В Сринагаре на самом севере Индии оживают персонажи и события книжек, прочитанных в советском детстве.
В 1989 году к моему вступлению в пионеры дядя подарил мне книгу поляка Альфреда Шклярского Томек ищет снежного человека. Это была одна из популярных в то время подростковых книг о Томеке, юном зверолове и путешественнике. Оглядываясь назад, я понимаю, что продажа подобных книг советским детям выглядела каким‑то изощренным садизмом. С педантизмом Жюля Верна в них описывались дальние страны и берега, города и народы, горы и пустыни, доступные жителям одной шестой части суши не более, чем обратная сторона Луны.
В поисках снежного человека Томек посетил Дели и Алвар, Тибет и Лхасу. А еще Сринагар, столицу индийского штата Кашмир, которую называют азиатской Венецией. Плавающие дома и сады на озере Дал, окруженном Гималаями, грозная тюрьма Хари‑Парбат, ножи кхукри — все это звучало неведомыми заклинаниями для пацана, и на море‑то впервые попавшего в восемь лет.
Сринагар в переводе с одного из пакистанских языков (а это граница Пакистана и Индии) означает “богатый город”. Возможно, 2.000 лет назад так и было, но ныне этот миллионник на первый взгляд ничем не отличается от других городов Юго‑Восточной Азии: грязь, отсутствие дорог, рикши, вопящие торговцы. Ничем, кроме одного, так поразившего и Томека, и меня, — это действительно Венеция.
На большом озере в центре Сринагара, как и сотни лет назад, в хаусботах (домах‑кораблях) живут, торгуют, курят гашиш, смеются, плачут, рождаются и умирают тысячи кашмирцев. Множество домов‑кораблей превращены в гостиницы‑кафе по типу колыб Закарпатья. Но есть и жилье, и даже мини‑фабрики — например резной мебели или знаменитых кашмирских ковров. Хаусбот это не банальная переделанная для жилья баржа, а произведение искусства. Зачастую даже стулья в них не очень удобные — затейливой резьбой покрыт каждый квадратный сантиметр, включая спинку и сиденье.
В воскресенье на озере собирается большой продуктовый рынок. Продавцы и покупатели съезжаются сюда на лодках‑шикхарах, и вправду похожих на венецианские гондолы. Они же используются вместо такси, маршруток и прогулочных катеров — трехчасовая прогулка чуть ли не по всему озеру обошлась нам в $ 5 с четверых. Гондольер, называя цену, очень стеснялся, ведь зимой мы были единственными его клиентами.
Обычно в Сринагар едут летом, когда цветут плавучие сады. Сад представляет собой связанный из тростника плот, нагруженный глиной и землей так, что он полностью сидит в воде. Есть тут и плавучие огороды, где выращивают огурцы и лук, дыни и зелень. Но туристам, конечно же, больше всего нравятся цветы. Летом озеро Дал — это буйство красок, тысячи огромных корзин с зеленью на зеркальной глади, яркие лодки и суровые Гималаи вокруг — что еще нужно путешественнику? Традиция отдыха в Сринагаре появилась еще при Британской империи: измученные индийской жарой чиновники проводили на горном озере летние отпуска.
В наследство от империи осталось и поле для гольфа в селении Гульмарг, что в 50 км от города, — говорят, самое высокогорное в мире. А вот дополнить это поле канатными дорогами и превратить его в Мекку фрирайда (внетрассового катания на лыжах или сноуборде) догадались сами индийцы. Подъемник возносит любителей экстрима на высоту 4.100 м над уровнем моря, а перепад спуска может составлять 2 км! В Гульмарге можно встретить и австралийцев, и поляков, и американцев: все они здесь ради удивительного гималайского снега — “пуха” глубиной пару метров. Ну и, естественно, антуража — ведь с канатки видна не Говерла или Эльбрус, а Нанга‑Парбат — один из 14 восьмитысячников мира.
Когда в облаке сверкающего снега пулей мчишь по лесу, из‑под доски выскакивают не ошалевшие белки, а… обезьяны. Да‑да, горные обезьяны — живущие в снегу макаки повышенной лохматости, скорее похожие на ловких собак чау‑чау или кавказских овчарок. Собственно, ради этого катания мы и приехали сюда, а в Сринагар спустились с гор отдохнуть перед полетом назад, в Дели, устав от непогоды, бурана и шквального ветра.
Из Гульмарка в Сринагар удобно добраться джипом‑такси. Джип, конечно же, национального индийского производителя, а значит, лишенный печки — зачем она в жаркой Индии? Но местные и тут не спасовали. Они ставят под ноги, к педалям, горшочки с углем — переносные грелки. Такие же грелки выдают пассажирам. Пешеходы носят горшочки на шее, под накидкой‑халатом из кашемира (кстати, еще одно нарицательное, произошедшее от названия штата). Из‑за этой ноши зимой кашмирцы напоминают барышень на сносях.
Уже в хаусботе, в Сринагаре, вспоминая детскую книжку о Томеке, я вспомнил и этот горшочек: именно в нем мультяшный киплинговский Маугли носил Красный цветок! Очередной привет от несбыточных мечтаний советского детства. Того и гляди из озера поднимется Наутилус капитана Немо, в лесу раздастся вой Серого Брата и кружащий над озером Дал коршун Чиль просвистит: “Мы с тобой одной крови — ты и я!”.
Иван Пономаренко — архитектор, альпинист и фрирайдер
***
Этот материал опубликован в №16 журнала Корреспондент от 25 апреля 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.