Полтава на протяжении более чем 100 лет строилась во многом благодаря Северной войне XVIII века.
Обычно боевые действия разрушают города. Но Полтава на протяжении более чем 100 лет строилась во многом благодаря Северной войне XVIII века и страсти имперского режима к празднованию её юбилеев, пишет Дмитрий Слинько в №45 журнала Корреспондент от 14 ноября 2014 года.
В 1787 году французский историк и дипломат граф Луи Филипп де Сегюр, служивший послом Франции в России, сопровождал Екатерину II в её грандиозной поездке по стране в связи с завоеванием Крыма.
Одна из записей в путевом дневнике графа гласит: «Небольшой городок, худо укреплённый и малонаселённый, не представляет вниманию ни одного замечательного здания или памятника».
Спустя четверть века этот же город современники называли Петербургом в миниатюре. «Виновницей» метаморфозы стала Северная война: в историческом центре Полтавы большинство памятников, зданий и даже улиц появлялись именно благодаря ей. Продлившись несколько часов, Полтавская битва в течение целого века создавала и развивала город.
К 1709 году Полтава была городком с населением 4 тыс. человек. Для сравнения: число погибших в Полтавской битве шведских солдат достигает 10 тыс. К тому же город периодически сжигали и разграбляли татары — последний перед великим сражением крупный набег был совершён в 1695-м.
Дата Полтавской битвы, 27 июня, стала аналогом 9 мая для Советского Союза. По мнению многих историков, Россия состоялась как империя именно в результате этого боя
Дата Полтавской битвы, 27 июня, стала аналогом 9 мая для Советского Союза. По мнению многих историков, Россия состоялась как империя именно в результате этого боя. Но если советская власть любила увековечивать память о ключевых сражениях на местах самих битв, то русские цари первые десятилетия после великой победы вспоминали о Полтаве исключительно в столице.
В честь битвы Пётр I повелел построить на верфи Адмиралтейства в Санкт-Петербурге боевой корабль Полтава. В городе на Неве заложили и Сампсониевский собор (27 июня по православному календарю — День святого Сампсония).
Наиболее известный памятник Полтавской битве создали к её 25-летнему юбилею, опять-таки в окрестностях Петербурга. Фонтан в Петергофе поставили при царице Анне Иоанновне. Аллегория вышла красноречивой: Самсон разрывает пасть золотому льву — именно этот зверь изображён на королевском гербе Швеции.
Сама Полтава оставалась уездным городком, входившим в Новороссийскую губернию, а позднее — Екатеринославское наместничество. Столицами обеих административных единиц был соседний Кременчуг. Не помог городу даже визит Екатерины II: фаворит императрицы граф Потёмкин устроил лишь историческую реконструкцию легендарного сражения — правда, весьма грандиозную.
«Полтавское сражение явилось в живой, движущейся, одушевлённой картине, близкой к действительности. Русская армия разделилась на две половины, из коих одна заняла русские окопы, другая шведские редуты. Перед взорами царицы произведены были все те манёвры, какие могли изобразить нам подобие этой решительной битвы», — описывал увиденное граф де Сегюр.
Царице зрелище понравилось.
«Она осыпала его [Потёмкина] подарками и щедро раздавала чины и ордена генералам и офицерам», — рассказывает француз. Самой Полтавы щедрость не коснулась — императрица отбыла в Харьков.
Петербург по-малому
Возвращать Полтаву из забвения стали в начале XIX века. Приближался 100-летний юбилей битвы, а окрепшая за столетие империя не могла пропустить такой повод.
Первое знаковое событие произошло в 1802 году: Малороссийскую губернию со столицей в Чернигове разделили на две — Черниговскую и Полтавскую. Последняя должна была стать Лубенской — именно Лубны были культурным и экономическим центром региона. К примеру, в начале XIX века в Полтаве работала одна-единственная небольшая частная аптека врача Тишевского, тогда как лубенские аптекари снабжали медикаментами весь юг России. Но тут сыграла на руку Полтавская битва.
«Первоначально существовало предположение сделать губернским городом не Полтаву, а Лубны как центральный пункт, но историческое прошлое Полтавы дало перевес последней, и Полтава сделалась с 9 марта 1802 года губернским городом», — пишет историк Иван Павловский в своём очерке Полтава, изданном в 1910-м.
Чиновник решил сполна воспользоваться юбилеем для развития города. Учитывая важность события, из Полтавы он задумал сделать ни много ни мало маленький Петербург
Губернатором Полтавщины назначили действительного тайного советника, князя Алексея Куракина — фаворита императоров Павла I и Александра I. Чиновник решил сполна воспользоваться юбилеем для развития города. Учитывая важность события, из Полтавы он задумал сделать ни много ни мало маленький Петербург. Задача была более чем амбициозной.
«Полтава в момент открытия губернии была небольшим городком, похожим больше на деревню, чем на город. При въезде в город было немало ветряных мельниц, что уже служило признаком скорее деревни, чем города», — пишет Павловский.
Будущий центр губернской столицы Куракин предложил обустроить на месте, где Пётр I встретился с защитниками Полтавской крепости под руководством полковника Келина. Площадь назвали Александровской в честь тогдашнего императора Александра I.
В 1806 году разработали Генеральное положение казенных строений на поле Александровской площади. Архитектором административных зданий на ней стал Андреян Захаров, известный своим проектом Адмиралтейства в Санкт-Петербурге.
В зодчестве той эпохи господствовал «александровский классицизм» — будущий победитель Наполеона вдохновлялся греческой и римской архитектурой, чувствуя в них величие. Поэтому получившиеся здания — дом губернатора, присутственные места, дворянское собрание, малороссийский почтамт — стали наглядной иллюстрацией этого стиля, а заодно впитали «питерский дух».
Согласно плану от большой круглой площади расходилось восемь улиц, а посередине круга решили установить памятник Полтавской битве
Согласно плану от большой круглой площади расходилось восемь улиц, а посередине круга решили установить памятник Полтавской битве. Проект утвердили тоже в духе классицизма, взяв за основу триумфальные колонны древних римлян.
К 100-летию не успели: чугунную колонну с золочёным орлом открыли с опозданием на два года — 27 июня 1811-го. Зато автором проекта стал Тома де Томон — французский архитектор, автор знаменитой композиции стрелки Васильевского острова в Санкт-Петербурге со зданием биржи и ростральными колоннами. Большая деревня стала маленьким Петербургом.
Юбилейный марафон
Александр I пожаловал в Полтаву в 1817 году. Для императора, на тот момент уже снискавшего лавры победителя наполеоновских войск, устроили историческую реконструкцию битвы — как в своё время для Екатерины. Об этом в своих мемуарах написал военный историк Александр Михайловский-Данилевский.
«Сентября 16 поутру мы отправились на поле бессмертного полтавского сражения, на котором был выстроен третий пехотный корпус с движениями войск Петра Великого и Карла XII. Нам благоприятствовала прекраснейшая погода, и государь был чрезвычайно весел, любезен; да и можно ли было не радоваться, находившись посреди войск, незадолго торжествовавших над всей Европой и в тот же день являвшихся перед ним на полях, на которых за сто лет спасена империя и положено настоящее основание её величию», — отмечает историк.
Не порадовало государя только решение срыть земляные валы бывшей Полтавской крепости. «Облагородить» центр города к визиту высокого гостя решил малороссийский губернатор, князь Николай Репнин.
Интересно, что в том же году Репнин выступил и как хранитель старины. К визиту князя местные полицейские разрушили дом, в котором отдыхал Пётр I в день великой битвы. Хата была деревянной и ветхой и, по мнению местных властей, портила вид города. Чтобы сохранить хотя бы дух мемориального места, Репнин повелел поставить здесь обелиск.
Деревянная Спасская церковь, где Пётр I молился перед боем, тоже изрядно обветшала, но её удалось спасти благодаря цесаревичу Александру II. В 1837 году будущий царь-освободитель пожертвовал 2.000 руб. на сохранение памятника, ещё более 20 тыс. руб. собрали по всей России. Решение было оригинальным: над деревянным сводом воздвигли каменный «футляр» — проект разработал главный архитектор Харькова Андрей Тон.
На средства, оставшиеся после постройки футляра, перестроили обелиск — тот самый, что повелел поставить Репнин. В очередную памятную дату, 27 июня 1849 года, на месте отдыха Петра I поставили новый памятник. Он получился более торжественным: прямоугольная пирамида на пьедестале из гранитных ступеней, а наверху — щит, меч, шлем и лавры полководца. Как водится, происхождение было петербургским: одна только доставка монумента обошлась в 1.825 руб.
А 27 июня 1852-го наконец вспомнили о месте самой битвы: тут заложили церковь Святого Сампсония. Её торжественно освятили в 1856-м — таким образом спустя 147 лет сбылось пожелание Петра I основать тут монастырь. Строительство началось лишь после личного вмешательства царя Николая I, а архитектором выступил Иосиф Шарлемань, автор проектаздания министерства внутренних дел в Петербурге.
Но одной только архитектурой не определяется благополучие города — Полтаве требовалось экономическое развитие. Для этого местные власти ходатайствовали о переносе в столицу губернии Ильинской ярмарки
Но одной только архитектурой не определяется благополучие города — Полтаве требовалось экономическое развитие. Для этого местные власти ходатайствовали о переносе в столицу губернии Ильинской ярмарки, которая до этого квартировала в Ромнах. Эта торговая площадка имела огромные обороты и по значимости стояла в одном ряду со знаменитой Нижегородской ярмаркой.
Ожесточённый спор между общинами двух городов длился не один год. Полтавчане победили в 1852-м, не в последнюю очередь благодаря всё той же Северной войне.
В отчёте о состоянии Полтавской губернии за 1841 год кроме массы других аргументов губернатор Александр Аверкиев приводил и такой: перенос ярмарки «представил бы источники к изысканию доходов для улучшения и украшения города и вообще дал бы новые силы знаменитому городу для России, но, к сожалению, до сих пор бедному во многих отношениях».
Вместе с ярмаркой в Полтаве появились евреи и иностранные гости, что было важно для развития города.
Публицист и славянофил Иван Аксаков писал о них так: «Где евреи, там и деньги, говорят русские торговцы. Они, усиливая розничную торговлю на ярмарке, усиливают обращение наличной монеты. В Полтаве, на Ильинской ярмарке благодаря евреям появляются кроме сукон западного края иностранные шелковые и камзольные материи, голландское полотно и венский галантерейный товар».
Кроме того, для покупки главного ярмарочного товара, шпанской шерсти, на Ильинскую ярмарку приезжали австрийские и прусские торговцы.Примечательно, что на момент открытия губернии за полвека до этого в восьмитысячной Полтаве, как пишет Павловский, «еврей был только один, а иностранцев совсем не было».
Победоносное поражение
200-летие Полтавской битвы праздновали с размахом. За год до юбилея создали «междуведомственную комиссию» во главе с генералом Александром Бильдерлингом. А в феврале 1909-го Николай II издал отдельный указ о грядущих торжествах, которые должны были носить общероссийский характер.
На празднование выделили колоссальную сумму — 240 тыс. руб. Город получил новые постройки. На месте Подольского бастиона крепости установили Белую беседку, на поле битвы рядом с братской могилой воинов открыли музей. Появился и новый памятник защитникам крепости — каменная стела с бронзовым львом.
Император по достоинству оценил и город, и торжества. Не понравился высокому гостю лишь дом земской управы. Роскошное здание, богато украшенное национальными орнаментами, было выполнено в стиле украинского модерна
Император по достоинству оценил и город, и торжества. Не понравился высокому гостю лишь дом земской управы, построенный за год до юбилея. Роскошное здание, богато украшенное национальными орнаментами, было выполнено в стиле украинского модерна.
Но государь раскритиковал не архитектуру, а идеологию: «Стиль дома исполнен как бы для малороссов и их истории, что крайне недопустимо и вредно для государства».
Что вредно, а что полезно для государства, никак не могли определиться накануне празднования 300-летнего юбилея битвы в 2009-м. От установки памятников Ивану Мазепе и Карлу XII местные власти на всякий случай отказались. Ограничились политкорректной ротондой, на трёх колоннах которой написана фраза Время лечит раны на русском, украинском и шведском языках.
Историческим монументам и храмам, обильно украшенным имперской символикой, пока удаётся переживать нынешнее противостояние с Россией. Двуглавый орёл на памятнике на месте отдыха Петра I отделался попыткой перекраски в жёлто-голубые цвета, а на монументе славы к золотой птице приставили украинский флаг.
Современная Полтава аккуратно дополняет военное прошлое юмором. Монументальную пропаганду разбавляют памятниками свинье или галушке.
Интересно, что история Полтавы могла повториться в начале XXI века, когда президент Виктор Ющенко задумал возродить Батурин. Гетманскую столицу уничтожили войска князя Меньшикова за год до Полтавской битвы — за «предательство» Мазепой Петра I в той самой Северной войне. Тогда это был большой город с 20-тысячным населением.
Но в распоряжении у гаранта не было 100 лет: успели построить реплику деревянной крепости и восстановить дворец гетмана Разумовского. В остальном Батурин остался тихим посёлком с 3 тыс. жителями, не дотянувшим даже до статуса райцентра.
Зато, по мнению некоторых историков, Северная война создала не только город, но и целое государство — Швецию в её нынешнем виде.
«Одна из дорог, приведших к сегодняшнему богатству и преуспеванию Швеции, брала начало именно там, на равнине под Полтавой», — пишет известный шведский историк Петер Энглунд в своей книге Полтава.
Поражение в Северной войне заставило шведов отказаться от раздувания военных бюджетов, собирания земель, великодержавных амбиций и прочих «прелестей», присущих империям
По мнению учёного, поражение в Северной войне заставило шведов отказаться от раздувания военных бюджетов, собирания земель, великодержавных амбиций и прочих «прелестей», присущих империям. Вместо этого скандинавы переключили усилия на решение внутренних задач, от чего проиграли на глобальной арене, но выиграли как комфортная страна для жизни.
«Победы зачастую склоняют к самоуспокоенности и консерватизму, тогда как неудачи подталкивают к пересмотру взглядов и развитию», — заключает историк.
***
Этот материал опубликован в №45 журнала Корреспондент от 14 ноября 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.