Эмигранты из бывшего Союза подкупали политиков в США - прокурор

Как объявил в четверг манхэттенский федеральный прокурор Прит Бхарара, на этой неделе четверо эмигрантов из бывшего Советского Союза признали себя виновными в даче взяток члену ассамблеи штата Нью-Йорк Эрику Стивенсону.

Взамен Стивенсон, по словам прокуратуры, обещал протолкнуть через легислатуру выгодный для них закон.

42-летние Игорь Белянский, его брат-близнец Ростислав, 46-летний Игорь Цимерман и 51-летний Давид Бинман были арестованы в апреле сего года и поначалу отрицали вину.

Цимерман и Игорь Белянский признались также в сговоре с целью подкупа другого местного политика, бывшего члена ассамблеи Нельсона Кастро.

В США сидят за разные преступления тысячи эмигрантов из бывшего СССР, но в попытках подкупа американских политиков, который в период своего расцвета широко практиковала итальянская мафия, были изобличены считанные единицы.

В первоначальных судебных документах упоминались под номерами два тайных осведомителя, которые помогали следователям "разрабатывать" обвиняемых.

СМИ, а потом и прокуратура быстро назвали имя одного из них – Кастро, который в 2009 году был привлечен к суду за ложь представителям властей, расследовавшим нарушения в ходе местных выборов.

Чтобы облегчить свою участь, Кастро согласился сделаться тайным осведомителем, после чего власти экипировали его записывающей аппаратурой и запустили в кулуары легислатуры, которая заседает в столице штата городе Олбани. После ареста Стивенсона и четверки эмигрантов Кастро добровольно подал в отставку.

Второй осведомитель по-прежнему фигурирует в официальных документах лишь под номером, но местные газеты уже в апреле выяснили, что речь идет о 44-летнем Сигфредо Гонзалесе, который торговал медицинским оборудованием и работал у братьев Белянских.

Согласно судебным документам, в прошлом Гонзалес попался на попытке подкупа Кастро, признал себя виновным и согласился сотрудничать с ФБР. Его тоже снабдили записывающей аппаратурой, благодаря которой в обвинительных документах приводится много прямых цитат из разговоров обвиняемых.

Гонзалес сам баллотировался в 2008 году в ассамблею штата на то место, которое потом займет Стивенсон. В прошлом Гонзалес работал уполномоченным сенатора штата Педро Эспады по связям с общественностью. В прошлом году Эспада был осужден за хищение средств некоммерческого медицинского учреждения, которым владела его семья.

Защитники сваливают вину на Гонзалеса, говоря, что это он подбил их клиентов на преступление. Двоих обвиняемых представляет та же адвокатская команда, которая защищала в манхэттенском федеральном суде росиянина Виктора Бута.

"Садики" для стариков

Бинмана защищает Альберт Даян, который в данный момент ожидает решения апелляционной инстанции по делу Бута. Цимермана представляет Кеннет Каплан, который работал вместе с Даяном на процессе Бута, но в его апелляции официально не участвует.

Картину дополняет федеральный прокурор Брендан Макгвайр, который представлял обвинение на процессе Бута, а потом получил повышение и был назначен завотделом прокуратуры по борьбе с коррупцией. В этом качестве Макгвайр надзирает над делом Стивенсона и его сообщников.

Четверо эмигрантов обвиняются в том, что вручили Стивенсону более 20 тысяч долларов наличными, а он в благодарность оказывал им услуги, самой крупной из которых был внесенный им законопроект о трехлетнем моратории на открытие новых учреждений, известных среди эмигрантов как "садики".                              

Это дневные центры для стариков, которых там кормят, лечат и развлекают концертами и лекциями. Они существуют за государственный счет и служат своим владельцам хорошим источником дохода.

Обвиняемые открывали два новых "садика", и Стивенсон пользовался своим положением для того, облегчить им задачу: хлопотал, чтобы туда быстрее провели газ, добился, чтобы городские власти оперативно выдали разрешение на пользование зданиями центров, и организовал два мероприятия для избирателей, на которых стариков агитировали в них записаться.

Главное, что Стивенсон проталкивал мораторий на открытие новых "садиков", разрешавший, впрочем, расширять уже существующие.

Даян доказывал мне благотворность моратория, говоря, в частности, что чем меньше "садиков", тем легче властям контролировать их деятельность и пресекать злоупотребления. По мнению прокуратуры, эта мера была цинично направлена против конкурентов.

По словам Даяна, Стивенсон поначалу отказывался брать взятки, но потом поддался уговорам "злого гения" Гонзалеса. А затем народный избранник быстро вошел во вкус.

Если верить прокурорам, взятки он именовал "благодеяниями" или "посылочками".

"Собирают ли Игорь и его люди для меня хорошую посылочку? – слышится голос Стивенсона на одной оперативной записи. – Мне нужно покрыть расходы по инаугурации и прочей ерунде. Мужик, мне надо кормить массу людей".

В туалете и ресторане

Понятно, почему сначала Стивенсон колебался брать мзду: судя по записям, он прекрасно помнил сроки, которые получили в прошлом его продажные коллеги, и за что именно. Как-то он упомянул в разговоре сенатора штата Эфрейна Гонзалеса. "Смотри, сколько дали Эфрейну, - сказал Стивенсон. – Семь лет! Сказали, что за 400 тысяч".

"Смотри, сколько дали Мигелю за 106 тысяч! – продолжал он, имея в виду члена нью-йоркского горсовета Мигеля Мартинеса. – Пять лет за 106 тысяч! Пример хотели из него сделать, поэтому и поступили так с Мигелем".

Стивенсон не хотел, чтобы с ним поступили, как с этими взяточниками, и настаивал на конспирации. Прошлой осенью ему принесли в ресторан конверт с 10 тысячами долларов. Он отказался взять его внутри, заметив, что там, наверное, телекамеры, и предложил выйти на улицу.

На всякого мудреца довольно простоты: группа наружного наблюдения сняла из машины, как законодатель засовывает конверт в карман брюк.                              

В другой раз Гонзалес вручил ему конверт с 50 стодолларовыми купюрами в мужском туалете отеля в Олбани. Тут церемонию записывал сам Гонзалес.

Эмигранты были довольны содействием Стивенсона и обещали назвать один из новых "садиков" именем его покойного деда Эрика, который был членом ассамблеи в 1960-х.

Стивенсон вину не признает и ждет суда, до которого его выпустили под залог в 250 тысяч долларов.

Теоретически Игорю Белянскому грозило до 25 лет тюрьмы и штраф до четверти миллиона долларов. Признав себя виновным, он радикально облегчил свю участь, потому что прокуратура взамен согласилась требовать для него от 30 до 37 месяцев и штраф в сумме от 6 до 60 тысяч долларов.

Цимерману грозило столько же, но признание вины привело к тому, что прокуратура будет требовать в его случае такой же срок и аналогичный штраф.

Ростиславу Белянскому грозило до 20 лет и такой же штраф, но прокуратура согласилась просить для него такой же срок, как для его брата Игоря.

Бинману грозило до 20 лет и штраф в четверть миллиона, но взамен на его согласие повиниться Даян выторговал от 18 до 24 месяцев и штраф от 4 до 40 тысяч.

Нью-йоркская Daily News писала на этой неделе, что Игорь Белянский "заложил Стивенсона", но Даян категорически отрицает, что кто-то из четверки эмигрантов сотрудничал с властями.

Источник: Русская служба Би-би-си