РГ: Москаль во Львове

Корреспондент Российской газеты Владимир Снегирев приехал на Западную Украину в годовщину войны.

Ствол автомата времен Великой Отечественной упирается мне в живот. Бородатый верзила в форме украинской повстанческой армии рявкает: "Москаль? Комсомолец?" Это Львов, июнь 2011 года. Популярный ресторан в самом центре, стилизованный под схрон боевиков-националистов.

У искушенного путешественника главный город Западной Украины вызывает двойственное чувство. С одной стороны, он вполне мог бы составить конкуренцию если не Вене, то Кракову. Не зря исторический центр Львова ЮНЕСКО признал памятником мирового культурного наследия. Но и другая сторона тоже есть: фасады большинства домов обшарпаны, тротуары разбиты. Хоть похоже на Европу, только все же не Европа.

Власти надеются сильно поправить дело к лету следующего года, когда Украина будет принимать чемпионат континента по футболу. Здесь строится современный стадион на 33 тысячи зрителей. Его, кстати, видит любой человек, прибывающий во Львов по воздуху, потому что арена расположена прямо в створе взлетно-посадочной полосы. Летчики, если повезет, смогут бесплатно наблюдать голевые моменты, но, боюсь, зрителям будет не очень комфортно следить за матчами под рев низко летящих лайнеров. Строятся также новый терминал аэропорта и бетонная полоса, способная принимать самые тяжелые самолеты. И то, и другое давно необходимо городу, который вполне может стать популярным туристическим центром на рубеже Запада и Востока.

А может и не стать. Во всяком случае сами львовяне с тревогой отмечают падение турпотока в последние недели и связывают это с теми беспорядками, которые случились здесь 9 мая 2011 года. Напомню: тогда местные националисты избили ветеранов Великой Отечественной войны и тех земляков, которые хотели возложить венки к воинскому мемориалу на Холме Славы.

Это у нас в России данная выходка была квалифицирована как хулиганская, недостойная европейского города и демократического государства. В самом же Львове на официальном уровне вся вина за случившееся возложена на "коммунистических провокаторов" и "российских фашистов". Местные власти считают, что ветераны не имели права 9 мая демонстрировать свою гордость за победу над гитлеризмом, не имели права нести красное знамя (символ той победы), а также украшать свои пиджаки и блузы георгиевскими ленточками. Это, дескать, оскорбляет историческую память коренных жителей.

Официальная идеология в последние годы строится на ненависти к русским и возвеличивании "борцов с оккупационным режимом", к коим автоматически причисляются эсэсовцы из сформированной здесь дивизии "Галичина" и каратели из батальона "Нахтигаль".

Официальная идеология в последние годы строится на ненависти к русским и возвеличивании "борцов с оккупационным режимом", к коим автоматически причисляются эсэсовцы из сформированной здесь дивизии "Галичина" и каратели из батальона "Нахтигаль". Именами их командиров называют улицы, их фотографии расклеены по городу, мемориальные доски с их бронзовыми профилями украшают фасады многих домов.

Хотя, с другой стороны, на бытовом уровне вроде бы ничего тревожного нет. За четыре проведенных в городе дня я не почувствовал на себе косых взглядов, не услышал в свой адрес оскорблений. И глава Русской общины Львовской области Юрий Дюкарев подтверждает: западные украинцы ведут себя по отношению к представителям других национальностей вполне терпимо. "Но к политикам это не относится, - замечает Юрий Михайлович. - Особенно к тем, кто хочет любой ценой сделать карьеру".

Ресторан, с которого я начал свой материал, называется "Крыивка". Организован он по всем правилам партизанской маскировки: на доме ни вывески, ни намека на существование злачного места. Надо зайти внутрь, продвинуться вглубь и постучать в глухую дверь.

В двери вначале отворят форточку, оттуда вас осмотрит бородатый охранник в форме украинской повстанческой армии (УПА), с напускной строгостью спросит: "Москали, комсомольцы е?" Затем впустит внутрь, где всяк входящему положена рюмка горилки. На груди у охранника болтается автомат. Я честно признался, что москаль, да и в комсомоле когда-то состоял. "Повстанец" слегка опешил от неожиданности. Внутри "схрон" состоит из шести залов - все они стилизованы под землянки: накаты из бревен, фотографии известных бандеровцев, пулеметы по углам. Человек, командующий официантами, вооружен револьвером и иногда постреливает холостыми.

В какой-то момент завыла сирена, официанты построились в два ряда, а этот с револьвером опять пальнул и вскричал: "Слава Украине!" "Героям слава!" - хором подхватили халдеи и гости. "Позор москалям!" - "Позор!" - опять с удовольствием поддержал спектакль зал.

Резво подкативший к нам молодой официант, с ходу распознав во мне чужака, сказал, что не разумеет русской мовы и поэтому не может принять заказ. Выручил мой спутник из местных жителей.

В какой-то момент завыла сирена, официанты построились в два ряда, а этот с револьвером опять пальнул и вскричал: "Слава Украине!" "Героям слава!" - хором подхватили халдеи и гости. "Позор москалям!" - "Позор!" - опять с удовольствием поддержал спектакль зал.

К девяти вечера этот ресторан без вывески заполняется до отказа. Я прошел по залам: человек триста молодых людей шумно гуляли в бандеровском "схроне". Игра в "лесных братьев", как и вареники под горилку, была явно по вкусу правнукам ветеранов УПА.

Я подумал о том, а могли бы сейчас в московском ресторане, допустим, на Арбате, звучать призывы бить хохлов и покрывать позором украинских националистов. Конечно, и в России полно всяких недоумков, но все же такого у нас, пожалуй, никто бы не допустил.

Вроде бы безобидная игра в войну. И автомат без патронов, и револьверные выстрелы холостые... Но как-то не по себе от таких двусмысленных шуток.

- Да не переживайте вы за москаля, - секретарь горсовета мэрии Василь Павлюк пытается втолковать мне, что все это несерьезно. - Как у вас в России украинца зовут? Хохол, верно? Так это то же самое. Юмор...

Может, оно и так. Но я что-то нигде не встречал у нас призыва "не быть хохлом".

Василь Павлюк по своей политической принадлежности является заместителем главы националистического объединения "Свобода". В кабинете у него включена веб-камера, чтобы любой человек мог видеть и слышать, чем в данный момент занято второе лицо городской администрации. Пан Василь доволен тем, что я оценил его новацию. Он откладывает в сторону все неотложные дела и охотно отвечает на мои вопросы, в том числе на самые неприятные. Он не похож на экстремиста. "Мой отец воевал в Красной армии, - сразу подчеркивает он. - А его брат, мой дядя, сражался в УПА. Для меня оба они герои".

При этом он искренне считает, что ни 9 мая, ни тем более 22 июня у местного населения нет ни малейших поводов для того, чтобы публично выражать свои чувства. "Хватит уже отмечать, радоваться победе и скорбеть по поводу начала войны. Идите в церковь, молитесь за упокой душ погибших, приводите в порядок могилы."

Я подумал о том, а могли бы сейчас в московском ресторане, допустим, на Арбате, звучать призывы бить хохлов и покрывать позором украинских националистов. Конечно, и в России полно всяких недоумков, но все же такого у нас, пожалуй, никто бы не допустил.

Он призывает всех оппонентов, как боксеров на ринге, отойти по углам, взять паузу, не провоцировать друг друга. И в этом, на мой взгляд, есть своя логика. Но и вопросы остаются. Например, такой: отчего во Львове поднимают на щит ветеранов-эсэсовцев, которые воевали на стороне нацистов, то есть официально считаются военными преступниками?

- Нет, "Галичина" не была карательной частью, а считалась обычной фронтовой дивизией, - не соглашается со мной Павлюк. - Ваши русские тоже воевали под власовскими знаменами. И казаки были у Гитлера.

- Были. Но мы не делаем из них героев.

- Наши молодые парни пошли в СС, чтобы стать воинами и затем сражаться за независимость Украины, - не очень убедительно объясняет политик. - Мы вначале восприняли немцев как освободителей от красного террора. А потом, когда разобрались, когда увидели в них оккупантов, то повернули штыки против Гитлера.

Тут он, конечно, лукавит. Потому что "Галичина" хранила верность нацистам до конца. И согласиться с ее героизацией значит пойти наперекор исторической правде.

- Не надо путать фашизм и национализм, - призывает меня Василь Павлюк. - Это разные вещи. Мы патриоты. Национализм - это любовь к родине. Мы хотим строить демократическое государство, где должно быть комфортно людям всех национальностей.

- Сколько у вас сейчас членов?

- Ой, много. Точной цифры я не помню.

- А вам не кажется странным, что мир сейчас живет под знаком глобализации, границы исчезают, вот и Европа стала общим домом для многих стран. А вы все твердите о национальной идее, о каком-то особом пути для Украины.

- Вот возьмите клумбу. Там растут разные цветы - оттого-то она и хороша.

- Вы допускаете возможность раздела Украины?

- Все может быть, - тяжело вздыхает пан Василь. - Если экономический спад будет продолжаться и примет катастрофический характер, то и такой вариант не исключен.

Отчего во Львове поднимают на щит ветеранов-эсэсовцев, которые воевали на стороне нацистов, то есть официально считаются военными преступниками? "Галичина" хранила верность нацистам до конца. И согласиться с ее героизацией значит пойти наперекор исторической правде.

Во Львове теперь нет памятников и знаков советской эпохи, все они выкорчеваны. Зато много мест поклонения повстанцам УПА. Неподалеку от вокзала высится памятник Степану Бандере - очень похожий на монумент вождю мирового пролетариата. Его день и ночь охраняет милиция, косвенно подтверждая тем самым, что далеко не все здесь симпатизируют бандеровцам.

Одни ночами оскверняют бюст Пушкина, другие грозятся взорвать памятник Бандере. С одной стороны, с другой стороны...

Улица Пушкина теперь носит имя офицера СС Тараса Чупринки, а улица Тургенева названа в честь "Героев УПА". Бывшая Бехтерева ныне именуется улицей Шухевича, а Энгельса переименована в Коновальца (оба - видные деятели националистического движения). На Лычаковском кладбище сооружен памятник солдатам дивизии "Галичина". Городской совет установил 517 ветеранам УПА специальные ежемесячные доплаты к пенсиям в размере 500 гривен (это примерно $80).

Музеи Холма Славы и истории войск Прикарпатского военного округа упразднены, зато в здании бывшей тюрьмы для политзаключенных появился мемориал памяти жертв оккупационных режимов. Таких режимов, объясняет экскурсовод пани Кристина, было три: польский, советский, немецко-фашистский. Пани Кристина показывает камеры, в которых содержались жертвы НКВД, рассказывает о подвалах, где подручные Берии расстреливали местных патриотов. Называет число жертв этих репрессий: в период с 22 по 28 июня 1941 года, когда советские войска под натиском немцев готовились сдать Львов, в тюрьме ликвидировали 1681 политзаключенного. Гитлеровцы, войдя в город, естественно, воспользовались этим злодеянием в своей пропаганде, засняв жертвы на кинопленку, которую сейчас крутят посетителям тюрьмы. Кто же станет спорить, что таким преступлениям прощения нет.

Но вот что вызывает вопрос. Отчего в экспозиции мемориала не нашлось места для показа зверств других оккупационных режимов? Например, нацистского, при котором только во Львове было ликвидировано по разным оценкам от 600 тысяч до одного миллиона человек - евреев, украинцев, русских, поляков. На выходе, поблагодарив пани Кристину за экскурсию, я задаю ей этот вопрос. Он ей явно не нравится. "Немцы не оставили после себя никаких документов, все уничтожили, поэтому есть трудности с организацией экспозиции", - объясняет она.

Отчего в экспозиции мемориала не нашлось места для показа зверств других оккупационных режимов? Например, нацистского, при котором только во Львове было ликвидировано по разным оценкам от 600 тысяч до одного миллиона человек - евреев, украинцев, русских, поляков.

Мне хочется сказать ей, что в двух кварталах отсюда сидит в своем скромном кабинетике директор центра по изучению голодомора и Холокоста профессор Рудольф Яковлевич Мирский - у него есть все документы на этот счет, а также изданные в большом количестве книги и монографии, убедительно доказывающие кровавые преступления фашистов и их приспешников из местных хлопцев. Но, видно, такая тема не совсем вписывается в концепцию мемориала. Нет, не зря говорят, что дьявол кроется в деталях.

Руководимое Олегом Тягнибоком всеукраинское объединение "Свобода" демонстративно выстраивает свою стратегию на националистических лозунгах. "Или национализм, или исчезновение нации с политической карты мира. Иного не дано", - заявляет фюрер со страниц своей партийной газеты. Он не скрывает президентских амбиций, а тень "Свободы" все шире расползается по Украине. Во Львове она контролирует городскую и областную администрации. В Киеве опорные пункты националистов открыты круглосуточно. Как заверил меня руководитель столичного отделения аспирант-философ Андрей Ильенко, "мы уже сейчас можем вывести на улицу десять тысяч человек".

Для свободовцев очень важно иметь внешнего врага. Сейчас это "москали". Лидер партии презрительно именует их "московской пятой колонной", "дикой ордой", "потомками освободителей". При случае он грозит суровыми карами коммунистам и евреям. Хочешь не хочешь, а все время это что-то напоминает. Как и 80 лет назад в Германии, на Западе Украины чрезвычайно благодатная почва для нацистов. Много безработных и обездоленных. Растет недовольство коррумпированной и неавторитетной центральной властью. В такой ситуации легко задурить мозги мифом, что во всем виноваты "москали" а также евреи, поляки, коммунисты, НКВД, ФСБ и прочие внешние враги... "То, что делает и к чему призывает Тягнибок, это закамуфлированная форма фашизма, - уверен профессор Мирский. - Это также прямой путь к самоизоляции украинского государства".

В среду 22 июня на Холме Славы опять ждали побоища между националистами и ветеранами. Еще с ночи сюда подтянулись журналисты и милиционеры. Все подходы к мемориалу заняли мрачноватые мужички юного и среднего возраста - активисты "Свободы". Они зорко следили за тем, чтобы пришедшие почтить память погибших воинов не имели с собой красных флагов и георгиевских ленточек: "С этими символами террора никого не пропустим".

В среду 22 июня на Холме Славы опять ждали побоища между националистами и ветеранами. Можно сказать, львовяне проявили законопослушность. Но сдается мне, стариков элементарно запугали. Видели бы вы этих мордатых молодцов, взявших в каре все подходы к мемориалу.

На сотню корреспондентов, тысячу милиционеров и сотни три свободовцев пришлась кучка тех, кто решился принести цветы к захоронениям советских воинов. Если их набралось человек тридцать, то хорошо. Не приехали представители общественной организации из Одессы ("Евреи против антисемитизма"), не пришла делегация украинского объединения ветеранов, не явилась партия "Наша Украина", а также отсутствовали почти все другие общественные организации, подавшие заявки на проведение в этот день массовых акций. Такие акции были запрещены судом.

Можно сказать, львовяне проявили законопослушность. Но сдается мне, стариков элементарно запугали. Видели бы вы этих мордатых молодцов, взявших в каре все подходы к мемориалу.

В городе в этот день тоже был траур. На площадях динамики транслировали печальные мелодии, к вывешенным государственным флагам были прицеплены черные ленты. Жители оплакивали жертв репрессий оккупационного режима. Вечером на бульваре возле памятника Т. Шевченко собрались тысячи горожан. На митинге, организованном властями при участии "Свободы", наряду со словами скорби звучали проклятья в адрес чекистов, оккупантов, коммунистов, командиров и красноармейцев. И по поводу "москалей" динамики разносили над памятником ЮНЕСКО едва ли не матерные ругательства. Конечно, люди на бульваре имели право на то, чтобы вспомнить безвинно погибших земляков. Но отчего они лишили других жителей Львова возможности демонстрировать 22 июня свои человеческие чувства? Разве можно так вольно обращаться с историей в угоду политической конъюнктуре?

Я хотел задать эти вопросы одному из лидеров "Свободы". Но мой местный приятель категорически отсоветовал: "Могут неправильно понять. Изобьют до полусмерти. Такие случаи уже были". Все же зря тот чиновник из горсовета убеждал меня в том, что национализм - это любовь. Ничего общего. Тухлое дело. Всегда дурно пахнет. А сам город Львов, повторю, очень красив. Почти Европа.