Ведущий театральный критик Германии — о том, почему искусство не может оставаться в стороне от темы беженцев и миграции.
В понедельник после парижских терактов мусульманские школьники в Берлине отказались от минуты молчания. Вот оно, уже начинается! Что именно? Те же интеграционные проблемы для Германии, с которыми ранее столкнулись Англия, Франция, Бельгия, пишет Томас Ирмер, театральный критик, профессор, преподаватель Свободного университета Берлина, Оснабрюкского (Германия) и Колгейтского (США) университетов, в колонке, опубликованной в №49 журнала Корреспондент от 11 декабря 2015 года.
Уберечь (прежде всего — детей) от радикального влияния — такова сейчас одна из первоочередных задач образовательной и культурной политики в отношении беженцев, большую роль в которой может и должен играть театр.
Те, кто устроил трагедию в Париже, де-юре были французскими и бельгийскими гражданами. Но де-факто фанатичность уничтожила их статус гражданина: они отказались от своего гражданства ещё до терактов. Ведь они борются не за государство — с равными правами и свободной волей, — но за некое образование, в котором все и всё должно быть подчинено исламу.
Не обязательно разделять точку зрения президента Олланда относительно того, что Франция пребывает в состоянии войны, — те же слова говорил и Джордж Буш после 9/11. Но нельзя игнорировать тот факт, что долгая и полная насилия борьба против мультикультурных ценностей Европы уже началась. И она вынуждает нас защищаться, цена чему — ограничения и больший контроль. Хотя, в принципе, весь мир уже привык: сегодня зайти в аэропорт и сесть в самолёт — это совсем не та процедура, что 20 лет назад.
Сейчас театр в Германии находится в процессе реагирования на ситуацию, связанную с приёмом беженцев, которая в таком контексте и масштабе является для нас абсолютно новой. Первый шаг — утверждение местной культуры гостеприимства, то есть чёткое высказывание (в том числе и средствами искусства) принципиальной поддержки принятию беженцев из кризисных регионов.
В культурно-психологической основе этого лежит, конечно же, личный опыт побега (и изгнания) 12 млн людей в конце Второй мировой, когда огромное количество беженцев из опустошённых восточных регионов нужно было расселить в разрушенных городах. Этот опыт по сей день является формирующим, системообразующим для многих семей давно уже объединённой Германии. Но любопытно то, что комплексно его осмыслили лишь в последние годы — через книги, а также популярные фильмы. Как мне кажется, именно в этом кроется объяснение того, почему в Германии особенно велика готовность принимать беженцев из мест, где идёт война.
Такие театры, как берлинский театр им. Максима Горького, уже давно взялись за тему миграции. И совершенно естественно, что в дальнейшем к ней обратится много театров по всей стране. Более того, многие театральные деятели Сирии учились в ГДР, и теперь они могли бы помогать в адаптации своих земляков средствами театра.
Очень жаль, что у Украины есть своя собственная проблема беженцев, которая, насколько мне известно, уже активно осмысливается методами документалистики. Но этого мало: театр не должен оставаться в стороне от подобных общественных вызовов.
Говоря о культурном осмыслении сегодняшних трудностей Европы, я как критик и историк театра очень советую прочесть роман Мишеля Уэльбека Подчинение [антиутопия, действие которой разворачивается в 2022 году во Франции, превратившейся в мусульманскую страну]. Вполне возможно, противостояние с радикализированным исламом будет длиться в Европе на протяжении всего XXIвека.
Для стран восточной её части основную проблему будут составлять не столько миграция и беженцы, а то, как взаимодействовать в данном контексте со странами запада
Для стран восточной её части основную проблему будут составлять не столько миграция и беженцы, а то, как взаимодействовать в данном контексте со странами запада. Хотя вероятно и появление мигрантов из государств Центральной Азии, характеризующихся высокими темпами роста населения и реисламизацией. А это уже станет проблемой Украины и Польши — стран, для которых это будет чем-то принципиально новым, ведь у них отсутствуют традиционные колониальные связи для миграции, как у тех же Франции или Англии.
Теперь много рассуждают о вероятном изменении конфигурации ЕС и условий шенгенского соглашения. Безусловно, если в Европе придут к выводу, что шенгенская свобода создаёт предпосылки для терроризма, то ограничения с целью улучшения контроля над перемещениями путешественников не заставят себя ждать. Но я как дилетант (и гражданин) в первую очередь вижу за ними желание политиков не «ужать» Шенген, а защитить его внешние границы — что совсем не просто.
В немецком театре за последние десять лет наблюдается необычайная интернационализация. Речь о множестве работающих в стране зарубежных художественных руководителей, режиссёров и актёров, которые даже играют с акцентом
Говоря об этой угрозе для Европы, я вновь возвращаюсь к немецкому театру, где за последние десять лет наблюдается необычайная интернационализация. Речь не только о бурном развитии фестивального движения или международных постановках (иногда сразу на нескольких языках), но о множестве работающих в стране зарубежных художественных руководителей, режиссёров и актёров, которые даже играют с акцентом — и это никого особо не смущает.
Недавно я вместе со своими студентами разбирал этот феномен на семинаре в Оснабрюкском университете, и мы пришли к неожиданному выводу. Оказывается, театр уже прошёл куда дальше по пути европейской мечты, чем это сегодня возможно, например, в политике или в сознании многих людей. И эту роль театра — как первого в мечте — нужно не просто сохранить, но ежедневно поддерживать.
***
Этот материал опубликован в №49 журнала Корреспондент от 11 декабря 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.