Литературный герой Остап Бендер с одной стороны помогал Иосифу Сталину критиковать его политических оппонентов, а с другой - едко насмехался над всем советским строем, - пишет Дмитрий Громов в рубрике Архив №42 журнала Корреспондент от 28 октября 2011 года.
Целая россыпь крылатых
выражений - от "жертвы аборта" до "переквалифицируюсь в управдомы" и галерея
ярких образов - от гениального Остапа Бендера до подпольного миллионера и
одновременно советского госслужащего Александра Корейко. Все это плод
творчества двух одесситов - Ильи Ильфа и Евгения Петрова, создавших дилогию о
похождениях Бендера - Двенадцать стульев и Золотой теленок.
Ироничная история, растянутая авторами на две
книги, при всей своей аполитичности оказалась отличной сатирой на советский быт
1920-1930-х годов. При этом ее долгое время свободно печатали в СССР (лишь
несколько лет, начиная с 1948 года, книги оставались под идеологическим
запретом), чему немало помог образ главного героя - положительного проходимца.
Ироничная история, растянутая авторами на две книги, при всей своей аполитичности оказалась отличной сатирой на советский быт1920-1930-х годов
Знаменитый русский писатель-эмигрант Владимир
Набоков - большой сноб, для которого было мало авторитетов даже среди литературных
классиков, - высоко оценил творение Ильфа и Петрова именно за умело найденный
образ главного героя, позволявший им мимикрировать в условиях тотального
соцреализма.
"Два замечательно одаренных писателя решили, что
если сделать героем проходимца, то никакие его приключения не смогут
подвергнуться политической критике, - отмечал он. - Поскольку жулик, уголовник,
сумасшедший и вообще любой персонаж, стоящий вне советского общества, не может
быть обвинен в том, что он недостаточно хороший коммунист или просто плохой
коммунист".
Современные критики и исследователи творчества
Ильфа и Петрова, в частности российские ученые Давид Фельдман и Михаил
Одесский, авторы комментария к первому полному изданию Двенадцати стульев,
вышедшему в 1998 году, увидели в романах еще одну причину, почему власть
позитивно восприняла их появление. Ведь в книгах удачно, с точки зрения Иосифа
Сталина, на тот момент - восходящей кремлевской звезды, показаны отголоски
внутрипартийной войны, которую в 1920-1930-х годах будущий диктатор развернул
против своих оппонентов.
В книгах удачно, с точки зрения Иосифа Сталина, на тот момент - восходящей кремлевской звезды, показаны отголоски внутрипартийной войны
Под острое перо отцов Бендера попали идеи
противников будущего советского вождя - идеолога военного коммунизма Льва Троцкого
и Николая Бухарина, сторонника рыночной новой экономической политики (нэп).
Впрочем, свидетельств сотрудничества писателей и
вождя народов нет. Есть лишь блистательная история, которая "наступила" на
больные мозоли не только оппонентов Джугашвили, но и многих других советских
граждан.
"Они [Ильф и
Петров] создали поразительную картину окружающего общества, которая
нисколько не потеряла своей силы и яркости десятилетия спустя", - писал
советский и российский историк и литературовед Яков Лурье в своей книге о
литературном тандеме В краю непуганых
идиотов, изданной в Париже в 1983 году.
Энциклопедия раннего "совка"
По уровню и точности
оценок тогдашнего общества Лурье сравнивает романы Ильфа и Петрова с Мертвыми
душами Николая Гоголя и Мастером и Маргаритой Михаила Булгакова. И, как
творение Гоголя является энциклопедией русской жизни XIX века, так и Двенадцать
стульев с Золотым теленком можно назвать энциклопедией первых пятилеток советской
власти.
Так, обывательский быт с мещанством, отсталостью и
дикостью (худшее, что досталось в наследство от дореволюционных времен молодой Стране
Советов), они высмеяли на тех страницах Золотого теленка, что посвящены
Вороньей Слободке - большой коммунальной квартире, где живет ленивый
интеллигент Васисуалий Лоханкин.
Появление главного зла всей эпопеи - подпольного миллионера Корейко -становится возможным именно в недрах такой конторы, где правят чиновники-мздоимцы Берлага, Скумбриевич и Полыхаев.
Еще один "герой" писателей, советский бюрократизм,
расписан вплоть до схем на примере полугосударственного учреждения Геркулес.
Появление главного зла всей эпопеи - подпольного миллионера Корейко -
становится возможным именно в недрах такой конторы, где правят
чиновники-мздоимцы Берлага, Скумбриевич и Полыхаев.
Квинтэссенция нэпа - объявленной властями свободы
предпринимательства, по Ильфу и Петрову, это контора Рога и копыта, прообразом
которой были подставные фирмы для прикрытия нелегального бизнеса.
Остроты этим замечательным наблюдениям над
реальной жизнью придает то, что почти все заведения и города, где
разворачиваются события романа, имеют свои прототипы. Так, город Черноморск -
это родная для писателей Одесса. Фирму Геркулес Ильф и Петров "поселили" в
здании одесской гостиницы Большая Московская. Именно там в 1921 году размещался
Продкомгуб - госучреждение с громким названием Продовольственный комитет
губернии, в котором, как утверждает Елена Каракина, научный сотрудник одесского
Литературного музея, служил сам Ильф.
Неподалеку от Геркулеса, на углу Дерибасовской и
Садовой, в романе разместились товарищества на вере Трудовой кедр и Пилопомощь,
в которых служил зиц-председатель Фунт. А в реальной жизни именно там с началом
эпохи нэпа располагались маленькие частные организации или кооперативы -
поставщики леса.
Просталинский Бендер
Фельдман и Одесский считают, что Ильф и Петров в
своем Золотом теленке, вышедшем в 1931 году, в разгар борьбы с нэпом,
критиковали его в соответствии с политикой партии.
Сталина в то время больше интересовали не столько
экономика, сколько борьба с главным идеологом новой экономической политики - Бухариным,
которого тиран стремился убрать со своего пути под видом борьбы с правым
уклоном. Поэтому произведения, в которых критиковались нэпманы, были будущему
вождю народов крайне выгодны.
Произведения, в которых критиковались нэпманы, были будущему вождю народов крайне выгодны.
Причем это был уже второй случай, когда Бендер и
его отцы играли на руку Джугашвили. В первый раз это случилось с романом
Двенадцать стульев, который появился в 1927 году. Тогда, по мнению Фельдмана и
Одесского, когда Бухарин и Сталин были еще заодно, они оба противостояли
Троцкому. Авторы романа о поисках сокровищ в предметах мебели удачно
иронизировали над левацкими идеями троцкистов.
"Роман пронизан насмешками над его [Троцкого] призывами к мировой
революции", - говорит Фельдман. В подтверждение он приводит пример из первой
редакции романа, где в сцене у гадалки линия жизни на ладони одной из героинь -
мадам Грицацуевой - "была настолько длинной, что вдова могла дожить до мировой
революции". Мол, авторы насмехались над недостижимостью этой цели.
В более поздних изданиях романа, когда борьба с
троцкизмом была уже неактуальна, "мировую революцию" цензура заменила на
"Страшный суд".
В первом романе о 12 стульях отметили еще одно
историческое событие - так называемый шанхайский переворот, когда один из
лидеров Китая, Чан Кайши, внезапно переменил свое отношение к коммунистам,
начал борьбу с ними, уничтожив в Шанхае 4 тыс. своих бывших однопартийцев.
Троцкий видел в этом угрозу распространению коммунизма по планете и самому
Советскому Союзу.
В первом романе о 12 стульях отметили еще одно историческое событие - так называемый шанхайский переворот, когда один из лидеров Китая, Чан Кайши, внезапно переменил свое отношение к коммунистам,начал борьбу с ними, уничтожив в Шанхае 4 тыс. своих бывших однопартийцев.
У Ильфа же и Петрова о шанхайских событиях
предводитель дворянства Киса Воробьянинов беседует с жителями уездного города
N, причем они обсуждаются как совершенно заурядные: мол, никакой катастрофы нет
и в помине, и СССР ничто не угрожает.
К моменту написания Золотого теленка
внутриполитическая ситуация в СССР изменилась: покончив с Троцким, в итоге
высланным из страны, Сталин занялся Бухариным, автором известного призыва "обогащайтесь!".
"Авторам надо было доказать в следующем романе,
что никто и никогда не выиграет у советской власти, а если выиграет, то не
обрадуется", - считает Фельдман.
В итоге Бендер, отобравший 1 млн у подпольного
богача Корейко, не может потратить деньги в СССР. Остап вынужден колесить с
чемоданом, набитым купюрами, по стране, будучи не в силах ни купить своему
компаньону Козлевичу новый автомобиль, ни устроить свое личное благополучие.
Авторам надо было доказать в следующем романе,что никто и никогда не выиграет у советской власти, а если выиграет, то не обрадуется
Да и финал романа был под стать. Авторы не пустили
Бендера с его сокровищами в заграничный рай, поставив заграждение в виде алчных
румынских пограничников, обобравших комбинатора.
"Идея очень проста: здесь не потратишь, а туда
лучше не ходить. Круг замкнулся", - резюмирует Фельдман.
Вольный каменщик
Фельдман видит в романах
Ильфа и Петрова не только социальный заказ, но и тонкую иронию, объектом
которой становится весь советский строй. Ведь Бендер, хоть и являющийся
формально отрицательным персонажем, у читателей вызывает лишь восхищение. Он не только благороднее и привлекательнее своих компаньонов по путешествию -
мелких пройдох Кисы, Паниковского и Балаганова, - но и умнее советской
интеллигенции - писателей из литерного поезда или случайных попутчиков - студентов.
И этому самому умному и самому отважному человеку
в итоге не удается ужиться с советской властью. Это, считает литературовед, уже
характеристика страны. Именно поэтому романы воспринимаются как антисоветские.
Причем подобному восприятию способствовали сами
авторы, порой допуская весьма скользкие намеки в адрес советского строя.
Например, знаменитое высказывание Бендера из Золотого теленка "У меня с
советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет
строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм" в первом,
неопубликованном варианте романа заканчивалось так: "Что я, каменщик в фартуке белом?".
В принципе авторы были людьми законопослушными, и я думаю, что они принимали лозунги советской власти, - говорит Каракина о дуэте, создавшем Бендера. - Но разум протестовал
Это предложение
выбросили цензоры, ведь образованный читатель мог узнать в нем строчку из
стихотворения русского поэта Серебряного века Валерия Брюсова: "- Каменщик,
каменщик в фартуке белом, Что ты здесь строишь? Кому? - Эй, не мешай нам. Мы
заняты делом, Строим мы, строим тюрьму". Такое использование цитаты приобретало
в романе Ильфа и Петрова зловещий антисоветский оттенок.
"В принципе авторы были людьми законопослушными, и
я думаю, что они принимали лозунги советской власти, - говорит Каракина о
дуэте, создавшем Бендера. - Но разум протестовал".
Этот протест довольно ярко проявился в тех сценах,
где Ильф и Петров иронизируют над безвольной советской интеллигенцией, которая
не в состоянии бороться за свои идеалы.
Ее символ в романе - Лоханкин - терпит от своих
соседей по коммуналке телесные наказания и склонен видеть в этом "великую
сермяжную правду" - искупление вины перед народными массами за свою роль в
истории страны. Но он вовсе не оппозиционер, а, напротив, убежденный
конформист, считает Лурье.
Прообразом Лоханкина служили для Ильфа и Петрова их коллеги, которые с пафосом и самобичеванием высказывали одобрение происходящими в стране событиями
И Бендер
блестяще иронизирует над претензиями Лоханкина на интеллигентность. " - Сермяжная? - задумчиво повторил он. - Она же посконная, домотканая и
кондовая? Так, так. В общем, скажите, из какого класса гимназии вас вытурили за
неуспешность? Из шестого? - Из пятого, - ответил Лоханкин".
По мнению Лурье, прообразом Лоханкина служили для
Ильфа и Петрова их коллеги, которые с пафосом и самобичеванием высказывали
одобрение происходящими в стране событиями, - писатели Юрий Олеша, Леонид
Леонов и Илья Эренбург.
"Их [Ильфа и
Петрова] интересовало новое строительство, их интересовало благополучие
этого государства, но больше всего их интересовало состояние человеческой
личности", - уверена Каракина.
Образы и прообразы
В романах об Остапе Бендере у множества
героев были прототипами реальные люди
Произведения Ильфа и Петрова были не только многослойными
фельетонами на злобу дня, но и юмористическими зарисовками на окружающих.
Литературный дуэт шутников наделил своих героев характерами целого ряда из
собратьев по перу. Прообразом поэта Ляписа-Трубецкого из Двенадцати стульев,
писавшего однотипные баллады о Гавриле, был литератор Осип Колычев (Сиркис). Он
создавал пламенные стихи о революции и социалистическом строительстве.
Некоторые "вирши" Трубецкого были посвящены некоей
Хине Члек, в чем читался отклик на творчество "великого пролетарского поэта"
Владимира Маяковского, чьей музой была Лиля Брик.
В Золотом теленке есть еще один персонаж - писательница
Вера Круц. В этом образе современники легко узнавали Веру Инбер,
представительницу одесской плеяды литераторов, которая и в жизни была объектом
дружеских острот Ильфа и Петрова.
Впрочем, и сам Бендер со своим ироничным и острым умом, по мнению
Фельдмана, был списан со старшего брата Петрова -известного советского писателя
Валентина Катаева, который и подкинул парочке идею написания 12 стульев.
Согласно другой, более распространенной версии, прототипом комбинатора
является Осип Шор, следователь одесского уголовного розыска, ярый борец против
бандитизма и личный враг легендарного Япончика. Вероятно, этим и объясняется
почтительное отношение комбинатора к уголовному кодексу.
***
Этот материал опубликован в №42 журнала Корреспондент от 28 октября 2011 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь