Донецк переживает одну из самых тяжёлых эпидемий в своей истории.
В преддверии Нового года слухи ходили разные. В основном тревожные, пишет журналист Рамиль Замдыханов в колонке, опубликованной в №3 журнала Корреспондент от 29 января 2016 года. Говорили, что перемирие всем надоело, что устали от непонятной паузы и те и другие, поэтому обе стороны намерены разобраться с ситуацией раз и навсегда. Тем более что минские договорённости в полночь с 31-го на 1-е должны были превратиться то ли в тыкву, то ли в танк, а значит, ничего сдерживающего не оставалось. Начнись что — международному сообществу не к чему было бы подкопаться.
Слухи подкрепляли официальные источники с обеих сторон, которые информировали о серьёзном сосредоточении техники и живой силы вдоль линии разграничения. Как это было уже, кажется, тысячу раз — тревога нарастала.
— Как думаешь, начнётся? — спрашивали дончане друг у друга при встрече и, как правило, слышали в ответ или сами отвечали:
— Нет. В этот раз нет.
Проверенное двумя годами противостояния чутьё подсказывало, что в этот раз обойдётся. Как бы ни нагнетали ситуацию разные источники, но то неуловимое напряжение, которое всякий раз повисало в воздухе предзнаменованием неминуемой грозы, в те дни отсутствовало. Воздух не искрил. А значит, была надежда, что опять пронесёт.
Так и случилось. Новый год не ознаменовался каким-то особым обострением, даже на северных окраинах Донецка было тихо, почти по-волшебному. Пара-тройка наиболее отчаянных поклонников Деда Мороза рискнули запустить в небо фейерверки. В остальном ночь прошла мирно.
Год назад в это же время несмотря на категорический запрет в Донецке палили в небо, наверное, из всех возможных видов стрелкового оружия. С тех пор многое изменилось. Люди с автоматами почти исчезли с городских улиц. Поддерживать бой курантов очередью трассирующих пуль в небо в эту новогоднюю ночь не стал никто.
Но вместо активной фазы войны на город упала другая беда. То, что многие поначалу принимали за простуду, оказалось вдруг настоящей эпидемией. В социальных сетях, где несколько месяцев назад привычным делом было обмениваться информацией об обстрелах и разрушениях, слишком часто стали встречаться сообщения о странном недомогании, которое валит с ног буквально через одного. Вскоре стало понятно, что речь не идёт об обыкновенной простуде - скорее всего, это грипп, и грипп необычно сильный.
Как и следовало ожидать, ситуация стала обрастать подробностями. Сообщалось об огромном количестве заболевших и даже умерших. Самому вирусу приписывались невиданные доселе свойства. Наконец, наиболее мнительная часть общества сошлась во мнении, что эпидемия не могла возникнуть сама по себе — налицо искусственное заражение, применение биологического оружия. Кто мог на такое решиться, определяли уже из политических предпочтений, каждый своих.
Донецк пережил и переживает одну из самых тяжёлых эпидемий в своей истории, несомненно. Если не в медицинском, то в эмоциональном плане точно
Правота самых отчаянных версий вряд ли будет доказана, но то, что Донецк пережил и переживает одну из самых тяжёлых эпидемий в своей истории, несомненно. Если не в медицинском, то в эмоциональном плане точно.
Относительным везением можно считать то, что вирусная атака случилась сейчас, а не год назад, когда аптеки были практически пусты либо средств на покупку лекарств у людей почти не было. Произойди это тогда, жертв наверняка было бы гораздо больше.
Справедливости ради надо сказать, что материальное положение многих дончан и сейчас далеко от довоенного. И хотя общество сумело оправиться от первого шока и научиться жить и зарабатывать в новых условиях, содержание и качество продуктовых наборов от того же Ахметова, всё ещё активно обсуждают в группах и чатах.
Внимание к медицине, противовирусным и жаропонижающим препаратам на время отвлекло жителей Донецка от политической повестки, хотя аудитории, более пристально следящей за мельчайшими изменениями в картине дня, нынче, кажется, не сыскать. Но встреча Суркова и Нуланд, неожиданно оживившая минский процесс, заставила дончан отложить изучение противовирусной терапии и вернуться к излюбленному жанру политического прогнозирования.
Шансов на то, что ситуация на Донбассе будет продолжать оставаться замороженной, ничтожно малы. Правда, куда она в итоге склонится, точно сейчас не скажет никто
Традиционно, обсуждались возможная реинтеграция Донбасса в Украину, его дальнейшее сближение с Россией или вероятное существование в статусе непризнанной и неприсоединившейся территории. Идейные и не очень сторонники каждой из версий традиционно не могли сойтись друг с другом ни в чём, кроме одного — шансов на то, что ситуация на Донбассе будет продолжать оставаться замороженной, ничтожно малы. Правда, куда она в итоге склонится, точно сейчас не скажет никто.
Как могут ужиться в одной политической картине выборы в местные органы власти по украинскому законодательству и анонсированная раздача паспортов «ДНР»? Разговоры о передаче контроля над границей и плакаты с призывом вступать в вооружённые силы республики? Реляции о том, что противостояние окончательно перешло в мирную фазу, и нарастающие с каждым днём артиллерийские дуэли в районе бывшего аэропорта и на запад от него?
Слишком много параметров, не уживающихся друг с другом и разрывающих сознание дончан так же, как когда-то грохот первых обстрелов разорвал в городе мирную тишину. Прошло два года, и итоги конфликта, как безошибочно предсказывали многие, уже становятся востребованным капиталом в руках политиков.
***
Этот материал опубликован в №3 журнала Корреспондент от 29 января 2016 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.