История захвата Ристон Холдинга вышла через десять лет в публичную плоскость. Глава его набсовета рассказывает подробности и делится поучительным опытом.
Во времена правления Виктора Януковича в Украине ходило немало историй о том, как близкие к правящему клану люди отжимали любой сколь-нибудь перспективный бизнес. История от главы наблюдательного совета одного из крупнейших на юго-востоке Украины агрохолдингов Вадима Нестеренко – именно из этой серии. В откровенном интервью он рассказал, как ему сделали предложение, от которого нельзя отказаться, что он за это получил и как все это привело к открытому конфликту сейчас, спустя десять лет после навязанного "партнерства".
- Вадим Григорьевич, расскажите, как и когда началась Ваша история отношений с "сильными мира сего"?
- Период правления Януковича действительно сопровождался массовым "отжимом" или переформатированием большинства крупных и заметных бизнесов. В разных регионах Украины, в зависимости от личности тех, кто их контролировал от имени "семьи", эти процессы были более беспредельными или более мягкими. Наша Днепропетровская область была отдана одной из групп влияния, а губернатором стал молодой и перспективный Александр Вилкул. И я вам скажу, это был далеко не самый худший вариант - в область не допускались другие донецкие группировки. Тогда на посту губернатора Вилкул думал о своей политической и государственной перспективе, старался создавать видимость отсутствия на территории беспредела , поскольку громкие скандалы могли повредить государственной карьере. Однако бывший руководитель Днепропетровской области о себе и своих интересах не забывал. Его "бизнес-модель" представляла собой не силовой "отжим" чужих предприятий, а тайное вхождение в этот бизнес на условиях 50 на 50: "отдай мне половину - и у тебя не будет проблем". Во всяком случае, с моим предприятием использовалась именно эта схема. При этом просьбой и условием нашей договоренности с Вилкулом десятилетней давности было соблюдение конфиденциальности. За эти десять лет я ни разу не нарушил этих договоренностей, хотя порой это создавало определенные проблемы для самого бизнеса.
Итак, к 2010 году я создал приличный многопрофильный аграрный холдинг и был его единственным бенефициаром. Мы обрабатывали около 50 тысяч гектаров земли, выполняли все свои обязательства, владельцы паев нам доверяли, холдинг рос. Следующий, 2011 год, стал для холдинга в каком-то смысле переломным. Мы развивались и всерьез задумались о расширении бизнеса за счет переработки. На тот момент для аграриев считалось правильным и интересным дойти непосредственно до покупателя, до прилавка магазина. И вот в этом момент мне поступило предложение от бизнесмена Константина Паршина, который в пропорции 50 на 50 со своими партнерами, я их называть не буду, владел Днипромлыном и хлебозаводом №10. Паршин сообщил мне о желании партнеров выйти из бизнеса и предложил выкупить их долю. Идея заинтересовала: наши агропредприятия производили много продовольственного зерна, и мы могли выстроить всю производственную цепочку от поля до магазина. Сделка с партнерами Паршина была непростая, но она состоялась, и мы зашли с долей 50% в Днипромлын и на "десятку", причем по договоренности с Паршиным хозяйственными делами предприятий занимались мы.
Насколько я понимаю, эта сделка не осталась незамеченной, ведь Днипромлын занимал лидирующее положение и в регионе, и в целом по Украине, да и десятый хлебозавод всерьез нацелился на лидерство в хлебном рынке.
Я не буду связывать одно с другим, чего не знаю – того не знаю, но в том же 2011 году у Паршина возникли проблемы с властью и правоохранителями, он был задержан в Киеве и оказался в СИЗО. Вроде как оружие у него нашли. Но мы продолжали с Константином работать, он через своих представителей оставался полноценным партнером. В том же,в 2011 году вдруг Паршин передает мне, что он больше не может заниматься этим бизнесом и хочет продать свою долю конкретному покупателю. После я узнал, что представитель Паршина встречался с представителем Вилкула, были переговоры, в итоге сделка состоялась. Паршин уступил свою долю Вилкулу, цену сделки я не знаю, меня не посвящали. Естественно, оформили долю не на самого Вилкула - он же был госслужащим высокого ранга и не мог иметь отношения к бизнесу. Тогда, по итогам смены партнера, я где-то даже нашел в этом позитивные моменты, честно говоря, это лучше, чем если бы разгорелась война за долю Паршина с участием "донецких".
При Вилкуле у нас распределение функционала по хлебозаводу и Днепромлыну осталось таким же, как при Паршине. Я занимался производством, представители Вилкула взяли на себя вопросы безопасности, финансы, юридическое сопровождение.
Напомню, что я нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах не озвучивал наличие партнера. Формально для всех, включая банковские учреждения, говорилось, что я являюсь единственным собственником.
Вот так мы начали работать, проблем во взаимоотношениях никогда не было. Но практически сразу у Вилкула возникла новая идея. Мы встретились, и Александр Юрьевич заявил, что хочет войти на таких же условиях - 50 на 50 - во все активы холдинга.
- Вам это предложение показалось интересным?
- Нет. Я это предложение не воспринял с позитивом. По агропредприятиям холдинга мне не нужны были партнеры, там бизнес развивался, давал прибыль и возможность для инвестиций и расширения.
Вилкул привел мне тогда самый весомый аргумент. Сказал: "ну смотри сам, решать тебе, холдинг заметный, им уже интересуются разные донецкие кланы, можешь не удержать – придут, разорвут, отнимут". Тогда это стало предложением, от которого, как говорится, было трудно отказаться. Вы ж помните, какие в эти годы были проблемы у бизнеса, который не мог защищаться.
Мы долго с Вилкулом обсуждали и торговались, в итоге оценили все активы, включая хлебозавод и Днепромлын, в условные 50 миллионов долларов. Вилкул обязался выплатить 25 миллионов своей доли. 12 с половиной отдал сразу, вторую половину отдал спустя время, но уже не деньгами, а различным непрофильным имуществом.
Я тогда, наверное, немного сглупил и деньги не забрал себе, как прибыль от продажи активов, а запустил их в оборотные средства теперь уже совместного холдинга. Да, благодаря этому бизнес существенно капитализировался, это сказалось на качестве роста и развития. Но если бы я мог тогда посмотреть на ту сделку с сегодняшних позиций, я бы, конечно, долю в основных активах аграрной части холдинга не продавал бы…
Дальше наш теперь уже совместный бизнес набирал обороты, устойчиво развивался, вопросов по разделу прибыли не возникало. Вкладывались достаточно большие деньги в расширение земельного банка, в покупку еще четырех, а затем и пятого хлебозавода в регионе. В этих инвестициях была необходимость, поскольку именно хлебозаводы обеспечивали ту минимальную загруженность Днипромлына, которая позволяла ему достичь черты стабильной рентабельности и обеспечить техническую модернизацию. Короче говоря, я делал то, что люблю и умею – развивал холдинг, создавал сбалансированное и прибыльное производство.
На этой здоровой инерции развития мы вкатились и с большим трудом пережили политический и экономический кризис 2014 года. Подчеркну, что ни в том, ни в последующих годах холдинг не допустил ни малейшего сбоя в выполнении кредитных обязательств перед банками, перед партнерами, по платежам в бюджет и владельцам паев. У многих тогда был соблазн "кинуть" банки с российскими корнями, используя понятную политическую мотивацию. Но для меня важнее репутация, поэтому мы рассчитались по кредитам со всеми.
Хотя в целом экономика бизнеса была сложной и с 2014 года показатели рентабельности были не самыми лучшими. Вы же помните, как в три раза взлетел курс, покупательский спрос на внутреннем рынке упал, закупочные и потребительские цены не успевали за затратной частью. Цены на муку, на хлеб всегда отстают с большим временным лагом от роста цен на составляющие себестоимости этой продукции. Всё это мы пережили, не утратив основных финансовых позиций холдинга. Но что-то в этом бизнесе уже перестало устраивать самого Вилкула, да и сам он начал серьезно меняться.
Александр Юрьевич, как топ-чиновник правительства Азарова, объективно скажу, пережил в этих непростых 2014-2015 годах массу личных проблем и нервных моментов, откровенного террора, связанных с Майданом, потерял должность. Плюс последующее непрохождение его политсилы в Раду, а значит – неучастие в большой политике.
Не только я, но и многие начали замечать эту тенденцию - на момент карьерного взлета Вилкул очень строго следил за тем, чтобы держать слово и выполнять взятые на себя обязательства. В этом, насколько я понимаю, основным стимулом для него был вопрос репутации, который важен для любого карьерного политика. Когда же карьерный взлет прервался, в нем начали время от времени проявляться другие качества, которые ранее не были видны.
В нашем совместном бизнесе переломным стал прошлый 2019 год. Тот год, в который посевную мы вели по курсу доллара почти под 30, а продавали урожай по курсу 24. Такая ситуация была не только в нашем холдинге, это была проблема всех аграриев – показатели урожая хорошие, а финансовые показатели - плохие.
Для тех, кто работает на земле, такие негативные годы конечно, крайне неприятны, но в общем привычны, бывает и хуже. Для тех же, кто от земли имеет только дивиденды, такая ситуация видится катастрофой, ведь они недополучили прибыль, на которую рассчитывали. Большой бизнес всегда связан с большими рисками и большими инвестициями, мы работаем сегодня в интересах завтрашнего дня. Ну, а у моего партнера, возможно, были какие-то личные планы на прибыль, возможно это были выборы, но завтрашнего дня он ждать не захотел. Вот тогда Вилкул и пришел ко мне и предложил мне выкупить его долю в бизнесе.
- Озвученные предложения были приемлемы для Вас?
- Первый вариант, который я ему предложил, был паритетным – я выхожу из перерабатывающей части холдинга, то есть ему остаются Днипромлын и хлебозаводы, где прибыль более прогнозируема, а мне – агрохозяйства со всеми их рисками и кредитами. Почему было такое предложение? Потому, что оценивать активы холдинга и доли в деньгах было абсолютно нереальным делом. Стоимость активов принципиально изменилась: то, что раньше, к примеру, стоило 10 миллионов, после 2014 года фактически стало стоить не более 3-5 миллионов. Нужно было найти взаимовыгодный паритет, чтобы расходиться без претензий друг к другу. Вилкул с моим предложением согласился.
Он назначил своим представителем на процедуру раздела активов Максима Романенко, очень четко подчеркнув при этом, что Романенко озвучивает позицию Вилкула и имеет от него все необходимые для этого полномочия.
Мы начали подготовку сделки. Работа эта долгая. Но в июне 2020 года на совместной встрече Вилкул выразил сомнение в том, что сможет самостоятельно вести мукомольный и хлебный бизнес, что эти активы трудно продать, поэтому он настаивает на том, чтобы продать мне полностью свою долю в холдинге. Речь шла и о корпоративных правах, и о целостном имущественном комплексе. Была названа и цена - 20 миллионов долларов, она базировалась на результатах оценки активов, проведенной экспертами Романенко. Сумма, на мой взгляд, была завышенной и не соответствовала нынешним рыночным условиям и перспективам. Тем не менее, просчитав все возможности и риски, я принял решение согласиться на сделку на условиях Вилкула.
Естественно, все наши договоренности были неформальными. Все прекрасно понимают, что в наших условиях заключить формальную сделку на бумаге крайне трудно, а порой и невозможно, слишком сложно оформлены права собственности, доли партнеров и тому подобное. Это, опять же, реалии Украины - так оформлено большинство бизнесов, и большинство крупных сделок держится на честном слове участников договоренностей. Поэтому наши договоренности зафиксированы не на бумаге, а в переписке в мессенджерах, и я храню эту переписку, все сканы, поскольку в них содержатся все нюансы переговоров. Суть итоговых договоренностей такова: я до конца 2020 года поэтапно выплачиваю оговоренную сумму, а Вилкул и его представители, на которых были записаны доли, выходят из всех активов холдинга.
В июле 2020 должен был быть реализован первый этап сделки, стоимостью в 6 миллионов долларов. Сторона Вилкула на этом этапе выходит из агропредприятий холдинга, переписывая свои доли на моих представителей, а мы в качестве гарантии сделки переписываем на них те предприятия, которые будем выкупать на втором этапе. Я приготовил 6 миллионов долларов наличными – таково было условие. Это легальные деньги с моих банковских счетов, они есть в моей декларации о доходах.
Первый транш в эквиваленте 2,25 миллионов долларов был передан уполномоченному представителю Вилкула 16 июля 2020 года в Киеве. Фамилию посредника пока называть не буду, но фамилия эта известна всем. Важно подчеркнуть другое: то, что деньги для передачи на место привез официальный инкассатор банка, они были переданы представителю Вилкула.
Второй транш в размере 3,75 миллионов долларов я 24 июля передал лично Вилкулу в присутствии многочисленных свидетелей, там работали видеокамеры – то есть вся процедура передачи денег четко зафиксирована. Это произошло после того, как нотариально были подписаны документы по переоформлению собственников агрохозяйств. Собственно говоря, Александр Юрьевич на сегодняшний день в разговорах со мной не отрицает факта получения денег. Может, завтра что-то изменится, но живых свидетелей и видеофиксации хватает для того, чтобы подтвердить и доказать факт передачи денег.
В этот же день 24 июля обе стороны сделки формализировали договоренности у нотариуса: мы вошли, они вышли из агропредприятий. Готовился следующий этап сделки на 2 и 12 миллионов долларов. И вдруг 1 сентября мы узнаем, что нас банально "кинули".
- Расскажите об этом подробнее, если можно.
- Первый факт мошенничества, о котором стало известно - это агрохозяйство Добробут. 24 июля я отдаю за него деньги и официально переоформляю с участием нотариуса на своих людей. Но 1 сентября выясняется, что существуют заверенные у того же нотариуса противоположенные по смыслу документы, датированные 7 июля – то есть до получения денег. Я утверждаю, что брали они деньги уже задумав обмануть, заранее оформив фиктивные документы по Добробуту.
Вскоре по Добробуту всплыла еще одна красноречивая деталь. Выращенный в хозяйстве урожай семечек входил в сделку, был оговорен и оплачен. Но люди Романенко, прикрываясь откровенной силовой поддержкой полиции области, о чем есть много видеоматериалов в интернете, убрали и вывезли этот урожай. То есть фактически украли.
Это произошло уже после того, как в юридическом поле был зафиксирован корпоративный спор. По закону полиция должна была передать урожай на ответственное хранение до разрешения спора в суде, но ее представители позволили людям Романенко вывезти и продать семечку с 3,5 тысяч гектаров. Для сделки общей стоимостью в 20 миллионов долларов это уже совсем какая-то циничная мелочность. От кого она исходит – от заказчика или от исполнителя, мне пока судить трудно. Эти факты стали достоянием общественности, поскольку в учредителях Добробута есть ветераны силовых структур, к ним на помощь пришла общественность, прошли пресс-конференции… Но никакие из этих действий не смогли остановить предполагаемый мной преступный сговор рейдеров и так называемых "правоохранителей". Учредители Добробута вынуждены были обратиться в Офис президента, откуда материалы были переданы в Управление внутренних расследований МВД. В данный момент ведется следствие по этому делу. А далее ситуация стала развиваться очень быстро.
Следующий факт мошенничества: сторона Вилкула подает иски и пытается отменить смену собственников в уже проданных ими агрохозяйствах, за которые уже получены деньги. Мотивация демонстративно смешная и беспредельная - мол, люди Романенко, когда оформляли передачу своих имущественных прав, подсунули нотариусу фиктивные нотариальные документы о согласии на сделку их жен. А теперь через суд отзывают это согласие. Если перевести такую мотивацию с юридического на понятный язык, то заявители публично признаются, что они воспользовались заведомо недействительным и фиктивным документом, чтобы ввести нотариуса в заблуждение и совершить мошеннические действия. То есть люди открыто признаются и берут на себя уголовную статью. На что они надеются?
Четвертый факт. Параллельно через суд запускается процедура фиктивного банкротства Днипромлына и хлебозавода №10, целостные имущественные комплексы переписываются на связанное с рейдерами третье лицо. Наглость исполнителей и всеядность некоторых судей меня искренне удивляют – все участвующие в судебных процессах о фиктивном банкротстве фирмы зарегистрированы по одному и тому же адресу, связанному с Романенко.
- Скажите, а вы обсуждали развитие событий с самим Вилкулом?
- Да, я с ним общался. Он говорит, что не при делах, что все это делает Романенко. Почти дословно это звучит так: "Романенко сошел с ума, действует неадекватно, я на него повлиять не могу и ничего сделать не могу". Это как понимать? Это же аргументы уровня детского сада.
Получается, что какой-то Романенко пытается кинуть меня в многомиллионной сделке, но он по сути точно так же пытается кинуть и своего работодателя Вилкула? Тогда, по логике, если мы с Вилкулом оба добросовестные участники сделки, а исполнитель не выполняет ее условия, то мы ведь должны совместно действовать против, говоря словами Вилкула, "сошедшего с ума Романенко"? Но никаких совместных действий Вилкул не предлагает - отмалчивается и делает вид, что стоит в стороне от нашей общей проблемы.
Кстати, точно по такому же сценарию Вилкул два года назад расходился с бизнесом Касьянова. Там был многопрофильный бизнес - агрохозяйства и свинооткормочный комплекс, и тоже так же были разделены доли 50 на 50. Касьянова захотели кинуть, Романенко точно так же действовал по беспределу, и точно так же Вилкул "стоял в стороне". Мне тогда Касьянов в сердцах сказал: "ты же видишь на что эти люди способны, имей в виду – будешь следующим". Я тогда не поверил, все-таки у нас с Вилкулом в активе почти 10 лет разумных и честных партнерских отношений. Но теперь я знаю, насколько прав был Касьянов и как глубоко ошибался я.
- Ваши дальнейшие действия?
- Сегодня время призывов к совести и ответственности прошло. Теперь речь уже идет о выяснении наших финансовых отношений со стороной Вилкула в суде. Уголовное дело по факту мошенничества открыто на уровне Главного следственного управления МВД. Нанесенный мне ущерб вполне конкретен, он легко подсчитывается и переводится в цифры. Во-первых, речь идет о 6 миллионах долларов наличными, передача которых представителю Вилкула и самому Вилкулу зафиксирована и задокументирована. Во-вторых, это рыночная стоимость имущества и корпоративных прав пяти хлебозаводов, ООО Днипромлын и сопутствующих предприятий холдинга, которая тоже зафиксирована документально. В-третьих, это стоимость активов тех агрохозяйств, сделку по продаже доли в которых люди Романенко теперь оформляют через суд как недействительную и ничтожную.
Я чувствую себя вполне уверенно, мне есть чем подтвердить свои исковые требования. И привычки отступать перед беспределом у меня нет.