Украине не хватает локальных культов.
Объединят нацию не однотипные памятники новым вождям, а уникальные для каждого села или города герои и памятники, пишет Дмитрий Слинько, заместитель главного редактора журнала Корреспондент, в колонке, опубликованной в №17-18 издания от 1 мая 2015 года.
Центр села на Житомирщине украшала странная композиция. На лужайке стоял обшарпанный бетонный постамент, из которого торчали две ржавые арматурины. Картина привычная: типовой Ильич не пережил волну ленинопада. Бетонному соседу вождя повезло больше — серп и молот перекрасили… в жёлто-голубые цвета.
Сфотографировав монумент для соцсетей (вкусная тема для очередного «срача»), мы с другом продолжили нашу поездку на велосипедах. Попутно вели популярную нынче дискуссию о пользе или вреде декоммунизации. Лично мне нравятся креативные решения вроде Парке советского периода в Одесской области, где собраны демонтированные памятники.
Правда, остался нерешённым главный вопрос: чем же заменить сметённые символы тоталитаризма? Ржавая арматура хороша для киевского арт-пространства — в селе развалин и без неё хватает. Перекраска в жёлто-голубые тона — во-первых, тренд прошлого года, во-вторых, попахивает надругательством над государственными символами. Не оставить ничего тоже не вариант: свято место пусто не бывает, и этим могут воспользоваться враги для установки своей пропаганды.
Ответ пришёл, когда мы переехали на другой берег реки Раставицы. Той самой, отрывок о которой в рамках школьного курса «укр. літ.» заучивали на память: «Широкою долиною між двома рядками розложистих гір тихотечепо Васильківщині невеличкарічка Раставиця…».
Здесь стояла полуразрушенная мельница. Надпись с вензелями гласила о 1863 годе постройки, а отметка у реки указывала на уровень воды 1861-го. Даты для украинской промышленной архитектуры уникальные — даже экземпляры начала XX века у нас выживают редко. Внутри — деревянные перекрытия, ржавые гвозди с квадратным сечением, короб для муки, мельничное колесо. С потолка картинно свисает мешковина.
В современной Украине такое можно увидеть разве что в постановочных клипах на песни кассовых исполнителей. Вот что может стать тем самым «центральным элементом» села! Тем более что у соседей такого нет.
В детстве я, как и все школьники, с увлечением листал атлас мира, «путешествуя» за океаны. Скупые справочные сводки включали раздел Религия. Для некоторых экзотических стран наряду с исламом, буддизмом или католицизмом был ещё и загадочный пункт Локальные культы. Процент верующих обычно был невелик, что не мешало детской бурной фантазии представлять африканских колдунов с тамтамами, оживляющих страшных зомби.
В реальности с локальными культами я познакомился не в Африке, а совсем на другом конце мира — в суровой Скандинавии. «У нас в стране всего 4 млн жителей, но что ни угол — то национальный костюм и местный диалект», — так метко описала мне Норвегию местная жительница, переехавшая сюда из Архангельской области России.
Позже в одном умном журнале я нашёл подтверждение этой теории. В Скандинавии действительно с детства прививают любовь ко всему местному — даже сказочные тролли в городке N часто бывают собственные, отличающиеся от аналогичных чудищ соседнего городка M.
В нашей огромной стране с местной идентичностью не сложилось. Исторические регионы в 1930-е разделили между безликими областями. А увековеченных локальных героев можно пересчитать на пальцах
В нашей огромной стране с местной идентичностью не сложилось. Исторические регионы в 1930-е разделили между безликими областями. Носителей диалектных словечек вроде «туйко» или «грати нав хвутбола» высмеивали как недалёких «валенков». А увековеченных локальных героев можно пересчитать на пальцах.
Есть ул. Лейтенанта Якунина в селе Ходосовка под Киевом. Как бы ни называли войну — Великой отечественной или Второй мировой, — 19-летнего юношу, погибшего при обороне ДОТа № 131, здесь будут помнить. Ведь вот он — этот взорванный бункер с бронеколпаком.
В селе Веприк под Фастовом жил композитор Кирилл Стеценко, автор Вечірньої пісні, знакомой поколению украинцев «35+» по заставке к передаче На добраніч, діти. И хотя ул. Стеценко есть даже в Киеве, в Веприке его точно не забудут — вот ведь она, деревянная церковь, где композитор служил священником.
Если предметом локального культа станет та самая мельница 1863 года, вряд ли какая-нибудь власть принудительно разрушит её. Культ хлеба — понятный и компромиссный, в отличие от культа Ильича
Если предметом локального культа станет та самая мельница 1863 года, вряд ли какая-нибудь власть принудительно разрушит её. Культ хлеба — понятный и компромиссный, в отличие от культа Ильича.
Возникает вопрос: о каком объединении страны идёт речь, если каждый будет поклоняться своим богам, а не общей «национальной идее»? Действительно, власть чаще всего не поощряет подобные вольности — как и представители популярных религий прохладно относятся к язычникам.
Но мир меняется. В XXI веке власть, позволяющая жителям города N чтить своих героев, никогда не проиграет власти, навязывающей однотипных бетонных вождей — в какие бы цвета они ни были покрашены. Это ведь так прекрасно, когда в городке есть местный тролль. Свой, родной, знакомый по бабушкиным сказкам. У соседей такого нет.
***
Этот материал опубликован в №17-18 журнала Корреспондент от 1 мая 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.