Юрий Андропов: новый Сталин или советский Дэн Сяопин?

12 ноября 1982 года пленум ЦК КПСС, экстренно созванный в связи с кончиной Леонида Брежнева, избрал генеральным секретарем ЦК Юрия Андропова. 16 июня 1983 года он полностью сравнялся с предшественником, присовокупив к партийному высший государственный пост председателя президиума Верховного Совета.

Из восьми советских лидеров, сменивших друг друга за 74 года, Андропов - самый загадочный.

История отпустила ему мало времени. Он достиг высшей власти в 68 лет, будучи неизлечимо больным, и пробыл на высшем посту около 15 месяцев, из них проработал фактически меньше десяти.

Одни россияне уверены, что Андропов стал бы советским Дэн Сяопином, другие - что новым Сталиным.

Осведомленные исследователи, опирающиеся на воспоминания людей, близких к Андропову и анализ фактов и документов, склонны полагать, что он не являлся ни тем, ни другим.

Сложная личность

Те, кому хотелось видеть Андропова либералом, упирали на его знание английского языка, любовь к стихам и джазу Глена Миллера, а в особенности на то обстоятельство, что он первым среди советских лидеров, еще при Хрущеве, будучи секретарем ЦК по отношениям с соцстранами, привлек в свой аппарат блестящих интеллектуалов.

Возглавив КГБ, Андропов действительно занялся английским, но, хотя к его услугам были лучшие преподаватели, как следует овладеть языком в его годы и при его занятости не смог.

"Птенцы гнезда Андропова" - Георгий Арбатов, Александр Бовин, Федор Бурлацкий, Георгий Шахназаров, Наиль Биккенин, Олег Богомолов - с теплотой вспоминали атмосферу, царившую в возглавляемом им отделе.

"Вся его большая массивная фигура с первого взгляда внушала доверие и симпатию. Он как-то сразу расположил меня к себе", - вспоминал первую встречу с новым начальником Федор Бурлацкий.

Александр Бовин с ходу окрестил подразделение, в котором работал, "отделом по навязыванию советского опыта строительства социализма", и это сошло ему с рук.

Однако, по мнению исследователей, Андропов относился к своим советникам по принципу "слушай все, но не всего слушайся".

Подобно Екатерине II и Александру I, он охотно пользовался умом и перьями придворных либералов, чтобы самому выглядеть неординарной личностью на фоне малограмотных партработников, привыкших брать глоткой и нахрапом, и в свободное время увлекавшихся только застольями, охотой и домино.

Бывший секретарь Московского горкома партии Николай Егорычев рассказывал, как в начале 1960-х годов пригласил Андропова выступить перед столичными пропагандистами, и тот потряс всех глубиной и оригинальностью суждений, а главное, тем, что говорил без бумажки.

Но в практических делах Андропов придерживался консервативного курса и опирался на другую группу помощников - выходцев из провинциальных райкомов.

Как вспоминал Георгий Арбатов, шеф сразу обозначил рамки допустимого. "В этой комнате разговор начистоту, абсолютно открытый, никто своих мнений не скрывает. Другое дело - когда выходишь за дверь, тогда уже веди себя по правилам", - заявил он.

Во второй половине 1960-х годов либеральных советников Андропова одного за другим выдавили из аппарата ЦК КПСС. Бывший начальник не смог или не захотел заступаться за них, но и загубить не дал. Все были трудоустроены на хорошие места в академических институтах или редакциях, благополучно дожили до перестройки и на первых порах обеспечили интеллектуальным багажом Михаила Горбачева.

По их оценкам, время, и особенно работа в КГБ отрицательно сказались на характере и взглядах Андропова. В 1974 году, к его 60-летию, они сочинили шуточное стихотворение, в котором намекнули, что власть портит. Андропов ответил эпиграммой, смысл которой сводился к тому, что легко рассуждать об этом тем, кто во власти не был.

В декабре 1982 года Арбатов направил Андропову меморандум, в котором поделился озабоченностью интеллигенции в связи с "торжеством догматизма в общественных науках, особенно экономических". Новый генсек ответил: "Хочу, чтобы Вы поняли, что Ваши подобные записки помощи мне не оказывают".

У тех, кто считал и считает Андропова неосталинистом, тоже имеются не слабые аргументы.

Во время венгерского восстания в Москве сперва решили, что войска из Будапешта надо выводить и искать общий язык с новым премьером Имре Надем, который, хоть и не вполне "наш" человек, зато способен контролировать ситуацию. Одним из немногих, кто от начала до конца настаивал на жесткой линии, был посол Юрий Андропов.

По воспоминаниям людей, близко его знавших, венгерские события, во время которых офицеров местной госбезопасности вешали на фонарях, произвели на будущего шефа КГБ неизгладимое впечатление.

После XX съезда КПСС в верхах возобладало мнение, что морально-политическое единство советского общества уже достигнуто, и выступления диссидентов следует замалчивать, а не делать им рекламу. По настоянию Андропова борьба с инакомыслящими и судебные процессы над ними приобрели публичный характер. Неизвестно, действовал ли он по искреннему убеждению, или стремился таким образом повысить роль и значение возглавляемого им ведомства.

В 1972 году Андропов направил в политбюро секретный доклад, в котором потребовал борьбы не только со шпионами в общепринятом смысле слова, но и с так называемыми "агентами влияния". Именно тогда впервые прозвучал термин, позволявший подвести под обвинение в измене любого человека, контактирующего с иностранцами или придерживающегося либеральных взглядов.

При этом, по воспоминаниям генерала Чеслава Кищака, которого Войцех Ярузельский после военного переворота поставил во главе польской госбезопасности, Андропов полагал правильным действовать в духе времени и не увлекаться массовыми репрессиями.

При первой встрече с Кищаком он сослался в качестве примера на сплавщиков леса, за работой которых наблюдал в Карелии в дни своей юности.

"Когда возникал затор на реке из бревен, сплавщики находили ключевое бревно и ловко его вытаскивали. Все! Затор ликвидирован, сотни бревен плывут дальше. Вот так лучше и действовать", - сказал шеф КГБ.

По мнению наблюдателей, этой же тактики в борьбе с оппозицией сегодня придерживается Владимир Путин, начинавший службу в КГБ при Андропове.

Умелый аппаратчик

По имеющимся данным, Брежнев в 1968 году поставил Андропова во главе КГБ потому, что тот не принадлежал ни к какой группировке и считался слабой фигурой, сам Андропов принял назначение без восторга, и был, особенно на первых порах, грозен только для рядовых граждан.

В конце 1960-х годов секретарь ЦК Андрей Кириленко должен был провожать в аэропорту чехословацкого лидера Густава Гусака. Андропов тогда еще не был членом политбюро, а Кириленко был, следовательно, стоял намного выше в партийной иерархии.

Работники 9-го управления КГБ что-то напутали со временем, Кириленко решил, что опаздывает, позвонил из машины Андропову и отчитал его. С Андроповым случился сердечный приступ.

"Каким же испуганным и несчастным человеком был легендарный Андропов, если окрик члена политбюро - по пустяковому делу! – буквально свалил его с ног? И этот человек считается выдающимся реформатором с железной волей?" - комментирует биограф Андропова Леонид Млечин.

В начале 1970-х годов в Канаде случился крупный провал советской разведки, закончившийся высылкой в 24 часа большой группы сотрудников посольства. Вопрос рассматривался на заседании политбюро. Андропов зачитал подготовленный его ведомством проект решения, в котором были слова: "укрепить руководство посольства".

Посольство тогда возглавлял Александр Яковлев. Карьера будущего "архитектора перестройки" могла закончиться, но за него вступился всемогущий Михаил Суслов, последовательно отстаивавший примат партийного аппарата над "органами". Не поднимая глаз от бумаг, он тихо прошелестел: "Товарища Яковлева послом в Канаду назначал не КГБ". Андропов немедленно стушевался.

Лишь спустя годы, войдя в силу, он научился мягко, но уверенно заявлять коллегам: "Я, знаете, тоже не последний человек в государстве".

Действуя по всем правила бюрократической интриги и эксплуатируя параноидальные страхи других членов руководства, Андропов мало-помалу сделал КГБ одним из ключевых ведомств.

Даже при Сталине на район полагался один уполномоченный НКВД. При Андропове были созданы райотделы КГБ со штатом сотрудников, "курировавших" практически все предприятия и организации.

Личный состав получил высокие оклады и привилегии, которых не имели ни МВД, ни армия.

Прямую коррупцию и взяточничество среди подчиненных Андропов жестко пресекал, но, благодаря контролю над всеми сферами жизни и взаимной поддержке, офицеры КГБ, даже невысокого ранга, получили возможность решать любые личные вопросы, от поступления сына или дочери в вуз до установки на даче авиационного насоса для орошения.

Кадровой политикой ведали партийные органы, но сложился порядок, при котором ни одно сколько-нибудь важное назначение не могло состояться без заключения КГБ о кандидате.

Внешнеполитический "ястреб"

Не вступая в прямую полемику с Брежневым, Андропов скептически относился к "разрядке".

Судя по опубликованным протоколам заседаний политбюро, он неизменно выступал за полное прекращение еврейской эмиграции.

Наряду с министром обороны Дмитрием Устиновым, Андропов несет основную долю ответственности з афганскую войну.

Став генеральным секретарем, он выдвинул тезис, что Советский Союз должен обладать военным паритетом не только с Соединенными Штатами, но и с "любой возможной коалицией потенциальных противников", иными словами, со всем остальным миром, вместе взятым.

"Когда мы услышали от него эту формулу, то, скажу честно, потеряли дар речи", - вспоминал бывший начальник аналитического управления КГБ Николай Леонов.

На вопрос своего помощника Георгия Шахназарова, зачем строить авианосцы и заводить базы в странах третьего мира, Андропов ответил: "Основные события могут развернуться в океанах и в третьем мире. Туда перемещается поле битвы, там поднимаются силы, которые империализму не одолеть. И наш долг им помочь".

"Юрий Владимирович, ведь мы себе живот надорвем!" – взмолился Шахназаров.

"Ты прав, нам трудно, - ответил Андропов. - Но мы еще по-настоящему не раскрыли и сотой доли тех резервов, какие есть в социалистическом строе. Много у нас безобразий, беспорядка, пьянства, воровства. Вот за все это взяться, и, я тебя уверяю, силенок у нас хватит".

Шахназаров, по его словам, понял, что дальнейший разговор не имеет смысла.

Андропов лично не отдавал приказа об уничтожении южнокорейского авиалайнера и, по словам советского посла в Вашингтоне Анатолия Добрынина, в разговоре с ним посетовал на "тупоголовых генералов", но крайнюю и жестокую меру сделала возможной обстановка в стране, которую создал он сам.

Тайны кремлевского двора

В январе 1982 года КГБ арестовал людей, близких к дочери Брежнева Галине - директора "Союзгосцирка" Анатолия Колеватова и цыганского певца Бориса Буряце, которых обвинили, соответственно, во взяточничестве и скупке краденого.

Наблюдатели заметили, что "глушилки", находившиеся в ведении Лубянки, замолкали, когда западные "голоса" рассказывали об этом деле, и немедленно включались, как только ведущие переходили к новостям из Польши и Афганистана.

Западные аналитики предположили, что Андропов таким образом "копает" под Брежнева, а тот настолько ослаб политически и физически, что уже не в состоянии защитить даже свою семью.

Однако генерал КГБ Виктор Иваненко уверен, что для такого дела Андропов был "трусоват".

В апреле 1982 года одна французская газета опубликовала документ, якобы просочившийся из Москвы на Запад и представлявший из себя план действий некой группировки в советском руководстве на случай отстранения или смерти Брежнева.

"План" содержал действительно чудовищные вещи, вроде полной изоляции страны от внешнего мира, публичных казней коррупционеров и диссидентов и замены торговли распределением товаров и продуктов по месту работы. На месте фамилии будущего генсека стоял прочерк.

Говорили, будто Андропов сам принес Брежневу перевод статьи, а тот, прочитав, заявил: "Мне нельзя умирать, пока кто-то вынашивает подобные замыслы".

Состоялся ли подобный разговор, точно неизвестно. Большинство историков считают публикацию информационным "сливом", организованным противниками Андропова в советском руководстве. Во всяком случае, придя к власти, он не пытался осуществить ничего подобного.

В мае Андропова перевели с Лубянки на пост секретаря ЦК, освободившийся после смерти Суслова. Поскольку сесть в кресло генерального непосредственно с должности председателя КГБ было политически затруднительно, эксперты увидели в кадровой перестановке фактическое решение вопроса о преемнике, а без согласия Брежнева это было бы невозможно.

Правда, при этом генсек сделал председателем КГБ не Виктора Чебрикова, которому протежировал Андропов, а Виталия Федорчука, которому Андропов не доверял и которого сразу после прихода к власти переместил на пост министра внутренних дел.

На вершине

Когда около 9 утра 10 ноября Брежнева нашли мертвым в постели, охрана КГБ немедленно поставила в известность Андропова, и он оказался возле тела покойного первым из членов руководства.

Ходили слухи, будто избранию Андропова предшествовало жесткое противостояние в политбюро, голоса разделились пополам, и для того, чтобы получить большинство, подняли с одра болезни 83-летнего Арвида Пельше. Ходили слухи, будто решающую роль сыграла позиция армии, и в заседании, единственный раз в истории, участвовали маршалы.

Но это легенды. Расклад сил определился заранее, избрание прошло быстро и единогласно.

Народ, чьего мнения никто не спрашивал, замер в ожидании.

Накануне 30-летия прихода Андропова к власти журнал "Русский репортер" опубликовал большую статью, в которой говорится, будто Андропов чуть ли не с 1960-х годов планировал отказаться от советской идеологии и перевести страну на рыночные рельсы в условиях жесткой диктатуры.

Версия выглядит увлекательно, но особого доверия не вызывает.

Свое отношение к рынку Андропов высказал в 1978 году в записке на имя Брежнева, в которой возражал против изучения западного управленческого опыта и советовал выдвигать "профессиональных политических руководителей, а не "специалистов", которые всякий разговор начинают с чирканья цифири на бумаге".

"Чем такой руководитель отличается от американского менеджера? В наших условиях такие "деловые люди" - это деляги", - написал он.

Настоящие реформаторы оценивали потенциал Андропова более чем сдержанно.

"Андропов представлял себе реформы в виде санитарной чистки останавливающегося, задыхающегося паровоза", - писал в воспоминаниях Александр Яковлев.

"Я лично его знал и регулярно встречался в течение шести-семи лет. Хорошо знаю, что он не демократ и не реформатор", - утверждал бывший руководитель группы консультантов отдела пропаганды ЦК Вадим Печенев.

Приверженец противоположных взглядов, член ГКЧП Владимир Крючков, долгие годы бывший правой рукой Андропова, в данном случае согласен с либералами.

"Никакой цельной программы у Андропова не было", - заявил он незадолго до смерти в интервью газете "Красная звезда".

Общество откликнулось на избрание Андропова анекдотами, самые известные из которых гласили, что аграрная политика нового генсека - снимать, не дожидаясь осени, и сажать, не дожидаясь весны, и что на вопрос, пойдет ли за ним народ, он ответил: "Пойдет, а кто не захочет, пойдут за Брежневым". Но вводить диктатуру Андропов, судя по всему, тоже не намеревался.

Единственным реальным актом "завинчивания гаек", коснувшимся не верхушки, а всего населения, стали начавшиеся в декабре 1982 года рейды по магазинам, баням и ресторанам, в ходе которых милиция и народный контроль отлавливали людей, занимавшихся в рабочее время личными делами.

С другой стороны, при Брежневе разболтанность достигла фантасмагорических масштабов и все признавали, что с этим нужно что-то делать, а вводить рыночные отношения и допустить существование в стране безработицы Андропов был совершенно не готов.

В конце концов, и при Горбачеве первые два года реформы не выходили за рамки командно-административной системы: замена кадров, разговоры о дисциплине, борьба с пьянством, идея "ускорения" (то есть делать то же, что и раньше, только интенсивнее).

Судя по всему, Андропов действительно был интеллектуально выше большинства престарелых членов политбюро и думал не только о том, как умереть на посту, а после нас хоть потоп, но и о будущем страны. Однако его реформаторские идеи сводились к усилению контроля и воспитательной работы и борьбе с наиболее вопиющими проявлениями коррупции, чего для решения кардинальных проблем было недостаточно.

Сын Андропова Игорь, работавший в Институте США и Канады, рассказывал своему коллеге Николаю Яковлеву, как однажды пожаловался отцу на плохую работу маляров, вызванных им для ремонта квартиры.

"В чем проблема? - отреагировал Андропов-старший. - Нужно вызвать их на партийное собрание в домоуправление и хорошенько пропесочить!"

Выступление Андропова на последнем в его жизни пленуме ЦК КПСС 14 июня 1983 года показалось присутствующим шагом назад даже по сравнению с эпохой Брежнева.

"Я был потрясен высказанной Андроповым мыслью о том, что идеологическая работа приобретает сейчас приоритетную роль по отношению ко всем остальным. Хотя уже Брежнев говорил, что пропаганда лишь тогда может иметь успех, когда опирается на твердую почву социально-экономической политики", - вспоминал Вадим Печенев.

28 июля 1983 года глава Госплана Николай Байбаков на заседании политбюро обрисовал незавидную картину положения в экономике. Андропов в ответ предложил "говорить не только о проблемах, а о людях, которые стоят за ними" и принялся возмущаться тем, что министры и секретари обкомов предпочитают уходить в отпуск летом.

При этом, вопреки распространенному мнению, Андропов не был непримиримым борцом с привилегиями. Он лично вычеркнул соответствующий абзац из подготовленной для него программной статьи в журнале "Коммунист", пояснив спирайтерам: "Как иначе мы заставим их дорожить местом?".

"Угрюмо-робкая деятельность нового главы. Не того масштаба человек", - отметил в своем дневнике писатель Юрий Нагибин.

"Китайский путь"

Проходящий в эти дни съезд Компартии Китая дал новый толчок разговорам о преимуществах "китайского пути", на который, якобы, мог направить страну Андропов.

Исследователи указывают, что, независимо от состояния его здоровья и субъективных желаний, "советский Дэн Сяопин" столкнулся бы с гораздо более сложными и, вероятно, неразрешимыми проблемами.

Китай к моменту смерти Мао Цзэдуна, как, кстати, и СССР времен нэпа, был преимущественно крестьянской страной. Разрешить аренду земли и свободную торговлю продуктами - вот на первых порах и вся реформа. В Советском Союзе начала 1980-х годов добрая половина населения была занята в тяжелой и военной промышленности, по самой своей природе с трудом вписывающейся в рынок.

В Китае социализм просуществовал не 70, а всего 40 лет, не успела порваться связь времен, в народе сохранялись опыт и стремление к частному хозяйствованию на земле, мелкому предпринимательству и торговли.

Китай находился на грани физического голода. В СССР кризис носил системный латентный характер, необходимость перемен была не столь очевидна всем и каждому.

Наконец, Мао, подобно Сталину, запугал свою номенклатуру так, что та не то что действием, а выражением лица не смела возражать против курса новых руководителей.

По мнению многих историков, Михаил Горбачев поставил гласность впереди экономической реформы не от хорошей жизни, и не по недомыслию, а чтобы предварительно ослабить позиции консерваторов и разрушить общественные стереотипы.

Андропов и перестройка