Кандидат в президенты Украины Юрий Бойко в интервью Журналу Корреспондент рассказал о своей поездке в Москву и ходе предвыборной кампании.
Общалась Светлана Шмелева.
Во время визита в Москву 22 марта удалось получить какие-либо предложения или сигналы по поводу гарантий со стороны РФ относительно демилитаризации и реинтеграции ОРДЛО?
— На встрече в Москве в первую очередь обсуждались вопросы экономического характера. В частности, вопросы прямых поставок газа, его цены, а также функционирования работы украинской ГТС для обеспечения транзитных возможностей нашей страны.
Ведь уже через девять месяцев возможна полная остановка транзита газа в Европу через украинскую трубу. Однако власть предпочитает об этом умалчивать.
А ведь это повлечет за собой не только потерю 80 млрд грн поступлений в бюджет страны, но и потерю 50 тыс. рабочих мест, связанных с обслуживанием ГТС.
Мы посчитали, что с учетом скидок от РФ и использования газа собственной добычи цена для потребителя может составить 3.800 грн против нынешних 8.540 грн. Выгодно ли это украинскому потребителю? Ответ очевиден.
Что касается политического урегулирования отношений — вопрос мира я считаю важнейшим на повестке дня. Сам факт готовности российской стороны к диалогу был достаточно ясно продемонстрирован в обсуждении экономических вопросов. Это уже вполне четкий сигнал, что РФ может стать участником обсуждения мирного урегулирования конфликта на востоке Украины.
В чем состоит ваша позиция по поводу деоккупации территории ОРДЛО и восстановлении территориальной целостности Украины (Крым)?
— Мы предлагаем именно политическое урегулирование — путем прямых переговоровукраинской власти с непризнанными республиками и Российской Федерацией. Кому-то это может не нравиться, но это реальный путь для восстановления мира в Украине. Важно, чтобы эта инициатива исходила от украинской стороны, потому что от этого конфликта и неумения его прекратить страна теряет последнее доверие на международной арене, теряет субъектность.
Нужен особый статус этих территорий на определенный срок, потому что необходимо несколько лет для восстановления там мирной жизни. И закон об амнистии для тех, кто не был причастен к тяжким преступлениям. Особый статус — не навсегда. Иначе все остальные области скажут: «А мы что, хуже? Давайте и нам тоже». Решить такой сложный конфликт, который длится почти пять лет, без компромисса не удастся.
Что касается Крыма, то сейчас нет никакого рецепта ни у одного политика. Это вопрос длительного времени. И над этим придется серьезно думать и работать.
Какова может быть цена компромисса, о котором вы говорите как о пути к разрешению проблемы Донбасса? Где «красные линии», которые переступать нельзя?
— Как уже сказал — закон об особом статусе на несколько лет для этих территорий. И закон об амнистии для тех, кто не убивал.
Кто должен быть гарантом исполнения обязательств в таких соглашениях?
— За непризнанные республики — Российская Федерация.
А почему Киев должен верить в гарантии со стороны Москвы? Ее упрекают в том, что она нарушила тот же договор о дружбе с Украиной?
— Это должен быть еще дополнительный договор, с нашей стороны тоже должны быть гаранты, которые соответствующий договор подпишут вместе с Российской Федерацией. С нашей стороны тоже должны быть американцы или кто-то из европейцев, которые могут с ними разговаривать.
То есть, помимо трехсторонних договоренностей «Украина — непризнанные республики — РФ», должны быть дополнительно договоренности «Украина — ее западные партнеры — РФ», например, формат, похожий на Нормандскую четверку.
В чем состоит ваша позиция по поводу вывода Украины из состояния экономического кризиса? Можете назвать три-четыре ключевых решения, которые могут привести к ускорению темпов восстановления ВВП хотя бы до 6-7% в год?
— Уверен, что за три-пять лет мы можем выйти на достаточно высокий эффективный уровень экономики. Для этого шести-семи отраслям, которые являются ведущими в стране, со стороны государства должна оказываться максимальная поддержка. И потом они как локомотив поднимают всю экономику. Для нас это космическая отрасль, сельское хозяйство, автомобильная отрасль, судостроение, самолетостроение, машиностроение. Потому что, если в этих отраслях создается одно рабочее место, они дают 10-15 в других.
По каждой отрасли должна быть отдельная программа, отдельные меры. Например, госзакупки — как для космической промышленности. Налоговые стимулы — как, например, в 2013 году для автомобилестроения. Лоббирование экспортных проектов. И это даст эффект, потому что тогда начнет работать вся экономика. А если будет работать экономика, то все остальные проблемы будет значительно проще решить.
В отношении малого бизнеса — надо просто защитить его от походов к ним правоохранителей. Надо дать доступное кредитование. Упрощенная система налогообложения там должна быть сохранена. Нужны налоговые стимулы для направлений, которые дают экологические преимущества и энергетическую безопасность стране.
На что вы рассчитываете в выборах 2019 года? В том числе в парламентских? Для выхода во второй тур, судя по разным соцопросам, нужно хотя бы 15% у второго кандидата. За счет чего вы рассчитываете сделать рывок с нынешних примерно 12%? Куда вообще делись избиратели, которые голосовали за Партию регионов?
— Последний вопрос из серии: «Куда делись избиратели, которые проголосовали за Петра Порошенко в первом туре в 2014 году?»
Мы настроены на победу и на президентских выборах, и на парламентских. У нас на самом деле 15% и есть, потому что у нас есть скрытый электорат. Когда проводятся соцопросы, люди вообще боятся говорить: «Мы за вас». Кстати, это не только с нами, это с любой оппозицией. Это скрытый электорат, который мы оцениваем как раз еще в +3%.
Кто финансирует вашу избирательную кампанию и каков масштаб затрат?
— Это открытая информация, которую люди увидят в финансовом отчете после кампании. Нас поддерживают предприниматели, бизнес. Нас все время жестко проверяют по поводу финансирования избирательной кампании — этим занимается НАЗК. Проверяют заход денег на счет. Проверяют тех людей, которые перечисляют нам деньги, — нет ли у них налоговой задолженности. Банк не примет пожертвование без справки из налоговой, что нет задолженности по налогам.
Удалось ли сформировать региональную организацию для агитации и защиты результатов волеизъявления?
— У нас большое количество единомышленников в разных регионах, разделяющих наши идеи и взгляды на развитие страны. Эти люди дали согласие на работу в избирательных участках, другие — готовы быть наблюдателями.
Мы понимаем, что режим готов пойти на различные манипуляции, чтобы удержаться в кресле. Приведу пример: 10 марта окружком №179 (Харьковская обл.) принял постановление о создании и работе УИК, в котором грубо нарушена пропорция квот — в частности, от кандидата Порошенко в руководство УИК было назначено 88 человек (из них 44 — председатели) при квоте 39 должностей. То есть квота на руководящие должности неправомерно увеличена более чем в два раза. В 180-м округе также происходит попытка фальсифицировать состав комиссий. Наш штаб обратился в полицию, а также передаст материалы о нарушениях со стороны ОИК миссиям международных наблюдателей.
Чем закончилась история с попытками осудить вас в связи с закупками буровых вышек и буксиров? Как она повлияла на вашу позицию как политика?
— Сфабрикованный скандал с вышками был неуклюжей попыткой дискредитации оппозиции. Но власть, несмотря на свой репрессивный аппарат, не смогла найти никаких доказательств причастности к каким-либо надуманным коррупционным скандалам. Это вынужден был признать даже генпрокурор Юрий Луценко после нескольких лет безрезультатных «расследований», пока в феврале 2018 года наконец-то не заявил, что никакого отношения к Юрию Бойко эти вышки не имеют.
Для вас лично в чем вызов этой кампании?
— Это шанс, который даст возможность нам установить мир. Очень много людей этого хотят. И я не могу их обмануть, я должен бороться, чтобы оправдать их доверие.
Вот эта история с расколом оппозиции — в чем причина?
— В 2014 году, когда сбежал Янукович и люди оказались в растерянности, мы создали Оппозиционный блок, в который вошли пять партий. И мы пошли на выборы осенью 2014 года, я возглавлял список — люди нам поверили, и в Верховной Раде у нас было 43 человека. Когда Вадим Рабинович начал активно заниматься проектом За жизнь, люди во время рабочих поездок по всей Украине меня спрашивали: «Вы чего вообще не объединитесь?» Все очень просто, люди хотели объединений, единства — на это всегда есть запрос. В 2018 году вышли уже на конкретные переговоры об объединении с Рабиновичем, с партией За жизнь.
А потом стало ясно, что часть Оппозиционного блока, которая ориентируется на Порошенко, начала раскалывать блок. Они делают все, чтобы не было единого кандидата от юго-востока. И, собственно, произошел раскол, инициатором которого были они, — мы-то объединились с Рабиновичем, а они сказали: «Нет, мы не хотим этого».
Но правда восторжествовала. Люди все понимают, и весь рейтинг партии Оппозиционный блок перешел к Оппозиционной платформе — За жизнь, которую я представляю. Почему? Потому что люди устали от ссор и конфликтов, они хотят от политиков объединения. Они хотят мира и не воспринимают раскола. Люди хотят объединения, а политики из-за личных амбиций не готовы.