Владимир Сорокин о своей новой книге, нынешней России и Великой Русской стене
Писатель Владимир Сорокин не любит российскую власть. Чувство это, очевидно, взаимно. Против Сорокина возбуждали уголовное дело – его обвиняли в распространении порнографии; активисты движения Идущие вместе самозабвенно уничтожали его книги прямо перед Большим театром – символически мочили их в картонном сортире. Провокационные книги писателя – беспощадный и точный срез действительности – раздражают многих. К тому же, в отличие от других своих соотечественников, Сорокин не ударяется в пафос, обличая российские реалии. Он их просто высмеивает.
Одна из последних книг Сорокина, День опричника, изданная в 2006-м, описывает день из жизни бывшего студента МГУ, ушедшего в опричнину. Действие происходит в России в 2027 году: в страну после смуты (демократии) вернулось самодержавие, на престоле царит Государь, который правит нежно и жестко, опираясь на псов верных – собственно, опричников. Россия дружит с Китаем, хотя от всего остального мира отделилась Великой стеной. Немногочисленных недовольных и бунтарей вешают и четвертуют, дети получают по праздникам сахарные кремли, и в продаже только два вида варенья – дабы не смущать умы подданных излишним выбором.
Роман имел огромный успех, причем не только среди критиков путинских порядков, но и у поклонников существующего строя: последние сочли описанную утопию идеальным путем развития для России. День опричника издали в Германии и в Испании.
На днях в продажу поступила новая книга Сорокина – сборник ранних рассказов Заплыв.
В интервью Корреспонденту автор рассказал, почему он завидует Украине, и почему рассказы, написанные во времена Советского Союза, в конце 1970-х годов, вновь актуальны для его страны.
— Ваша новая книга Заплыв составлена из рассказов, написанных в конце 70-х. Почему она выходит сейчас?
— Почему выходит? Потому что настало время. Это ранние рассказы мои. Совсем ранние, в конце 70-х были написаны, большая их часть вообще нигде не публиковалась. В принципе, их объединяет одно – это интерес к тоталитаризму как к явлению ядовитому. Сейчас, когда наша Россия-матушка, так сказать, по всей видимости, опять возвращается в тоталитарное прошлое, рассказы эти всплыли. Они мне стали интересны, я совершенно по-другому их увидел. И оказалось, что они вызывают такой же интерес и у читателей.
— Они соответствуют нынешней действительности?
— В чем-то да. В чем-то даже, собственно, они ее как-то и предсказывают (смеется), как сказали некоторые люди. И если, например, лет 15 назад у меня к ним было отношение только как к ранним опытам, то сейчас они не просто лично памятные вещи. Потому что нынешний воздух времени помог им обрести литературный вес.
— Как Вы думаете, новую книгу будут жечь?
— Вы знаете, это не ко мне вопрос (смеется). Я бы не хотел на него отвечать.
— Но вот Вам как писателю сейчас легко жить в нынешней России?
— Пока мне не мешают писать, то вполне можно. Пока не вставляют палки в колеса. Можно жить.
— Почему в России так радостно возвращаются ко всему советскому? Чем это вызвано?
— Это вызвано действиями той команды, которая сейчас у власти. Наверно, таким образом они решают проблему личной своей ностальгии. Времена молодости не дают покоя.
— Но ведь это касается не только советского поколения, но и молодежи?
— Вы знаете, я в основном общаюсь со здоровой молодежью, которая понимает, что в "совок" лучше не возвращаться. Я не общаюсь с Нашими или с Идущими в паре [имеется в виду пропутинское движение Идущие вместе]. Здравые люди понимают, что это глубочайшее заблуждение и большой шаг назад. Поэтому, кстати, у меня к Украине такая здоровая зависть (смеется). Особенно к вашей оппозиции, которая нашла в себе силы переломить ситуацию и не возвращаться в это время, не дать вернуться назад. У нас, к сожалению, наша оппозиция намного инфантильнее. Она, как и при коммунизме, на самом деле боится власти. А [Юлия] Тимошенко не боялась. И у нее все получилось.
— А в России возможен такой перелом? Или нет пока людей, чтобы его осуществить?
— А я не вижу пока человека, на котором бы все так сошлось. Такого нет пока человека. В политике, во всяком случае, нет.
— Вы в своих книгах часто делает прогнозы, что Россия в будущем сблизится с Китаем. Полагаете, что сбудется?
— Да, это я предположил в Дне опричника. Если будет построена Великая Русская стена, о которой наши реакционные политологи и чиновники мечтают, то, наверно, собственно, общаться можно будет только с Китаем. Реальный прогноз.
— Вы никогда не думали переехать в другую страну?
— К вам? (хохочет)
— Ну, хотя бы…
— Под Киев, в Пущу-Водицу, да? Нет, у меня таких мыслей нет. Добровольно – желания нет. Потому что я люблю Подмосковье, у меня здесь много друзей, семья. А на Запад тоже не хочу, потому что… я там всего лишь гость.
— Что Вас больше вдохновляло как писателя – советская эпоха или нынешняя российская действительность?
— Россия всегда, собственно, была таким эльдорадо для писателя. Здесь обычна ситуация гротеска, здесь такие перлы, здесь живые персонажи ходят по улицам, не надо ничего выдумывать. То есть она меня и раньше вдохновляла, и сейчас. Другое дело, что она меня сейчас часто огорчает как гражданина. Она стала практически опять тоталитарной страной, почти феодальной, как в средние века. Вот это меня огорчает. А как писатель я счастлив – есть что описывать.
Это интервью было опубликовано в № 5 журнала Корреспондент от 9 февраля 2008 года