В прифронтовых городах и сёлах нет никакой власти, а их жителям всё равно, в какой стране жить, – лишь бы не было войны.
Но пока всё наоборот: война – это единственное, что здесь есть, пишет Яна Седова в №25 журнала Корреспондент от 26 июня 2015 года.
Вдоль дорог в зоне АТО у самой окраины поля цветут маки. Когда едешь мимо на большой скорости, этот размытый пейзаж напоминает знаменитые Маки Клода Моне, небрежно разбросанные среди зелени травы. Но в некоторых местах, если подъехать ближе и присмотреться, можно увидеть, что это вовсе не цветы. Это маленькие красные флажки, на которых белым написана буква М – предупреждение о минных полях. Чем ближе к линии разграничения, тем больше таких «маков» разбросано вдоль дорог.
По одному из этих полей мы вместе с киевской группой Волонтёрская сотня едем в посёлок Мирное Донецкой области. Рядом с изрытой ямами асфальтовой дорогой местные жители давно укатали альтернативную трассу в посёлок. Местами грунт слишком мягкий, и после прошедшего тут ночью дождя наш микроавтобус и внедорожник Patriotто и дело поднимают вокруг себя волны грязи, рискуя забуксовать посреди минного поля.
Эндрю, водитель микроавтобуса, успевший за этот год и повоевать, и демобилизоваться, и вступить ряды волонтёров, говорит, что флажки могут стоять и не возле мин, а просто для того, чтобы отбить охоту у местных расширять просёлочную дорогу.
«Может, где-то одна-две мины стоят, а может, и больше, кто знает», – рассуждает он, выжимая из своего микроавтобуса всё, на что тот способен, и явно не горя желанием завязнутьна краю поля с лаконичными предупреждениями об опасности.
А жизнь продолжается
Мирное часто оказывается в зоне обстрелов. Рядом с ним – ещё украинское Гранитное, а дальше, буквально за холмом, – Тельманово, подконтрольное сепаратистам. За сутки до нашего приезда снаряд попал в линию электропередач и жители Мирного оказались без света.
Волонтёры из Сотни приезжают сюда не первый раз. Говорят, что недавно взяли под опеку местный дом престарелых. В двухэтажном здании сейчас находятся 14 человек, не считая персонала. Сюда свезли немощных и неспособных о себе позаботиться старичков из близлежащих населённых пунктов.
Внутри двухэтажного здания чисто, в коридоре стоит простая, но ухоженная мягкая мебель, на столике – цветочки в вазе: персонал не скрывает, что ждут какую-то комиссию с проверкой. Тут есть и своя небольшая библиотека – шкаф с книгами на русском и украинском языках. О буднях заведения можно судить по фотоподборке стенгазеты А жизнь продолжается.
Двери в комнаты открыты, в каждой по два жильца, большая часть – бабушки. Кто лежит, кто сидит, улыбчивые и словоохотливые, на жизнь они не жалуются, хотя у них, как правило, где-то неподалёку живут родные. Старики их оправдывают: молодёжь занята на работе и присматривать за лежачими никак не может, поэтому дом престарелых оказался для них спасением.
Фото Яны Седовой
Почти всем жителям дома престарелых очень трудно передвигаться
Переживают разве что за сохранность своего имущества, которое пришлось бросить. А ещё за то, что не могут выйти на улицу: спуститься со второго этажа нет сил, а работающие тут женщины тоже не помощницы в вопросе транспортировки и носить стариков вверх-вниз не могут.
Среди пациентов – 52-летняя Людмила и её сын Александр с тяжелой формой ДЦП. Александру 31 год, его вместе с матерью привезли в Мирное из Гранитного, после того как в их дом угодил снаряд. Теперь жить им негде. Как и многие здешние постояльцы, Александр уже несколько месяцев не был на улице – спуститься и подняться на инвалидной коляске по ступеням он не может. Так и живет, наблюдая за сменой сезонов за окнами, или проводит время у телевизора в комнате отдыха. Его мать, расчувствовавшись, дарит нам по маленькой заклеенной в ламинат иконке и, пытаясь скрыть нахлынувшие эмоции, быстро прячется в своей комнате.
В комнатах здешних пациентов тоже чисто, на полу лежат дорожки, на стенах – ковры, хотя в нос бьёт непередаваемый запах, присущий таким заведениям, – как ни старайся, но отстирать белье и матрасы, которые постоянно пачкают лежачие, уже невозможно.
Волонтёры отдают местной заведующей, Светлане, самое насущное – лекарства. Она скромно просит: если можно, в следующий раз привезите памперсы, влажные салфетки, стиральный порошок, пелёнки и молочную продукцию. К счастью для жителей дома престарелых, здешний глава сельсовета подключил заведение к резервной линии электропередач, поэтому свет тут есть.
Такая самоотверженность, признаться, удивляет, учитывая тот факт, что местные работники не видели зарплаты уже шесть месяцев
До зимы еще далеко, но все - и заведующая, и её подопечные - уже думают, как и чем будут отапливать помещение в холодное время года. По словам Светланы, прошлой зимой им пришлось тяжёлых больных перенести в комнату отдыха, где установили буржуйку. Но и это не спасало – приходилось в ноги лежачим класть бутылки с горячей водой, чтобы не мёрзли. Такая самоотверженность, признаться, удивляет, учитывая тот факт, что местные работники не видели зарплаты уже шесть месяцев.
Мы не задерживаемся в Мирном – оставаться тут долгое время небезопасно, - поэтому, отдав медикаменты, отправляемся в обратный путь, гадая, что будет с этими стариками и теми, кто о них заботится, если однажды обстрелы усилятся. Ведь тут нет оборудованного под бомбоубежище подвала, в котором можно пересидеть опасность. А если бы и был, то спуститься туда большинство жильцов дома престарелых просто не в состоянии.
Дайте два
Значительную часть гуманитарки за эту поездку – около 4,5 т продуктовых наборов – Волонтёрская сотня собрала для жителей Марьинки (Донецкая обл.), которая вот уже почти два месяца находится под постоянными обстрелами.
Первый раз Корреспондент побывал в этом городе несколько месяцев назад. Тогда военные из группы гражданско-военного сотрудничества СИМИК (CIMIC – Сivil and military cooperation) пытались восстановить коммуникации, починить разрушенный обстрелами газопровод и линию электропередач. Сделать это было непросто: участки вокруг разрушений то и дело минировали сепаратисты. И вот когда в начале года военные уже были готовы вновь запустить газопровод, началась очередная эскалация, после которой город уже так и не смог вернуться к мирной жизни.
Очередная драма разыгралась в Марьинке 3 июня, когда город попытались захватить боевики во главе с российскими военными. С тех пор редкие дни здесь обходятся без обстрела, поэтому все украинские блокпосты зачастую перекрыты, а местные жители, по сути, оказались заложниками в своих же домах: выехать в соседнее Курахово, где многие спасались после начала военных действий в прошлом году, а потом вернулись, когда закончились деньги, марьинцы не могут.
Наш гуманитарный груз останавливают на крайнем блокпосту на въезде в город. По словам волонтёра и исполнительного директорагруппы Натальи Воронковой, сейчас попасть в Марьинку и соседнюю с ней Красногоровку не так просто, ведь оба населённых пункта находятся за крайними блокпостами украинских военных.
«За ними нейтральная территория, и их [дежурных на блокпостах] можно понять, ведь нет гарантии, что эти продукты я не отвезу на ту сторону и не отдам сепаратистам, – говорит Корреспонденту Воронкова. – С другой стороны, такие волонтёры, как мы, уже год работают в зоне АТО. Должно же быть и доверие, и какой-то меморандум о взаимопонимании, плюс нас сопровождают «симики», которые за нас отвечают».
Впрочем, спустя полчаса добро на проезд таки дают, и мы едем в Марьинку в сопровождении милицейского патруля и одного из офицеров СИМИК. Несмотря на солнечную погоду, улицы города пусты – местные предпочитают не испытывать судьбу и далеко от своего дома и спасительного подвала не уходить. Как удаётся выяснить волонтёрам, в городе сейчас проживают 5 тыс. человек, среди них 120 детей разного возраста и 20 людей с инвалидностью, которые не ходят.
Мы заезжаем на одну из улиц, Заводскую, во двор с четырёхэтажками. Из подъездов сразу появляются люди. В основном это пожилые марьинцы, но среди них оказываются и несколько детей.
Фото Яны Седовой
Жители Марьинки выстраиваются за гуманитарной помощью
Двор, в котором останавливаются машины волонтёров, кажется, мало пострадал от войны: возле подъездов алеют розы, клумбы ухожены, кое-где растёт лук, уже созрели вишни на деревьях вокруг домов, а в маленькой песочнице играют две девочки – на вид лет четырёх и восьми. Но стоит поднять голову, и зияющие обгорелые проёмы квартир, куда угодили снаряды, и побитый кирпич фасадов, и заколоченные фанерой окна сразу расставляют всё на свои места. Война тут и не думает прятаться, она смотрит свысока на суетящихся внизу людей, зная, что может загнать их в подвалы в любой момент.
Отовсюду подтягиваются люди, выстраиваются в очередь за продуктовыми наборами, проворно разбирают привезённые яблоки и груши, кочаны капусты. На кабачки почему-то особо не реагируют – перебирают дотошно и, поразмыслив, чаще всего кладут обратно.
Фото Яны Седовой
Жители Марьинки пытаются взять лекарств и про запас
Ажиотаж вызывает раздача лекарств. Тут работает принцип «дают – бери, а не дают – проси». Кто-то ещё пытается найти в коробках волонтёров аналоги своих препаратов, которые принимали в мирное время или могли достать в неспокойное. Но большинство предпочитают взять что-то на всякий случай. В топе самых популярных лекарств – сердечные, успокоительные и от простуды.
Дети подземелья
Получив свою порцию гуманитарки, марьинцы не расходятся, задерживаются на свежем воздухе. Благо последние сутки перед нашим приездом в городе прошли относительно спокойно. Пенсионерки сидят на лавочках, дополняя мирную картину, дети играют в песочнице и проезжают мимо на велосипедах, как будто пытаясь надышаться, побыть на солнце подольше, поскольку знают, что в любой момент и этого малого могут лишиться, стоит только начаться очередному обстрелу. Никто не отказывается от общения с гостями, но некоторые просят потом не показывать их лица и не называют имён, заявляя, что «зовут меня никак».
Одна из местных жительниц, не побоявшаяся назваться, улыбчивая Анна Юркова, говорит, что она родом из Западной Украины, приехала сюда в молодости, чтобы учиться и работать, да так и осталась, вышла замуж и вот уже 34 года живёт на Донбассе. Она с готовностью показывает свой подвал, рассказывает, что там ютятся 12 человек – она с мужем да соседи. Самой маленькой жительнице этого подземелья, Даше, всего три года.
По словам Юрковой, живут они очень мирно: и от снарядов вместе прячутся, и продукты делят между собой, и готовят совместно, и маленькую Дашу отвлекают как могут – то наушники ей наденут во время обстрела, то мультфильм поставят, благо в подвале есть телевизор и приставка. На вопрос, что смотрят взрослые, она улыбается: ей нравится смотреть Вікна на СТБ, а мужчины отдают предпочтение боевикам по российскому НТВ.
Юркова сетует только на то, что в их двор волонтёры приезжают редко, а будут ли в этом году свои запасы, неизвестно. Ведь огороды расположены на окраине - как только выйдешь, начинают стрелять предупредительными выстрелами поверх головы.
«Наверное, хотят запугать, чтобы мы отсюда уехали», – считает она.
Местные с готовностью показывают новые городские раны – побитые в ходе последних обстрелов фасады домов. Говорят, что не знают точно, откуда прилетают снаряды, но уверяют: «Летит со всех сторон».
Фото Яны Седовой
В результате обстрелов в городе повреждены многие дома
Несколько женщин во дворе такого пострадавшего недавно дома, жалуются: «Сидим каждый день, как на пороховой бочке! Дети в подвале все время, чуть что услышат, сразу спрашивают: «Что, бабушка, уже бежать [в подвал], уже бомбят?». У нас претензии к нашему Президенту и власти – пусть садятся за стол переговоров и прекращают войну!».
Последние дни тут, правда, хотя бы есть свет и жителям не приходится готовить еду на кострах — используют электроплиты, у кого они есть.
Невыездные
Всё руководство бежало из Марьинки ещё прошлым летом. С тех пор жизнедеятельность города кое-как поддерживают местные активисты, взявшие на себя роль муниципальных чиновников. Да и то многие руководить пытаются из Курахова – в соседних подвалах, как рядовые марьинцы, они не сидят.
Пока толку от такого управления немного — разве что кому-то буржуйки для подвалов раздадут, да вот на днях пустили техническую воду в дома, но за питьевой по-прежнему приходится идти к ближайшему колодцу, рискуя жизнью.
«Стреляют, не стреляют, мы везём, – со слезами на глазах говорит одна из пенсионерок, сидящая на скамейке с палочкой. – А тут начинают бить, и не знаешь, куда с этой тачкой бежать. Стрельбище непредсказуемое!»
Обидно знаете что? Что нас бросили! Мы никому не нужны, даже если захочешь что-то спросить, никого нет
Ещё одна признаётся: «Обидно знаете что? Что нас бросили! Мы никому не нужны, даже если захочешь что-то спросить, никого нет».
Женщины говорят, что за день до приезда волонтёров в город должен был явиться лично новый губернатор Донецкой области - Павел Жебривский, назначенный Президентом Петром Порошенко вместо отправленного в отставку Александра Кихтенко. Марьинцы так обрадовались анонсированному визиту, что собрались возле школы, надеясь высказать чиновнику всё наболевшее. Но то ли за свою безопасность побоялся губернатор, то ли не смог проехать через закрытый блокпост, но в городе Жебривский так и не появился.
Фото Яны Седовой
Жительницы улицы Заводской в Марьинке жалуются на отсутствие какой-либо власти, хотя в городке живет сейчас 5 тыс. человек
Марьинцам предложили на автобусах выехать в Курахово, где и могла бы состояться встреча с Кихтенко, но никто не поехал. Говорят, что боялись потом не вернуться через хронически закрытые блокпосты. Больше всего людей возмутила информация, которую кто-то услышал из новостей: мол, в городе нет никого, Марьинка опустела в результате последних военных действий. При этом только в день предполагаемого приезда губернатора возле школы, по оценкам самих жителей, собрались не менее 2 тыс. человек.
«Большая проблема, что в нашей Марьинке нет никакого руководства.Есть только секретарь, временно исполняющий обязанности мэра, но он же в Курахове! Если бы они тут сидели, то переживали бы и сочувствовали, а так…– сетует одна из женщин, не пожелавшая представиться. Она разочарованно машет рукой. — Даже ОБСЕ сюда не приезжают, кричат, что опасно. А для людей не опасно? Дети живут — не опасно? Жалко, что они не могут хотя бы недельку пожить вместе с нами».
Все говорят — выезжайте. Люди столько лет наживали, а теперь с зарплатой 2 тыс. грн куда выезжать? Да и ту не платят!
Жительница Марьинки
Одна из молодых марьинчанок возмущается: «Все говорят — выезжайте. Люди столько лет наживали, а теперь с зарплатой 2 тыс. грн куда выезжать? Да и ту не платят!».
Их мужья, ранее работавшие на шахтах, теперь также вынуждены сидеть в осаждённом городе.
Какая-то пенсионерка хмуро шутит по этому поводу: «Была блокада Ленинграда, потом Сталинграда, а теперь что - блокада Марьинграда?».
Тихо, не на камеру, люди жалуются на мародёрство. Кому-то не повезло, и их квартира оказалась в районе, куда их теперь не пускают украинские военные.
Одна пенсионерка просит отойти с ней в сторону и, понизив голос, рассказывает: «Моя квартира на линии огня, она расположена в здании бывшей школы-интерната. Там всего 52 квартиры. Сейчас нас туда не пускает Нацгвардия, там на подступах всё заминировано после 3 июня».
Пенсионерка говорит, что сколько они ни просили военных разрешить забрать хоть какие-то вещи из квартиры, им не дали.
Нацгвардия очень мародёрствует. Мы видели, как одну машину недавно везли на БТРе. Говорят, что возят батареи, железные ворота, технику. Такое творится, а мы ничего не можем добиться
Жительница Марьинки
«Сказали – вас застрелят, если пойдёте. Нацгвардия очень мародёрствует. Мы видели, как одну машину недавно везли на БТРе. Говорят, что возят батареи, железные ворота, технику. Такое творится, а мы ничего не можем добиться! – рассказывает она. – Я уже и к командиру этой бригады обращалась, но как только приду, сразу такая агрессия. И пожаловаться не можем: ещё подорвут и скажут, что так и было. Мы в таком положении, всё воем и плачем».
Пенсионерка говорит, что военные в период затишья могли бы вывезти технику из квартир КамАЗом в какое-то централизованное место, чтобы они забрали своё имущество. Как-то она вместе с мужем попыталась по единственной ведущей к школе-интернату тропке пробраться домой. На дорожке лежало поваленное дерево. Когда они подняли ветку, увидели растяжку. Пришлось вернуться.
Их соседке повезло меньше: она тоже пыталась пройти к дому и подорвалась, хотя отделалась относительно легко — рваной раной. Женщина вдруг вспоминает, что недавно также хотела попасть в свою квартиру одна её знакомая – 75-летняя бабушка. Пошла и не вернулась. Поиски и заявления в милицию результата не дали. Человек исчез, как будто и не было его никогда.
***
Этот материал опубликован в №25 журнала Корреспондент от 26 июня 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.