Беларуси и в России именно у военных
серьезно обсуждается. Это прямая угроза национальной безопасности. Это прямая
угроза власти.
Одновременно налицо экономическая катастрофа, неэффективная
экономическая модель. Беларусь в течение последних 18 лет имела самые низкие
цены на энергоносители. И устойчиво занимает последние места по размеру
зарплат, пенсий, по уровню ВВП на душу населения. В прошлом году произошло падение
ВВП с $ 53 млрд до $ 40 мрд. В этом году роста нет. Это состояние экономической
катастрофы. Власть может еще некоторое время пытаться вести репрессии против
всех слоев населения, но это бесперспективно.
- Получается, что белорусское общество сейчас разобщено, как
в советские времена, когда были противники режима и его сторонники?
- Я согласен с постулатом Натана Щаранского, видного израильского
политика, который в свое время много лет провел в советских лагерях. Он писал:
“Маленькая диктатура существует, пока будет поддержка большой диктатуры”. Так вот:
пока Россия будет поддерживать белорусский режим, мало шансов на изменения. К
тому же он хорошо рассказал о сущности диктаторских режимов. Он говорил, что
существует примерно 20% искренних сторонников режима и примерно столько же
противников. А остальные люди не поддерживают диктатуру, но боятся говорить.
Это люди маскирующиеся, они вынуждены подчиняться режиму, но его не
поддерживают. И таких большинство. Та же самая ситуация в Беларуси. Во время
последней избирательной кампании была совершенно конкурентная среда, когда
команды кандидатов собирали подписи в их поддержку. Так за Санникова и за
других демократических кандидатов были очереди, а за Лукашенко не было никого.
Ясно, что абсолютное большинство людей устали от одного и
того же сериала. Они хотят перемен, они хотят по-другому жить, видеть у руля
власти других людей. Но страх, угроза потери работы, угрозы родным, угроза
сесть в тюрьму - они действуют.
***
Этот материал опубликован в №16 - 17 журнала Корреспондент от 27 апреля 2012 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.