Российская газета в сегодняшнем номере публикует интервью с мэром Москвы Юрием Лужковым, главной темой которого стал Крым и Севастополь.
В ближайшее воскресенье в Севастополь вылетит делегация московского правительства, чтобы поздравить черноморцев с Днем Военно-морского флота. Так происходит в течение всех последних полутора десятков лет. Но на этот раз делегацию возглавит не Юрий Лужков, а его первый зам, глава столичного стройкомплекса Владимир Ресин.
Дело в том, что украинские власти в мае объявили Лужкова персоной нон грата, и теперь въезд на Украину ему воспрещен. Но поздравить военных моряков всех пяти российских флотов, над которыми шефствует Москва, с их профессиональным праздником дома Юрию Лужкову никто помешать не мог, и потому он сделал это, устроив по данному случаю торжественный прием в мэрии на Новом Арбате, 36. И в ходе его он вновь говорил о необходимости возвращения России Крыма и Севастополя, за что, собственно, Лужков и стал невыездным. Почему так волнует московского мэра эта проблема? Об этом он рассказал в эксклюзивном интервью корреспонденту "РГ".
Российская газета: Юрий Михайлович! Обидно, что не попали в эти дни в Севастополь?
Юрий Лужков: Еще как! Шефство столицы над Черноморским флотом зародилось еще в начале девяностых годов. Мы пытались отстоять его целостность, но не оставили моряков одних и в самые сложные времена, наступившие после раздела. Денег на флот выделялось мало, и их не хватало даже на пропитание матросов и офицеров. Чем могла, Москва помогала им. Выделяя средства на продовольствие, на организацию выхода в море, чтобы не дисквалифицировались, сидя на берегу, на строительство жилья для семей офицеров и школы для их детей... Ракетный крейсер "Москва" - и тот был спасен от списания в утиль благодаря лишь своевременной помощи российской столицы.
Теперь у Черноморского флота совсем другое государственное финансирование, но Москва все равно продолжает его поддерживать. Из 160 миллионов рублей, выделяемых бюджетом города в год в порядке шефства над пятью российскими флотами, около 45 процентов средств идет именно черноморцам.
| Ну не получилось дружбы, так давайте разойдемся и цивилизованно поделим нажитое, как это делают нормальные супруги при разводе. Естественно, без кровопролития. |
Вот и в день 225-летия Черноморского флота, отмечавшегося в минувшем мае, москвичи отправились в Севастополь, чтобы принять участие в праздновании этой даты. Но сразу же после прилета в аэропорт Симферополя Служба безопасности Украины вручила мне письменное предупреждение, что я могу стать персоной нон грата, если и дальше буду настаивать на возвращении России Севастополя и Крыма. Они думали, что тем самым заставят меня молчать. Но разве я могу молчать?
РГ: Там, в Севастополе, вы сделали довольно неожиданное заявление на этот счет - предложили России не продлевать договор о дружбе с Украиной. Мне кажется, к такой постановке вопроса оказались не готовы даже многие россияне, у которых в крови живет ощущение своего братства с украинским народом.
Лужков: Что наши народы - братья - кто против этого спорит? Но в данном случае речь идет о государственной политике и политиках, а тут уж на Украине никаким братством не пахнет. И не только сейчас, а еще с тех пор, когда еще только заключался этот договор о дружбе. Уже тогда было видно, что там делают с русским языком, русскими школами, русскими театрами, со всей русской культурой, как рвутся в НАТО. Это был 1998 год. Поэтому я в числе еще 23 членов Совета Федерации - вместе с Игорем Ивановым, Евгением Примаковым и другими - проголосовал против подписания этого договора.
Самым же неправильным и опасным в нем было то, что границы, которые сложились к моменту распада Советского Союза, фиксировались как межгосударственные. И это при том, что Украина, когда вышла из гражданской войны, имела территорию в несколько раз меньшую, чем имеет сейчас. За годы СССР к ней отошел весь так называемый левый берег. Но для силового давления на Госдуму и на Совет Федерации по поручению Бориса Ельцина был направлен весь административный ресурс. В результате договор "продавили". Надо исправить эту ошибку. Ну не получилось дружбы, так давайте разойдемся и цивилизованно поделим нажитое, как это делают нормальные супруги при разводе. Естественно, без кровопролития.
РГ: А почему именно сейчас, по вашему мнению, для этого "развода" наступил момент?
Лужков: В нынешнем году истекает срок действия договора. Продлевать его нет смысла. Надо просто предложить Украине сесть за стол переговоров и начать решать вопрос по Крыму и Севастополю, как самый неурегулированный в наших отношениях. Ведь даже по Конституции 1936 года (неважно, какой она была - сталинской или не сталинской) прописывались демократические принципы передачи территории от одной союзной республики к другой. А Хрущев, сам выходец с Украины и питавший к ней любовь, о чем можно судить хотя бы по украинским рубашкам, которые он часто носил (носил ли он еще и украинские шаровары, телевидение тех времен не показывало), решение о передаче Крыма принял единолично. Несмотря на то, что его решение было незаконным по смыслу и не было законно оформленным по существовавшим тогда правилам! Впрочем, я думаю, что, если бы в то время провести даже референдум, вряд ли бы он имел успех.
Так почему же это наследие прошлого Россия должна нести с собой в будущее? Вы посмотрите, как японцы цепляются за острова! И это при том, что, в отличие от ситуации с передачей Крыма, по их поводу между Хрущевым и Хатоямой было заключено соглашение, ратифицированное парламентом Японии и Верховным Советом Советского Союза. Именно по этому документу произошла передача СССР Шикотана и Хабомаи, а самые крупные острова - Кунашир и Итуруп как были, так и остались территорией Советского Союза. Так что территориальный вопрос с японцами после подписания этого документа был исключен. А в случае Крыма и Севастополя он как стоял, так и стоит. Когда-то же надо его решать!
РГ: А надо ли?
| И если отступиться от Крыма сейчас, то потомки этого не простят, и в памяти народной это решение никогда не будет восприниматься законным и справедливым. |
Лужков: Вот-вот. Я не первый раз выступаю за прошедшие годы по этому вопросу, и главный аргумент людей даже у нас, в России, у которых это вызывает раздражение, сводится к тому, что да бог с ней, с этой территорией. Россия - большая страна, и земли у нее вполне достаточно. На что я всегда отвечаю: да, территорий у нас немало, но Крым - это Крым. Боролась за него еще Екатерина Великая. Сколько в этой борьбе полегло наших солдатушек, сколько выдающихся российских военачальников воевали за него! И в конце концов Турция передала Крым именно России, а никому другому. И если отступиться от него сейчас, то потомки этого не простят, и в памяти народной это решение никогда не будет восприниматься законным и справедливым. То же самое могу сказать и по поводу Севастополя. Договор о том, что наш флот будет оставаться в этом городе до 2017 года, принимался Борисом Ельциным в каком-то пьяном угаре. Тем, кто готовил его, видимо, казалось, что до этого рубежа еще очень далеко. Но 2017-й оказался весьма близким. И вот давайте посмотрим, что получилось. Россия неожиданно для себя вдруг оказалась северной страной. А Севастополь, по сути, передан даже не Украине, а НАТО.
РГ: И чем же это грозит России?
Лужков: Представьте себе: на Черном море фактически появляется американский флот. Это в корне меняет ситуацию не только в водном бассейне, но и тенденции на Северном Кавказе. Куда флоту двигать? В Новороссийск? Но этот порт не приспособлен для его размещения! Получается, что по своему геополитическому положению Россия сейчас возвращается в те еще допетровские времена, когда ей приходилось пробиваться в Азовское и Черное моря. Она не может выйти в Черное море даже из Азовского, которое тоже является уже не чисто российским морем, а международным, российско-украинским, потому что Украина захватила Крым и мыс Тузла и пропускает туда суда по своему усмотрению, ибо этот пролив является ее территорией.
РГ: В общем, словно последние столетия прожиты напрасно...
Лужков: Не напрасно. Здесь больше подходит слово позорно!
РГ: А как МИД России относится к вашим предложениям?
Лужков: В прежние годы мои заявления явно раздражали его руководство. А сейчас моя позиция в этих вопросах пользуется поддержкой. Руководство МИДа оказалось перед дилеммой: с одной стороны, ему не хочется обострять и так непростые отношения между двумя государствами, с другой - хочется справедливости. Вот и нужно выбирать между этими двумя хочется. Среднего здесь не дано.