Пакистанский телеведущий Ваджахат Хан в интервью Ирине Соломко в № 19 журнала Корреспондент от 17 мая 2013 года - о том, как он выживает в самой опасной для журналистов стране мира, и чем его государство похоже на Украину.
Ваджахат
Хан, 35-летний журналист, продюсер NBC News в Пакистане, работает в стране,
которую организация Репортеры без границ уже не первый год называет самой
опасной для представителей масс-медиа: представителей СМИ здесь убивают
регулярно. Большинство погибают на севере - в зоне на границе с Афганистаном,
контролируемой местными племенами, а также исламскими радикалами из движения
Талибан.
Хан много раз
оказывался в этом неспокойном месте и остался жив. Более того, он освещал ход
войны американцев против талибов в Афганистане и недавно получил право делать
репортажи о ходе боевых действий НАТО в регионе.
На телеэкранах он свободно обсуждает внутреннюю политику, критикуя даже “касту неприкасаемых” - военных, сосредоточивших в своих руках реальную власть в государстве
Смелость,
которая сделала Хана летописцем войны, не оставляет его и сейчас: на
телеэкранах он свободно обсуждает внутреннюю политику, критикуя даже “касту
неприкасаемых” - военных, сосредоточивших в своих руках реальную власть в
государстве. На жизнь Хана покушались, ему регулярно угрожают, но он продолжает
работу.
В Киев Хан
приехал по приглашению Фонда эффективного управления Рината Ахметова для
участия в конференции Будущее качественной журналистики в эпоху цифровых
технологий.
Корреспондент встретился с журналистом, больше похожим на
лощеного денди, чем на военного репортера, в одном из самых фешенебельных
отелей столицы, Премьер Паласе, за несколько часов до его отлета на родину.
- Вы - представитель страны, где в политике и экономике уже
не первый год существуют серьезные проблемы. В чем причина затянувшегося
кризиса?
- В Пакистане все очень похоже на Украину с ее делением на
запад и восток, на националистов и пророссийских коммунистов. Такое же
разделение гложет и мою страну. У Пакистана всегда были серьезные структурные
проблемы, он всегда был на грани. Единственный цементирующий фактор - это армия.
[Страна является федеративной республикой, в которой гражданские правительства
регулярно лишаются власти в ходе военных переворотов.] Сегодня это крупнейшее военное формирование в мире, оснащенное
ядерным оружием. По численности оно уступает только американской, китайской и
российской армиям. У нас больше военных, чем в Великобритании. Эта огромная
структура не просто объединяет страну, но и обеспечивает индустриальное и
административное развитие, влияет на внешнюю политику.
-
Дискуссии о том, может ли азиатское и мусульманское государство быть
демократичным, не утихают. Вы видите свою страну демократичной?
- Ваша страна имеет традицию революции, она в ваших душах. Мы
видели это в начале 1990-х, а затем и в начале 2000-х. У вас что-то происходит
только тогда, когда люди выходят на улицы.
Пакистан не
просто мусульманское государство, имеющее ядерное оружие, - это
конституциональная страна. Конституция - в наших душах. Это сразу становится
понятно, даже если посмотреть на то, как страна была создана. Если [лидер освободительного
движения Индии Махатма]
Ганди вышел на улицы и организовал голодный протест, то Пакистан получил
независимость и был создан за круглым столом переговоров. [При разделе Британской
Индии в 1947 году образовались Индия и Пакистан.] Поэтому Пакистан - это страна со
здоровым демократическим духом дебатов.
Через несколько недель у нас пройдут демократические выборы
[прошли 11 мая]. Это знаковое событие. Мы ожидаем, что впервые цивилизованным
путем состоится передача власти от одного гражданского режима к другому.
По сути, мы повторяем путь Турции, которая еще два десятка
лет назад имела такие же сложности, как и мы, но выбрала свой демократический путь и прошла его. Почему это произошло? Потому
что от управления государством отодвинули военных.
Как бы там ни было, военные играют важную роль
в управлении моей страной. Но уже есть понимание, что это нужно менять.
Корреспондент
-
Как вам работается в государстве, не первый год лидирующем в списках стран,
наиболее опасных для журналистов? В прошлом году на вас тоже было совершено
покушение.
- Это непростой вопрос. Парадоксальность ситуации заключается в
том, что в Пакистане очень высок уровень свободы слова. У нас много свободных
СМИ, они агрессивны и динамичны. Несмотря на все это, в Пакистане до сих пор
существуют закрытые территории, куда журналистам попасть невероятно сложно. И
когда они оказываются там, то гибнут.
-
Что это за территории?
- Это зоны,
куда обычные пакистанцы стараются не попадать, - там живут племена. [Северо-западный регион
страны - Федерально управляемые племенные территории, - граничащий с
Афганистаном и контролируемый Талибаном.] Это своего рода буферные территории между военными США и
Афганистаном.
-
Там высокий уровень преступности, там не признают верховенство власти.
- Да, в каком-то роде это самоуправляемые территории.
Племена испокон веков старались обеспечить себе свободу. Им это удавалось
независимо от того, кто был при власти. Так было сотни лет. Но в последнее
время эти территории стали рассадником терроризма, торговли оружием и
наркотиками. Именно поэтому журналистам, которые хотят писать об этом, там не
рады - с ними не церемонятся и убивают. Больше всего журналистов гибнет именно
там.
-
Несколько лет назад власти Пакистана разрешили журналистам носить оружие для
самозащиты. У вас есть пистолет?
- Я
путешествую со своим другом - южноафриканским мастифом [порода крупных собак]. Он мое лучшее оружие. (Смеется.) Иногда он
даже ходит со мной на пресс-конференции и ждет на улице. Но оружия у меня нет,
я его не люблю. Думаю, это смешная норма. Я не хочу иметь такое право, я хочу
иметь право делать свою работу. И ответственность правительства - защитить
меня.
- Кто и почему вам угрожает?
- Например,
неделю назад был арестован [генерал, экс-президент Пакистана] Первез Мушарраф. Это громкое событие, ранее у
нас людей такого уровня не арестовывали. Реакция была разной - кто-то
поддерживал, кто-то осуждал.
Я
придерживаюсь мысли, что это важное событие. Я вышел в эфир и вспомнил, что
всегда говорила моя бабушка, - о том, что в Пакистане есть три категории людей:
богатые, бедные и военные. Но после ареста Мушаррафа можно сказать, что их
осталось две: военные лишись своей неприкосновенности. Это было резонансное
заявление, которое составило угрозу той третьей категории людей. Я сразу начал
получать угрозы.
-
Сейчас роль журналиста в обществе растет, он из наблюдателя становится
активистом?
- Безусловно,
журналистика, как и другие отрасли, должна проходить трансформации. Во всем
мире идут внутренние дискуссии относительно роли и влиятельности СМИ. Не
так давно в Индии, например, журналисты с помощью социальных сетей заставили
главу полиции провести пресс-конференцию и ответить на вопросы о резонансном
изнасиловании четырехлетней девочки. Это было большое достижение, важный посыл
для общества. Они [журналисты] сработали больше как активисты.
Для себя в этой дискуссии я ответ уже дал: я хочу быть
журналистом. Но однозначного ответа на вопрос, кем мы становимся в современном
обществе, нет. Внутренняя дискуссия продолжается.
***
Этот материал опубликован в №19 журнала Корреспондент от 17 мая 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.